"Компьютер отключен неверно. Начинаю проверку диска".
Только с введением замысловатого кода БИОС Лошак, кажется, сдался. Да и нужды не было: через пару недель Билл раскошелился на новый PC для своего стажера. Потянулись долгие и неуютные для меня сначала два, а потом и все три года - Лошаки попросили продления срока стажировки до трех лет. Прямых столкновений и конфликтов как таковых не было, лишь постоянная натянутость отношений, скованность, едва скрываемое раздражение, висящее в воздухе чувство взаимной неприязни.
В те дни, после десяти долгих лет, моя семья получила американское гражданство. Другого выхода добиться чего-нибудь в этой стране у нас не было, а возвращение к нищенским зарплатам, в бездомье, национальную рознь, не имело смысла. Россия своих детей, разбросанных десятилетиями советской власти по национальным окраинам страны, не ждала, не звала назад и не привечала вернувшихся. В этом же году, судьба решила порадовать нас еще: так как гражданство давало право претендовать на ставку научного сотрудника в любом федеральном учреждении, я, успешно пройдя по конкурсу, получил постоянную работу в нашем институте. Вот так всегда: или ничего, или все сразу.
Научному сотруднику полагалась своя лаборатория и впридачу отдельный кабинет. На выбор, мне предложили перебраться в другой офис этажом ниже или остаться в теперешнем, "переселив" вниз Лошаков и Матильду. Переезд сулил много хлопот; к тому же за три с лишним года я привык к этой светлой просторной комнате, которая теперь полностью была бы в моем распоряжении, и никуда переезжать не хотел. Стало быть, менять "стоянку" выпало Лошакам, как временным контрактникам, через несколько месяцев отчаливающим к себе домой. Лошака такая перспектива явно не радовала: его бледная физиономия выглядела еше более озабоченной и хмурой, чем обычно. К назначенному сроку кабинет предстояло освободить: изготовленная по заказу новая мебель была доставлена с фабрики на склад и подрядчики звонком сообщили о своей готовности к установке. К утру следующего дня офис должен был быть пустым и чистым. Я, почему-то, наивно полагал, что мы с Лошаками дружно и вместе перетащим всю старую мебель на хранение в отведенную комнату. Казалось, особых причин для грусти у них не было: кабинет стажеров и постдоков, куда они переезжали, подрядчики планировали обставить новой мебелью в тот же день. Там им предназначалось по удобному письменному столу, многополочной тумбе для книг, мягкому уютному креслу. Но не тут-то было: насупленный Лошак с занятым видом сидел за компьютером и в "субботнике" участвовать, судя по всему, не собирался. Пришлось мне свое громоздкое барахло выносить одному. Они, тем временем, вдвоем сноровисто перекантовали вниз принадлежащий им немногочисленний скарб. "Сам" продолжал в опустевшей комнате упорно пялиться в компьютер, явно желая оттянуть момент ее перехода в мое полное распоряжение. Чувствовалось нескрываемое желание испортить приятное возбуждение, владевшее мной с утра: наконец-то получил свой кабинет, будет возможность спокойно работать, не отвлекаясь постоянно на странную парочку. Дело близилось к вечеру, мне пора было уходить. В комнате еще предстояло вымыть пол, оттереть длинные черные следы резиновых подошв на линолиуме, убрать накопившуюся по углам пыль. После установки мебели это сделать будет гораздо труднее. Хотелось, конечно, все мелочи закончить сегодня и уйти домой со спокойной совестью. Но не вышло. Словно приклееный к стулу, Лошак и не думал уходить. Мне стало ясно, что с уборкой придется повременить - до шести вечера предстояло забрать сына из продленки, а уже без пяти шесть - как минимум пять минут понадобится на длинную ухабистую дорогу, ведушую через экспериментальные поля института к воротам. Ничего страшного, конечно, не случилось - я просто большой перестраховщик, люблю кругленько этак и своевременно заканчивать начатое, а иначе сопровождает меня везде чувство незавершенности, несвободы, предстоящих