Фобос что-то неопределенно промычал и исчез в примыкающей к комнате ванной, из которой он громко бросил:

— Сегодня вечером будь у себя. К тебе придут.

— Кто? — старалась скрыть огорчение за вежливым интересом Элион. — Это надолго?

Из ванной донесся шорох, и спустя пару минут Фобос все-таки появился.

— Завтра у тебя выход. Леди Агнесс и Агата подберут тебе платье и все такое.

— Будет прием? — Элион даже села на кровати, слегка нахмурившись. — Но…

— Что-то в этом роде, — Фобос неопределенно дернул плечом. — Пустая формальность, никаких серьезных заявлений от тебя не потребуется. А если тебе будет что-то неясно, то там с тобой будет Седрик. Он знает, что делать.

Элион округлила глаза. Она на секунду представила себя в толпе незнакомых людей, и ее прошиб холодный пот.

— Ты не пойдешь? Но я не хочу идти без тебя. Фобос, — Элион начала паниковать, — я не пойду!

— Я буду там, — устало заметил Фобос, присаживаясь на край кровати слева от сестры. — Просто чуть позже.

— Это не то.

— Тебе поможет Седрик, — словно защищаясь, бросал короткие фразы Фобос.

Элион нахмурилась. Фобос был сейчас к ней ближе, чем когда-либо, но по-прежнему что-то разъедало его изнутри, а он не хотел поделиться этим с ней.

— Седрик — не ты.

— Может, это и к лучшему, — пробормотал в сторону он.

Она думала, что тот скажет еще что-то, но Фобос молчал. Она тоже не знала, что еще сказать, чувствуя, что неизбежно проиграет этот спор.

— Я уже все сказала, — упрямо скрестила руки на груди Элион. — Я не пойду.

— Хорошо, — неожиданно покорно согласился Фобос без особой радости или же возмущения.

На смену вечно недовольному Фобосу пришел на все согласный Фобос, и Элион не могла сказать, что это ей очень нравится. Она неуверенно переместилась поближе и осторожно примостила голову ему на плечо. Под ее щекой плечо окаменело, и он еле заметно отодвинулся.

— Почему ты не хочешь идти? — жалобно промурлыкала Элион ему на ухо.

Он мягко высвободил свое плечо и встал с кровати, отходя к окну.

— Эти люди… — Фобос честно скривился. — Они не особенно жалуют меня. И лучше бы для тебя…

— Почему они тебя недолюбливают? — почти возмутилась Элион.

Фобос промолчал, только загадочной и печальной улыбкой улыбнулся.

— Фобос.

— Я не самый подходящий спутник для принцессы, которую называют Светом Меридиана.

— Почему?

— Потому что как меня называют тебе лучше не знать, — усмехнулся он.

Элион не знала, что должна сказать, поэтому только выжидательно смотрела вперед.

— Я хуже, чем ты думаешь. Мне приходилось часто делать нехорошие вещи.

— Я знаю, — не удивившись ни на грамм, ответила Элион.

Она сама не знала, откуда в ней появилась эта уверенность, но, как ни странно, ее это не пугало. Она поднялась и босиком на носочках подошла к стоящему у окна Фобосу. Он казался таким задумчивым и отстраненным, и Элион хотелось его успокоить и защитить, но слова, как назло, не шли в голову.

— Мне кажется, ты лучше, чем о тебе думают. И я думаю, ты лучше, чем ты думаешь о себе сам. Я читала в одной книжке, что невозможно, в конце концов, не стать тем, кем тебя считают другие, — Элион робко улыбнулась. — Просто о тебе всю жизнь думали плохо, вот ты и стал таким.

— Я боюсь, тебя ждет разочарование, — с мрачной уверенностью пробормотал Фобос. — Ты же не знаешь, что я сделал.

— Дай себе шанс, — Элион осторожным движением руки убрала серебристую прядь с его лба за ухо. — Я не верю, что ты можешь быть плохим.

Фобос не стал ее убеждать в обратном, просто криво улыбнулся. Но та уверенность, с которой о нем говорила Элион, всколыхнула в нем забытое чувство радости и предвкушения чего-то яркого и солнечного.

Ведь плана до сих пор не было.

