– А в худшем?

– Про худшее лучше смотреть только в кино и читать книги. Поэтому мы с тобой должны сделать все, чтобы наступило это самое лучшее. Понял?

– Как тут не понять!

Васильченко весь этот разговор привел в действие. Он достал из бардачка свой органайзер и стал быстро что-то писать. Закончив свою работу, вырвал исписанный листок и протянул его Сергею:

– На, держи. Чувствую, перед моим отъездом другого такого разговора не получится. Здесь все мои связные телефоны. Домашние координаты не даю, потому что буду в Москве под контролем. Все эти ребята, – он указал на список, – надежны и в случае чего, смело к ним обращайся, обязательно помогут. А будет возможность, дам о себе знать через дежурного коменданта Виктора Ивановича. Он мужик хороший, ты с ним контакт наладь.

Немного помолчав, добавил:

– А этот Макаров тот еще жук. Такой прыти я от него не ожидал.

– Да и пил он прилично, а машиной управляет на узких улочках на большой скорости как заправский автогонщик.

– А еще какой вывод из увиденного сделаешь?

Сергей с полминуты размышлял:

– Его машина шла первой, а это значит, что только сегодня приехавший в столицу человек, да еще в городе, наводненной криминалом, ориентируется как у себя в квартире.

– Молодец. Слушай, Сережа, давай я тебе сделаю протекцию: ты бросишь эту нудную работу в МИДе и переходи в СВР – там такие башковитые ох как нужны! А? – лукаво спросил бывший офицер безопасности.

– Подумаю, но не обещаю, – с улыбкой в тон Васильченко ответил Михайлов.

– А теперь включай аварийку и, если кто—либо будет спрашивать, на все вопросы отвечай, что мне стало плохо и поэтому мы здесь остановились. Сначала притормозили метрах в пятидесяти сзади, так как меня начало тошнить, а потом заехали на тротуар, чтобы в нас никто не врезался.

Васильченко быстро вышел из машины, отошел на указанное расстояние, и Сергей только смог рассмотреть в свете мигающих габаритных огней согнутую пополам фигуру. Затем Васильченко подбежал к машине размазывая слюну по рубашке, попросил Сергея выйти из машины и стать на тротуар. Сам же сел на заднее сиденье и проделал у самых колес машины то же самое, что и минутой раньше.

– Все, будь готов, кто-то едет, – произнес Васильченко.

– Ничего я не вижу, – вглядываясь в темноту сказал Сергей.

Вдруг в метрах ста зажегся дальний свет автомобиля. По всей видимости, до включения фар водитель машины пробирался в кромешной тьме на ощупь. Легковушка выехала на встречную полосу движения и остановилась напротив машины Михайлова.

– А я вас уже было потерял, – изображая на лице радость встречи воскликнул Макаров освобождаясь от ремней безопасности и вылезая из машины.

– Знаешь анекдот, Василий Семенович? – поднявшись и шаткой походкой направившись к Макарову произнес Васильченко. И не дождавшись какой-либо реакции со стороны нового офицера безопасности начал рассказывать:

– На подводной лодке, на глубине в сто метров идет вечерняя поверка или по-другому проверка личного состава. И вот боцман вызывает: “Иванов!” – “Я!”, “Петров!” – “Я!”, “Сидоров!” – Я!”, “Михайлов!” – “Я!”, “Васильченко!” – в ответ молчание. Боцман опять: “Васильченко!” – опять молчок. Боцман еще несколько раз повыкрикивал этого Васильченко, а потом, делать нечего, стал искать его по всем отсекам подлодки. И вот в торпедном отсеке нашел этого самого Васильченко. Боцман на него: “Почему, товарищ матрос, не на вечерней поверке, почему не откликаешься?” А в ответ: “Да куда я на хрен денусь с подводной лодки, товарищ боцман!” Вот и мы, Семеныч, куда на хрен денемся в этом славном городе. Просто меня немного укачало. Сейчас чуть-чуть получшает и тронемся в путь.

