На могиле нашего начальника мы поклялись дальше продолжать начатое им дело, но теперь и впредь быть вдвойне осторожными. “Провидец” однажды предупредил нас, что настает время, когда нас со всех сторон будут бить и наши, и недруги. Поэтому основную часть архива он решил переместить сюда, а у себя оставил несколько папок.

Вот сейчас мы с ними и работаем, а особо важные материалы уже переправили в надежное место. Но у нас не хватает молодежи, причем заметьте, надежной, в некотором смысле националистически настроенной молодежи. Сегодня молодым людям выгоднее идти в бизнес, во власть, в политику, чем на военную и государственную службу. Ведь признайтесь, Сережа, у вас было, по крайней мере, до пяти хороших в денежном отношении предложений, но Вы от них отказались в пользу службы России в далеко не благоприятных условиях: юг арабского мира и здесь, где еще никто точно не знает – будет война или нет.

“Или дед Трофим читает мысли на расстоянии, или за мной следят с момента окончания МГИМО, – подумал Сергей, ощущая, как предательские холодные мурашки побежали по телу. – Этот старик не так прост как кажется!”

– Я вижу, мой рассказ Вас заинтриговал, – продолжал Трофимов. – В папках нашего архива есть много интересного и ценного с точки зрения выражения их содержания в денежном эквиваленте. Но продавать архивы мы никогда не будем, потому что они – достояние нашей Родины. Это равносильно тому, что творится с российской экономикой, ничего не производим или производим очень низкого качества, а продаем нефть, газ и другие полезные ископаемые, а на вырученные деньги, если они попадают в государственную казну, покупаем необходимые нам машины и товары. Нет, архивы “Провидца” нужны для истории государства российского, если, конечно, родится новый Карамзин и напишет ее.

– Честно говоря, Игорь Вячеславович, я подумал, что все ваши финансовые возможности вытекают из продажи каких-либо документов третьим лицам или, извините за прямоту, шантажа какого-либо высокопоставленного чиновника или мафиози. Откуда же ваши средства, о которых Вы пишите в своих обращениях?

– О, Сережа, это не самая интересная история. Но, если хотите об этом узнать подробнее, пожалуйста. Я Вам дам несколько папок из архива Провидца. Это копии. Если Вы ничего не поймете из них, то мы побеседуем более обстоятельно вместе с нашим казначеем. Документы в папках на немецком и английском языках. Так как в немецком вы не сильны, то в конце имеются все переводы, – Трофимов зашел в соседнюю комнату и через минуту вышел, держа в руках коробку из-под бумаги для ксерокса. – Вот я Вам заранее приготовил, Сережа. Что не ясно, делайте пометки. Да, кстати, Вы хотели здесь изучать немецкий и местный языки. Насчет местного я бы Вам не советовал зря тратить время, а с немецким мы с Ульяной Генриховной охотно Вам поможем. Поверьте, через год вы уже будете сносно объясняться на баварском или северном диалектах – по Вашему выбору. А за это время вы и нас немного узнаете. Соглашайтесь, Сережа!

– Конечно, Сережа, – донесся голос супруги хозяина, – у нас разработаны уникальные методики изучения языков. Если хотите, есть и компьютерные программы, – произнесла Ульяна Генриховна выходя из соседней комнаты.

В открытую дверь Сергей увидел старомодный резной письменный стол с громоздившимся на нем включенным компьютером. “Да, компьютер со всеми наворотами и “прибамбасами”, – изумился про себя, неплохо разбирающийся в этом деле Михайлов, – выходит старики не сочиняют о своих финансовых возможностях. Пока поверим и проверим”.

– Твердо обещать не буду, – вслух произнес Сергей, – но подумаю над Вашим предложением и в Ближайшее время сообщу.

– Я Вас, Сережа, не тороплю ни с изучением этих документов, ни с ответом на наше предложение. Как будет свободная минутка, заходите, мы Вам всегда очень рады.

Михайлов стал прощаться с хозяевами, подхватил коробку с документами и свертком с “чем-то очень вкусным”, как пообещала хозяйка, и погрузил все в машину.

