– Единорогу? – Робин расширила глаза. – Ты ничего не понял! Беги немедленно!

– А вот и я, – возвестил Брэд Дуриф.

В его руках был большой графин с темной жидкостью. Фермер улыбался, но взгляд его метался с Робин на Дина и обратно, словно он боялся их разговоров.

– Очень хорошо, – улыбнулся Дин.

Слова Робин растревожили его, и сохранять спокойствие стало куда сложнее. Краем глаза Дин заметил, как Оливия, оставаясь в тени коридора позади Брэда Дурифа, выбирается из подпола. Люк она оставила открытым. Дина трясло всякий раз, когда смотрел на узкую черную щель вниз.

– Сегодня мы отмечаем самое темное время года, ночь, длиною в вечность, – провозгласил Брэд Дуриф, разливая по бокалам темно-красный напиток. – Сегодня из кромешной тьмы рождается солнце, чтобы вырасти и стать летом! Да принесет это лето богатые урожаи и приплоды, здоровых детей и зеленую траву!

– За солнце! – глубоким, совсем не человеческим голосом сказала Оливия, поднимая бокал.

– За солнце! – эхом отозвался Сэм.

– За солнце! – с чувством воскликнул Брэд Дуриф.

Дин поднял бокал, глядя на Робин. Та с трудом сдерживала слезы; ее пальцы скользили по стеклянному краю, и вино колыхалось, отливая разными оттенками красного.

– За солнце, – сказал Дин, коснувшись ее бокала кромкой своего.

Он улыбнулся, надеясь немного успокоить бедную женщину, поддержать ее, но Робин подняла на него взгляд, полный такой тоски, что улыбка Дина увяла сама собой. Ему показалось, что в черной щели подвала показался и пропал слабый отсвет огня.

Вино было густым, кисловато-сладким. Дин еще по запаху понял, что его готовили не люди, а когда во рту зашипел камешек, только укрепился в этой мысли.

Брэд Дуриф разрезал свое яблоко на четыре части и начал неторопливо есть.

– Оливия, что там с мясом? – спросил он.

– Мясо еще совсем жесткое, – ответила девушка, меняя местами яблоки и орехи на своей тарелке.

Волна жара бросилась Дину в лицо. Он был уверен, что это часть ритуала, и простые слова значили гораздо больше, чем можно было услышать. Интересно, чем заняты остальные? Все ли у них в порядке? Робин тихо плакала, поглаживая руку Дина. Он чувствовал, что женщина жалеет его, но все еще надеялся на надежный план и друзей. Свет из подвала теперь показывался чаще, но сразу пропадал, едва только Дин пытался присмотреться к нему.

– Как мясо, Оливия? – спросил вновь Брэд Дуриф, разделяя кусочки тыквы на части.

– Корочка еще недостаточно поджариста, – отозвалась та, кроша в свой бокал щепотку травы.

– Осталось недолго, – сказал Сэм.

Дин ел совсем немного, а пил и того меньше, но вдруг заметил, что стрелки часов заметно двигаются вперед, словно само время стремительно неслось мимо него. Он постарался сосредоточиться и услышать, как шумит в голове море, но вместо этого смог найти только смутный гул, какой бывает в ракушках. В черной щели подпола все ярче вспыхивало золотое свечение, и уже не пропадало, а лишь мягко мерцало. Было похоже, что нечто растет внутри или приближается к выходу. Часы показывали приближение полуночи.

– Оливия, когда будет готово мясо? – спросил Брэд Дуриф, раздавив орехи вилкой и смешав с соком яблок.

– Мясо готово, его можно подавать, – сказала Оливия, положив вилку справа от своей тарелки.

– Дело за малым, – спокойно произнес Сэм, глядя куда-то в стену.

На крыше что-то тяжело ухнуло, Брэд Дуриф поднял голову, но не увидел там ничего кроме потолка и балок, увешанных сушеными травами. Венички немного покачивались.

– Кажется, кто-то хочет войти, – сказал он, и тут же улыбнулся. – Но ничего у него не выйдет!

– Пожалуйста, отпусти его, Брэд! Он ни в чем не виноват, я прошу тебя! Дорогой мой брат, вспомни, как хорошо нам жилось прежде, зачем тебе все это? – торопливо и сбивчиво зашептала Робин, хватая брата за руки. – Отпусти его, он не должен страдать! У тебя есть я…

– Что за глупости ты говоришь, сестра? Никто не будет страдать, – Брэд Дуриф широко улыбался. – У нас все хорошо, а будет еще лучше! Ну, прекрати же, ты пугаешь Дина.