– Сделаем так, – почти в приказном тоне сказал Макаров, я отвожу домой Сергея Валентиновича, а то его уже жена ищет, все телефоны оборвала: завтра ведь домой, в Москву летят. Вы же, Сергей Альбертович, следуйте домой. Завтра утром езжайте прямиком в Посольство, а за Вашим пассажиром я заеду. В машине ничего не забыли, Сергей Валентинович? – Макаров держа за руку Васильченко нагнулся, осмотрел салон автомобиля, усадил к себе своего заменщика, попрощался и уехал.

“Шустрый ты что-то уж больно, – мысленно обращаясь к Макарову подумал Сергей, – Не прошло и получаса, как тебя отвезли в гостиницу, а ты успел и позвонить жене Васильченко, из Посольства вызвать дежурную машину, связаться с местной госбезопасностью, проехать домой к Васильченко, там переговорить с его женой, настращать ее так, чтобы бедная женщина начала обзванивать друзей, знакомых и сослуживцев мужа для обеспечения правдоподобности твоих слов и приехать обратно. Чувствую, что с такой твоей ловкостью у меня уж точно будут проблемы”.

Сергей бросил взгляд на часы – было уже около часа ночи. Он запустил двигатель, включил дальний свет и не спеша поехал домой.

В сыскном агентстве «Кристи и Пуаро» далеко за полночь уже третий раз просматривали видеозаписи, сделанные камерами скрытого наблюдения у дома, где снимали жилье студенты. При этом каждый выполнял определенные их службой обязанности: кто сидел с секундомером в руках и хронометрировал происходившие на экране события; кто отмечал всех людей, которые попадали в фокус объектива; кто считал оружие; кто прослушивал аудиозапись и сравнивал ее с действием на экране монитора.

На экране, словно в кино, было хорошо видно, как из подъезда вышел старик с «племянником». После отъезда старика еще несколько человек вышли из дому и заспешили на работу. Камера, установленная в подъезде напротив квартиры, ничего интересного не зафиксировала – на всем протяжении съемки до конца устроенного во дворе побоища из квартиры никто не выходил и не входил.

Во время боя тоже ничего интересного зафиксировано не было. Вот из окна студенческой квартиры показалась физиономия парня. «Должно быть, Палыч!» – подумал Иван Пашин, бывший старшим наряда наружного наблюдения. Палыч кому-то что-то крикнул и быстро достал помповое ружье, но выстрелить не успел – окно и стены ровной строчкой прошила автоматная очередь.

Затем в окне снова показалось ружье Палыча и он выпустил в белый свет пять патронов. Цементная и кирпичная пыль, появившаяся в окне, показала, что нападавшие поправили прицел и их пули легли точно в оконный проем.

В другом окне людей видно не было, но два ствола, автомата Калашникова и охотничьего ружья, периодически извергали свинец и пламя. Потом короткий взмах, кадр немного встряхнулся (взрывная и звуковая волна «достала» и ее) и черно-серая дымка на несколько секунд закрыла стреляющих. Когда дым рассеялся, на подоконнике лежал убитый студент, сжимавший в руке охотничью двустволку. Второго стреляющего в окне уже не было.

Из окна рядом с лестничной площадкой появился еще один молодой человек с ППШ в руках и выпустил длинную очередь во весь магазин в направлении «родственников» деда. На мгновение на лбу парня показался рубиновый зайчик лазерного прицела, и вот уже его автомат летит из окна во двор, а сам стрелок с пробитой головой раскинувши руки свалился во внутрь квартиры.

Тотчас показался Палыч; прижимая к груди ружье, он стоял боком к стрелявшим и остекленевшими глазами смотрел на своего, только что убитого товарища. Рубиновый зайчик тут же взобрался ему на висок, постоял там мгновение, опустился вниз и на рукаве джинсовой куртки Палыча расплылось темное кровавое пятно, а сам он исчез в окне.

– Его крик есть на пленке, – по ходу просмотра объяснил Иван. Никто не ответил – все продолжали в безмолвии смотреть страшные кадры боя.

Помощник Пашина по тому дежурству, Володя Игнатьев, сидел с хронометром в руках и следил за таймером на мониторе.

– Остановите кадр, – попросил он заместителя директора агентства Константина Алексеевича, который сидел за пультом управления видеомагнитофона. – Смотрите, здесь что-то непонятное: по времени уже приехала милиция; сейчас они во дворе разбираются с трупами. А посмотрите на тени в квартире студентов: по крайней мере еще два человека перемещаются по комнатам.