– Надзорный? У нас? Но почему?

– Потому что он фотограф, дорогая. Делает снимки для репортажа, – терпеливо объяснял Дуриф, подталкивая сестру к крыльцу. – Ну же, выйди. Совсем недалеко, вот сюда.

– Идем, мам, – присоединился к дяде Сэм. – Это ненадолго.

От голоса сына Робин вздрогнула, ее лицо дернулось, и Дин испугался, что она сейчас заплачет.

– Да, конечно, – сказала она, опираясь на руку брата.

Оливия смотрела со стороны, на лице ее была ласковая улыбка, но глаза смотрели на мать очень напряженно. Дин в очередной раз почувствовал острое желание сбежать отсюда как можно скорее. На ферме определенно происходило что-то странное, но как могут быть связаны успехи в животноводстве с нездоровьем Робин Дин не понимал.

Семья встала на фоне дома, дети поддерживали мать с обеих сторон, рядом пристроился Брэд Дуриф с ягненком на руках. Тучи немного развеялись, как и обещал Эйдан, и несколько солнечных лучей упало в долину. Дин, снимавший в режиме покадровой съемки, удивился тому, как изменилась картинка в объективе. В солнечном свете пейзаж стал совершенно идиллическим, нереально прекрасным; семья фермеров же обрела черты, делавшие их похожими на персонажей милой пасторальной открытки. Оливия в поношенном пальто, надетом поверх линялого ситцевого платья, выглядела прелестной пастушкой, даже несмотря на высокие, как у брата, сапоги. Сэм казался парнем с агитационного плаката “Приезжайте жить в деревню!”, а Брэд Дуриф стал похож на доброго, понимающего пастыря, спасителя душ и защитника добродетелей. Не изменилась только Робин Малкольм, ее лицо было все так же напряжено, выражая тревогу и страх. Cолнце и магия этих мест не смогли разгладить скорбные морщины на ее лбу, убрать темные пятна под глазами, расслабить нервно зажатый рот.

Дин, зная, что все семейство смотрит на него, улыбнулся им из-за камеры, словно ничего не произошло.

– Какая милая семья, – произнес шепотом мистер Хилл. – Прекрасная иллюстрация добрых традиций и ценностей.

– Вы правы. Я говорил Дину, что они потрясающие, – так же шепотом ответил ему Ричард.

Дин понял, что они ничего странного не видят – только красивое и хорошее, то, что сейчас явно подчеркнуло солнце. Мелькнула мысль, что вот так и сходят с ума, на пустом месте. Сейчас единственным человеком здесь, который видел или чувствовал нечто неладное кроме Дина, оказалась Робин Малкольм, а он вовсе не был уверен, что его устраивает эта компания.

– Так, что дальше? Давайте я покажу вам конюшни, овчарню и прочие помещения, пока погода не начала портиться, – Брэд Дуриф отпустил ягненка, на бегу клюнул в висок сестру и жестом руки позвал гостей за собой.

Робин дернулась, и Дин видел, что ей стоило большого труда не расплакаться. Он улыбнулся женщине, подходя ближе.

– Когда фото будут готовы, я могу напечатать и привезти их вам, чтобы остались на память.

– Спасибо, это будет замечательно, – ответил Сэм вместо мамы, спокойно глядя на Дина.

– Все фотографии, или только эту? – поинтересовалась Оливия.

– Если хотите, то могу и все, – сказал Дин, пожимая плечами.

Ему не очень нравилось, как дети смотрят на него: прохладно, без любопытства и обычного для подростков диапазона эмоций. Словно они были старше и гораздо мудрее, а жизнь им давно наскучила.

Догнав мужчин у конюшни, Дин старался вести себя расслабленно. К счастью, тут было на что отвлечься: несколько жеребят постарше стояли с кобылами рядом, нетерпеливо постукивая копытами, другие дергали головой, устав от ожидания.

– Сейчас, сейчас отпущу вас бегать, – сказал Брэд Дуриф, открывая дверцы загона.

Фотокамера Дина щелкала не переставая, снимая уйму прекрасных кадров с лошадьми. В ускользающих лучах солнца их гривы реяли на ветру, отливая золотом и серебром, а шкура лоснилась, добавляя сходства с металлом. На некоторое время Дину удалось забыть о своих сомнениях и смутных подозрениях: лошади, обрадовавшись свободе, носились по холмам друг за другом, ветер шелестел травой, солнце будто перебирало струны, вспыхивая пятнами в разных местах пастбища.