забот. Синдром, наверное, какой-нибудь - одних белочков не хватает, или других производится в избытке. Утром следующего дня у меня было предостаточно времени на уборку - полчаса как мимимум. Основательные и умелые мужики-подрядчики сноровисто и быстро установили мебель - кабинет был полностью готов к обеду. Все было сработано аккуратно и правильно - по моим наброскам, именно так, как я и объяснял дизайнеру компании. Лошаки и связанные с ними хлопоты мгновенно забылись, отошли на задний план. Потянув за шнур, я поднял жалюзи на высоком, в полстены окне вверх до упора, предоставив яркому весенему солнцу заполнить комнату теплом и светом. Перед корпусом института раскинулся широкий зеленый луг размером в три-четыре футбольних поля - ухоженный, с коротко подстриженной травой и пешеходной дорожкой, огибающей его по периметру. Впереди виднелась автомобильная дорога номер 1 - Route 1 или рыдван, как по привычке звали мы ее: еще несколько лет тому назад нескончаемые асфальтовые заплаты и колдобины покрывали дорогу - несмотря на то, что она прямым курсом вела в столицу, к Белому Дому. Отчего, говорят, и получила свое название. В коридоре, у стены, стояла груда картонных коробок с моими документами и книгами. Не торопясь, я принялся их распаковывать, заполняя книгами два глубоких, умело декорированных под дерево трехполочных стеллажа. К двери кабинета полагалось два ключа, один из которых находился у меня, а другой у Лошаков. Большинство завлабов запасной ключ отдавали на хранение нашей секретарше - мера далеко не излишняя, всем известно, что ключи обладают редким свойством теряться, забываться и прятаться от хозяев в карманах ненадетых брюк. Так решил поступить и я. Но, для начала, предстояло изъять запасной ключ у Лошаков. Им он был теперь абсолютно ни к чему - каждый из них получил ключи от нового кабинета. Я, тем не менее, предвидел, что даже из столь простой бытовой ситуации Лошак непременно постарается извлечь своеобразную выгоду и сделать мне мелкую пакость. Предчувствие не подвело. Первую просьбу о возвращении ключа в законные руки я передал ему через жену. Никакой реакции, однако, не последовало. Прошел день, другой. Встретив как-то утром озабоченого Лошака в коридоре, я попытался вежливо и в доступной форме напомнить ему о ключе. Отведя глаза в сторону, Лошак пообещал его вернуть. Мутный и откровенно неприязненный взгляд его, однако, говорил о другом. Дня через два, окончательно убедившись в том, что Лошак лукавит и обещание свое сдерживать не собирается, я решил действовать через секретаршу. Дэби посоветовала не переживать и надеялась все быстро уладить. Но твердолобость Лошака она явно недооценила. На следующий день после разговора с Дэби, я заглянул к ней в кабинет узнать о результатах переговоров и о причине загадочного упорства Лошака. Дэби развела руками: "Говорит, что отдаст ключ только Биллу, лично в руки - от него, мол получил и ему вернет! А Билл в сейчас командировке, в Южной Америке". Покачала головой сочувствующе-удивленно: не завидую тебе, ну и кадр! Хотя я догадывался, что формальный - и логичный с его точки зрения - повод у Лошака должен быть, наивная тупость и незамысловатость такого объяснения все же удивили меня. Зачем Биллу ключи от моего кабинета? Нелепость... Скромный, интеллигентный и тонко разбирающийся в людях Билл, не будь он в отъезде, первым отправил бы Лошака с ключом ко мне. Ну да что там, подожду.. Tем не менее, цели своей, Лошак несомненно добился - неулаженный "ключевой вопрос" добавил ложку дегтя в небольшую кадку меда моего тогдашнего отличного настроения. Через неделю на пороге моего кабинета появился Билл и, понимающе улыбаясь, протянул ключ.
"Мне кажется, я догадываюсь, что произошло" - (не только глаза, но и стекла очков Билла лукаво сверкнули) - "Былые советские обиды до сих пор тревожат разум, да?"
"Скорее нет, чем да, Билл - по крайней мере с моей стороны. К слову, и в те времена, как и в нынешние, разум бередят отдельные неприятные типы".