Бакс все это время сидел вдали от калитки, бросая беглый взгляд то на Сергея, то на хозяина, то куда-то вглубь двора и на забор дома. Михайлов про себя отметил, что пес, заняв столь удобную позицию, в любой момент мог оказаться рядом с Трофимовыми или какими бы то ни было непрошеными визитерами. А когда дед Трофим открыл ворота для выезда со двора михайловской машины, Бакс быстро нырнул в щель между открывавшимися воротами на улицу, осмотрелся в разные стороны, видимо, оценивая обстановку, и коротко дважды тявкнул, давая знать хозяину, что беспокоиться не о чем – опасности нет.

… Денис рос в нормальной московской семье. Кроме него у его отца с матерью была дочь, младшая сына на два года. Жили они со средним, по советским меркам, достатком. Но с приходом демократии их жизнь превратилась в кошмар. отца с матерью, по сути дела, уволили с работы, отправив в неоплачиваемый отпуск на неопределенный срок. Государство поступило хитро: уволенный таким образом работник не мог получить статус безработного, получать худо-бедно пособие по безработице, а устроившись куда-нибудь на временную работу мог вылететь с прежней в первую очередь.

Это несчастье надломило родителей и они ударились в беспробудное пьянство, пропив почти все, что было в доме.

Но все таки Денис смог закончить школу, хотя ему и приходилось часто пропускать занятия в школе, подрабатывая на рынке и в автомастерской. Очень рано каждым утром он бегал на рынок и за мизерную плату помогал торговцам ставить палатки, а вечером их снимать. В промежутки между этой работой он подвязался на должность мальчика – «куда пошлют» к известнейшему мастеру, автослесарю с большой буквы Викентьичу, который взял Дениса в подручные мастера. От Викентьича перепадало не так много, но этих денег вполне хватало на продукты, тетради и ручки для сестры. Кроме того, Викентьич, видя как парень надрывается, чтобы хоть что-то заработать своей семье и оценив природный ум, сообразительность, техническую смекалку, память и настойчивость Дениса, пообещал тому, что уже через полгода тот станет его, Викентьича, компаньоном в деле с достойной оплатой труда.

Жить они перебрались к соседке по лестничной площадке, сердобольной старушке, которая их жалела и приняла к себе жить до лучших времен. Родители не обратили внимания, что дети почти перестали приходить со школы домой, потому что всегда были пьяны или «болели» с похмелья.

Денис перетащил к соседке вещи сестры, которые еще не успели пропить отец с матерью и потихоньку зажили новой семьей.

Но на этом их испытания не закончились!

В Москве прокатилась волна «вербовок» учениц старших классов школ и студенток в качестве наложниц, актрис порнофильмов и в бордели. Бизнес этот в нашей стране был новым и армии «вербовщиков» бросились в московские школы и институты подбирать для себя и богатой клиентуры необходимый контингент.

Появились они и около школы, где учился Денис со своей сестрой Мариной.

Однажды сестра сказала, что ее одноклассник познакомил Марину с парнем лет двадцати трех – двадцати пяти, который представился Максимом и предложил ей хорошую, высокооплачиваемую работу в своей фирме. При этом школу бросать необходимости не было – в его фирме должны работать только образованные девушки.

Денис понимал, что скрывалось под «высокооплачиваемой работой» и категорически запретил сестре встречаться с Максимом, а сам стал более внимательно относиться к младшей сестренке. Ему приходилось, к великому неудовольствию Викентьича, после уроков встречать и провожать Марину. К тому же сестра по вечерам занималась в школьном кружке английского языка, и таким образом Денис потерял работу на рынке.

Но и на этом их бедствия не кончились. В духе демократического времени и реформы среднего образования в школе изучение английского языка сделали платным удовольствием.

Здесь опять объявился Маринин одноклассник и предложил ей поправить трудное финансовое положение семьи с помощью его друга Максима. Он весьма красочно объяснил девушке, что она по всем статьям подходит одному очень богатому и известному человеку в стране и, после соответствующей «учебы и подготовки» она сможет работать в эскорте своего нового боса либо выступать на подиуме в качестве модели или манекенщицы.