– Нравятся ли вам мои лошади? – совсем рядом с ним спросил Дуриф.

Дину удалось сохранить безмятежное выражение лица.

– Да, очень красивые. Думаю, кадры выйдут неплохие. Я хотел бы снять еще с другого ракурса, могу ли я отойти к тем сараям?

– Конечно, я не думаю, что у меня тут можно заблудиться, – рассмеялся фермер, продолжая сверлить Дина взглядом. – В крайнем случае, можно покричать.

Не то чтобы это было необходимо, просто Дину хотелось отойти от него подальше; он шел, и чувствовал, что Дуриф продолжает смотреть ему в спину.

Доски стены сарая были почти теплыми: сюда попадали лучи солнца, а ветер не задувал.

Дом фермера оказался по правую руку, и Дин мельком заметил, что и с этой стороны все окна зашторены. Может, это делают для Робин, так ей спокойнее? Ехидный голосок в голове уверял, что шторы мешают заглянуть в дом снаружи, а вовсе не успокаивают тех, кто живет в нем.

На втором этаже что-то шевельнулось, но Дин постарался не смотреть, чтобы не привлекать к себе внимание. Он копался с настройками камеры, но готов был поклясться, что слышал тихий шорох открывшейся деревянной рамы. Какой-то маленький предмет упал рядом на траву, и Дин, словно случайно, наступил на него. Потом он уронил крышку объектива, и поднял ее вместе с загадочным предметом.

Это оказался маленький камешек с дырочками, обернутый в клочок бумаги.

«Положи это под язык, если будешь что-то есть или пить в доме моего брата. Здесь повсюду феи. Они украли моих детей. Я хочу уехать отсюда» – гласила записка. Дин убрал ее в карман, неторопливо направляясь обратно: Ричард призывно махал ему рукой. Уходя, он мельком взглянул на окна, и видел, как в узкой щели между шторой и оконной рамой мелькнуло лицо Робин Малкольм.

====== Глава 9 ======

Дин ничем не выдал своего волнения, подходя к остальным. Он очень старался, чтобы лицо не выглядело напряженным, а улыбка – натянутой. Камешек был надежно зажат между пальцами.

– Ну как тебе? – спросил Ричард.

Брэд Дуриф был занят беседой с мистером Хиллом, и вроде бы на Дина не смотрел.

– Думаю, получится отличная серия фото. Вид оттуда просто прекрасный. Мне бы еще лошадей поближе поймать – так вообще замечательно будет.

– Тебе тоже кажется, что это место любят феи? – Ричард понизил голос и наклонился к самому уху Дина.

– Да, похоже на то.

Дин очень надеялся, что голос его звучит беззаботно и весело.

– Я думаю, достаточно, – сказал мистер Хилл довольно громко, выключая диктофон.

– Рад быть полезен, – с улыбкой поклонился Брэд Дуриф. – Как насчет обеда?

– Я бы не отказался, – сказал Ричард. – На воздухе аппетит растет сам собой. Дин, ты как?

– Пожалуй, можно. Мистер Хилл, если хотите, я мог бы сделать какие-то кадры для вас лично. Сейчас хороший свет, пока погода не испортилась.

– Хм, если не затруднит – на фоне фермы, пожалуйста. Пошлю дочери в Сиэттл.

– Конечно.

Дин сменил объектив, подкрутил настройки камеры и для пристрелки щелкнул Ричарда. Мистер Хилл среди холмов смотрелся вполне гармонично, и снимать его можно было где угодно, но Дина беспокоила одна вещь.

Возможно, Робин Малкольм действительно была больна и жила в мире собственного кошмарного бреда. Возможно. Но если нет... Присутствие фей в этом месте ощутимо, но за Ричарда волноваться не стоило, ведь он был отмечен королем-медведем. Значит, мистер Хилл – единственный, кто никак не защищен от влияния дивного народа. Если дело в волшебной еде, то уже после обеда он будет человеком фей, без всякого на то согласия. Дин отдал бы ему свой камень, но не был уверен, что сможет объяснить все так, чтобы мистер Хилл понял и поверил в то, что происходит. Да и зачем понапрасну пугать человека, ведь он может никогда больше не столкнуться с волшебным народом?

– Так, встаньте здесь... чуть левее, так, отлично... – Дин защелкал камерой, быстро соображая.