Он смотрел издалека, как Элион постигает свои будущие обязанности, узнает больше о королевстве и, кажется, искренне хочет стать хорошей королевой, и его грудь сдавливал металлический обруч. Чтобы осуществилась его мечта, он должен переступить через желания сестры, и он уже не был уверен, что он готов выплатить такую цену.

Еще до встречи с Элион Фобос знал, что она все разрушит, но Фобос и понятия не имел, что это случится таким ироничным образом. Ведь, так или иначе, одна часть его души неизбежно должна будет погибнуть, и уже независимо от своего выбора счастлив он быть не сможет. Даже отказавшись от трона, Фобос никогда не сможет назвать Элион своей в том смысле, в котором ему бы хотелось, а захватив власть, он, вдобавок, сделает больно еще и единственному человеку, которого хотел бы защитить.

Кроме того, правда заключалась еще и в том, что магии, переданной Вейрой по наследству, было слишком много для хрупкой маленькой Элион. Ее разрывало на части от клокочущей силы внутри, в то время как Фобос медленно засыхал. Силы переполняли ее, магия переливалась через края, сияла светлым ореолом над ее кожей, но, и она, и окружающие — никто кроме Фобоса этого не замечал.

И она, сама не зная об этом, подпитывала его энергией и давала дополнительные минуты жизни бесчисленным множествам существ, которых создал Фобос.

Он много думал и уговаривал сам себя, но, в конце концов, принял это как данность. Элион стала частью его самого, срослась с ним в единое целое, переплелась, и стали они единым существом. Только Элион была его лучшей половиной. И как всякий хрупкий уголок души, Фобосу хотелось защитить, уберечь от разочарований Элион. Она стала белоснежными цветами, а он — колючим терновником вокруг.

Фобосу даже показалось, что это может длиться бесконечно долго. Вечная неопределенность, сладкий туман, и Элион, засыпающая в его кровати. Он будто действительно стал тем человеком, каким его видела Элион.

Фобос был рад, что Элион с такой огромной силой, по крайней мере, не умеет читать мысли. Хотя, знай, она о том, что творится в его душе, быть может, вела бы себя осторожнее.

Фобос не имел никаких иллюзий на ее счет, Элион может видеть в нем только брата, родного и близкого. Она ведь сама это сказала в ту ночь, когда впервые пришла к нему в комнату.

Он — единственное, что у нее осталось. Без него Элион одна во всем мире.

Но отчего-то ей нравилось гладить его по рукам, переплетать их тонкие бледные пальцы между собой, прижиматься щека к щеке в попытках в очередной раз вызвать улыбку на лице брата. Она обвивала его шею руками, обдавала его шею горячим дыханием и запахом фиалок, даже не подозревая, каким мукам его подвергает. Иногда ему хотелось встряхнуть ее за плечи, как следует, и воскликнуть «ну неужели ты не видишь, что делаешь со мной?»

Но даже в этом случае Фобос не был уверен, что в силах прекратить эту пытку. С болезненным удовольствием он переносил все ее выходки, словно наказывая себя ее близостью.

****

Элион, задумчивая и мрачная, стояла напротив зеркала. Из-под дурацкого платья торчали ключицы и острые худые плечи.

— Ужас, да? — скривилась Элион, с беспокойством теребя голубую ленту, завязанную на талии.

— Да, — с легкостью согласился Фобос.

Она бросила на него расстроенный взгляд, а заметив искорки веселья в его глазах, вспыхнула.

— Эй!

— Слушай, я никуда не пойду, — решила Элион, резко оборачиваясь к брату лицом. — Скажи им, что я заболела. У принцесс же бывает мигрень?

— Ты прекрасно выглядишь, — неожиданно тепло улыбнулся Фобос.

Элион выдохнула с кратким облегчением, но затем побледнела еще сильнее.

— Не позволяй никому танцевать со мной, — прошептала Элион, чувствуя дрожь в коленках. — Отказывай всем и каждому.

— Пусть все подумают, — промурлыкал он, ей в затылок, — что я — тиран?

— Это лучше чем, если все будут думать, что я грациозна, как корова.

Ее нежелание танцевать с кем-либо кроме него приятно холодило позвоночник, и он, пребывая в хорошем расположении духа, подошел ближе и притянул ее к себе за плечи. Она нуждалась в опоре, и сегодня Фобос был готов поддержать ее так, как она этого захочет, но бросив короткий взгляд в зеркало, он окаменел.