– Ты чо? Офонарел? – взвизгнул Валя от неожиданности.

Марат засмеялся и снова кинул камень.

– Прекрати!

– Вылазь давай, – сказал Марат.

Валя перевернулся на спину.

– Ща… – пообещал он. И добавил: – А тут, и правда, холодная вода. Наверху – ни чо, а вот на глубине – лёд!

– Вылазь!

Марат успокоился: выходит, он не паникёр и не нытик. Он был прав: озеро до сих пор не прогрелось, – а скорее всего, в нём бьют донные ключи, не позволяя воде нагреваться даже в жаркие дни.

Рядом с Валей опять плюхнулся камень.

– Ты чо, тупой? – возопил он вдруг прорезавшимся мужским басом.

– А? – не понял Марат, отвлекаясь от выколупывания из цветка подсолнуха незрелых семечек.

– Не кидай больше, говорю.

– Я не кидал.

– Тогда кто?

– Не знаю.

– Стррааа-шно? – На противоположном берегу озера из кустов высунулась конопатая мальчишеская физиономия.

– Пашка! – воскликнул Марат.

– Пашка, сколько времени? – спросил Валя.

– Начало одиннадцатого.

– Чего так долго? – спросил Марат. – Мы заждались.

– Мама не отпускала, а теперь ушла в магазин, и я сбежал.

– Молодец, – сказал Марат.

– Я поплыл на тот берег, к Пашке, – уведомил Валя.

– А одежда? – растерялся Марат.

– Нам всё равно в лес идти – зачем мне к тебе плыть? Чтобы потом обходить озеро? Возьми её. Мы ждём! – Валя уже приблизился к противоположному берегу.

– Шустрые какие, – сказал Марат, выражая своё недовольство тем, что ему придётся в одиночку тащиться в обход Прорвы.

Он перекинул свою футболку через плечо, подобрал шорты, футболку и сандалии Вали, поднялся, подошёл к полю и сорвал несколько головок подсолнухов, чтобы было чем развлекаться в неблизком пути к найденному вчера месту в лесу.

В стороне, над деревней, высоко в ясном небе, неспешно выводя обширные круги, маленькой тёмной точной парил дальнозоркий ястреб.

10

– Смотри! Пикирует! – услышал Марат голос Пашки, которого скрывала шарообразная молодая ива.

Марат задрал голову. Но ничего не увидел. Ястреба не было. В небе кружили, как мотыльки, проворные ласточки.

Ребята стояли по разные стороны ручья, который прибегал из далёкого леса, пополняя Прорву. Ручей был в метр шириной, а его заросшие камышом берега были топкими из-за мягкого ила. В ста шагах от мальчиков шумели машины, проносясь по автодороге; некоторые из них притормаживали у деревни и отправлялись пылить по просёлку через поле, к реке.

Чтобы перебраться через ручей, Марату надо было пройти по двум кривым толстым веткам, кем-то переброшенным через него. Он выкинул вперёд правую ногу, переступая через пятачок грязи, и поместил её на одну из веток. Он сосредоточился и, оттолкнувшись левой ногой, быстро, в припрыжку, перемахнул на другую сторону ручья. Но это не уберегло его от попадания в топкий ил, потому что слишком большое пространство вокруг было пропитано водою.

– Блин! – выругался Марат.

– Ага! – заголосил Пашка. – Попал, попал! Смотри, я же говорил, что он не перепрыгнет, – обратился он к Вале.

– Чего ты радуешься? – спросил Марат. – Пошли к дороге. Я у трубы ноги помою.

Ручей пробегал под межрайонной автомобильной дорогой через бетонную трубу диаметром в полтора метра. Ребята любили заглядывать в неё в дождливую погоду, чтобы шлындать там в резиновых сапогах, измеряя глубину и силу потока воды. В последний раз они проделывали это две недели назад, когда выдалось два долгих пасмурных и дождливых дня. Делать тогда было совсем нечего, да так, что можно было умереть от тоски. К тому же они постоянно ходили в резиновых сапогах, отчего подобные мероприятия сами собой напрашивались на исполнение. Тогда-то они, впервые за лето, и занялись серьёзным исследованием местности и постройкой шалашей или укрытий в самых необычных и отдалённых местах. Никогда раньше Марат с Валей к подобным местам даже не приближались, считая их слишком сложными и небезвредными для праздного любопытства. В обуявшей их страсти к исследованиям и открытиям, в тяге к находкам или созданию наилучшего укрытия был повинен, конечно же, Пашка.