– Не особенно, – признался Дин. – Хм, у вас тут… э-э-э… штукатурка сыплется?

– О, ничего страшного, это, должно быть, какие-нибудь животные забрались на крышу.

Отдельные сухие листочки уже кружились в воздухе, оседая на столе, но Дин смотрел не на них. Его взгляд был прикован к откинутому люку, ведущему в подвал. Свечение сейчас стало ярким и почти равномерным, и Дин был уверен, что вот-вот увидит его источник. Брэд Дуриф тоже повернулся, проследив за взглядом Дина, и, кажется, обрадовался.

– Очень хорошо, как раз вовремя!

Стрелки часов, до этого бежавшие с сумасшедшей скоростью, вдруг резко встали и затихли. Картинка перед глазами Дина стала напоминать кадры кинопленки, которую очень медленно прокручивают через проектор – он заворожено следил, как из подпола высунулась длинная тощая рука, и принялась ощупывать пол вокруг. При взгляде на нее казалось, что волосы на голове встают дыбом.

– Пойдем, дорогая, тебе ведь совсем не здесь нужно быть, – Брэд Дуриф взял сестру за руку и потянул в сторону кухни. Оливия и Сэм не обращали на них внимания, они, как и Дин, глядели на все удлиняющуюся руку.

– Я не хочу… не хочу идти, Брэд, – плакала Робин. – Отпусти хотя бы Дина!

– Тебя это не должно волновать. Дети, помогите мне с матерью!

– Это не имеет значения, – высоким голосом ответила Оливия.

– Мы должны быть здесь, – сказал Сэм.

– Ох, я так и знал, все придется делать самому, – Брэд Дуриф потянул Робин за собой, так что она поехала по полу на стуле. Ножки страшно заскрипели по полу, Дин заткнул уши. Только теперь он услышал внутри себя – очень тихо, едва различимо, словно с другого конца света – надрывный крик Эйдана.

– Отойди к стене! Дин, отойди к стене!

Из подпола показалась вторая длинная рука, Дин как раз вовремя распахнул глаза, чтобы увидеть, как ее длинные пальцы переливаются в тусклом свете золотистыми блестками.

– Надо же, – негромко сказал он, поднимаясь с места и подходя ближе, одновременно оказываясь у стены, – какие интересные руки.

Он надеялся, что голос у него не слишком дрожит.

Из провала показалось то, что должно быть головой, но видны были только волосы – длинные, гладкие, будто нарисованные. Это они излучали тот золотой свет, это они были в свертке от Робин. Дин не успел озвучить свои выводы, потому что в эту секунду с грохотом обрушился потолок, и на стол, ломая его, свалился крупный серый конь. В разные стороны полетели сухие травы, красные яблоки и обломки мебели, пыль от штукатурки заволокла все вокруг.

– Как это возможно? – завизжал Брэд Дуриф. – На помощь!

– Принц фей с Зеленого Холма очень повзрослел, – спокойно сказал тот, кто прежде был Сэмом, появляясь у правого плеча Дина.

– Это зачтется тебе, надзорный, – сказала бывшая Оливия. – Но сейчас ты должен смотреть только туда.

Она указала на золотое сияние, растущее в клубах пыли впереди. Дин хотел прорваться назад, где слышались грохот, топот и ржание, а в окно лез огромный медведь, но их будто отрезало невидимой стеной. Сэм и Оливия стояли рядом, удерживая его, а впереди, опираясь на слишком тонкие и длинные конечности, медленно поднималась сияющая фигура. В общем гвалте и шуме Дин сперва слабо, а потом все громче разобрал тот особый мелодичный звон, который сопровождал обычно шествия фей. Не было никакого единорога, они ошиблись с самого начала. Волосы, которые Робин передала ему, принадлежали Летнему Королю, который спал зимой в подвале у Брэда Дурифа.

Дин застыл, глядя на проступающие черты прекрасного лица Короля. Даже сейчас, во время зимней спячки, он выглядел потрясающе, несмотря на тощие руки и слишком длинные пальцы с лишними суставами. Его лицо могло быть лицом ангела, одетого лишь в золотой плащ из собственных волос. Глаза Короля были плотно закрыты, и Дин видел, как дрожит тень от его длинных ресниц.

– Надзорный, – прошептал он.