– Марат, ты видел, как падал ястреб? – спросил Пашка.

– Я до того видел, как он летал в небе. А после его уже не было.

– Прям камнем – вниз! Теперь, небось, у Вальки утащил куру. А, Валька, не жалко курицу?

– Почему у меня? Только у нас, что ли, куры?

– А, смотри, жа-алко! – с ехидством подметил Пашка.

– Между прочим, он может не справиться со взрослой курицей, – пояснил Валя. – Захватить – захватит, да не утащит. А люди – рядом, поэтому тут же с ней разделаться он не сможет и бросит. Так что он специалист всё больше по какой-нибудь мелочи: цыплята там, котята. Да к тому же у нас – боевой петух. Он столько из него пуху натреплет, что мало не покажется!

– То, что у вас боевой петух – это точно, – сказал Марат. – Помнишь, как мы хотели надрать у него перьев? Гонялись за ним. Так и не поймали. Шустрый он. И злой. Сам на нас кидался, и при этом у него не выпало ни одного пёрышка! Так что нам пришлось с земли выбирать какие получше.

– Да уж, ты от него улепётывал будь здоров, – Валя засмеялся.

– А чо я? – Марат смутился. – Ты, что ли, нет?

– Зачем мне? Он меня знает. Знает, кто в доме хозяин.

– Ну конечно! – парировал Марат.

– Чего не так? Ты что, не веришь?

– Это вы когда за ним гонялись? – с беспокойством спросил Пашка. – А где был я?

– Дней пять назад, – ответил Валя. – Ты утром ездил в город с матерью.

– Ааа… ну да… – Пашка смирился, но быстро сообразил, чем поддеть ребят. Он не искал этого, оно само неторопливо шествовало вдалеке по единственной улице деревни. – Смотрите, Наташка, Ирка и Маринка на речку идут, – сказал Пашка. – А с ними – Вовка и Руслан!

Вовка и Руслан – это пацаны шестнадцати лет, с которыми ни Пашка, ни Марат не знались. Только Валька, вхожий в тусовку старших ребят, часто с ними пропадал: они вместе возились с мотоциклом Вовки, тихими вечерами скучали на заокольных лавочках, поддевали и задирали местных девчонок, в том числе Наташку, Ирку и Маринку, о которых речь впереди.

– Пускай идут, – сказал Валя. – У нас есть дело. Потом с ними разберёмся, чтобы не таскались с этими взрослыми пацанами. Правильно?

– Угу, – отозвался Пашка.

– Ступай, Марат, полощи ноги, – распорядился Валя. – Я в трубу не полезу.

11

Смыв с ног и сандалий вонючий ил, Марат босиком перешёл мягкий от жары и густо пахнущий мазутом асфальт. Он обулся и спустился по крутой дорожной насыпи в высокую траву, потревожив полчища кузнечиков. Чем дальше он отходил от ручья, тем трава становилась ниже и суше – былинки сминались и ломались под его ногами с громким шелестом и звонким хрустом.

Пашка и Валька ждали его на просёлке за огородами нижнего ряда домов деревни.

Марат присоединился к ним, и они направились к Верхним Устюгам, к лесу.

12

От края леса на взгорье мальчикам открылся раздольный вид на низину с домами и огородами Устюгов, с полями, деревьями, с тёмной гладью озера, на ослепительно блещущую речушку Дульку и на её противоположный берег, где на капустном поле неспешно полз жук-грузовик, переваливаясь, громыхая на ухабах и оставляя за собой длинный шлейф пыли, – всё это великолепие колыхалось в мареве жаркого дня.

Ребята постояли, посмотрели, щурясь, в яркий день, плавающий в восходящих потоках раскалённого воздуха; на стадо коров, пригнанных от самого города, и пасущихся слева от речного пляжа; на отару овец, застывшую справа от деревни под высоким дубом, под которым, надо думать, укрылся от утомительного зноя пастух; на скользящие по автодороге сверкающие точки машин; на ласточек, снующих в бездонном небе под жирными кучевыми облаками, облитыми солнечным светом, словно сливками, и вошли в лес.