– Вы имеете в виду начальника хозуправ-ления?

– Да… И не его одного.

Штази побарабанил пальцами по столу.

– Я посмотрю, что можно будет сделать…

– Ничего, – спокойно констатировал военный разведчик. – Единственный приемлемый вариант отстранения Харпсихорова – физическая нейтрализация с одновременной зачисткой половины руководства прокуратуры. Но такой приказ никто не отдаст…

Секретарь Совета Безопасности мысленно был полностью согласен с генералом. Но понимал, что ни у него, ни у премьер-министра, ни у Президента не хватит политической воли даже сформулировать подобное распоряжение. Не говоря уже о том, чтобы придать ему форму приказа.

Желание есть, а вот политической воли нет.

На вершине властной пирамиды каждый вынужден по двадцать раз перепроверять свой следующий шаг, дабы не нарушить хрупкого равновесия между группировками. Ибо удар по одной заметной персоне обязательно вызовет аналогичную ответную реакцию. А дальше все может пойти по непредсказуемому сценарию, вплоть до обвала всей пирамиды.

Проблема облеченного властью человека, сохранившего в глубине души такие понятия, как честь офицера и порядочность нормального гражданина, состоит в том, что он никогда не может положиться на подчиненных. Можно быть суперчестным, действительно стремиться к благой цели, однако нижестоящие звенья все равно трансформируют любую инициативу в нечто маловразумительное, декларативное, часто бесполезное и еще чаще – вредное. Под видом борьбы с преступностью начнут сажать неугодных конкретному исполнителю или начальнику какого-нибудь РУВД людей, под лозунгом «чистоты рядов» выпрут профессионалов и рассадят на их места своих протеже, под знаменем создания благотворительного фонда откроют лавочку по обналичиванию денег. К иному российские чиновники всех уровней не расположены. Остановить тотальное воровство и кумовство может только исполняемый закон о коррупции с огромными, в двадцать-тридцать лет, сроками заключения. Без права на амнистию и, желательно, с содержанием осужденных на каторге. Но принятия такого закона в России не допустит прежде всего ближайшее окружение Президента.

Штази печально покачал головой.

– Вернемся к информационной политике. Насколько я знаю, чеченская тема как-то связана с белорусской?

– И да, и нет, – начальник ГРУ закурил новую сигарету. – Негатив по отношению к армии и негатив по отношению к Лукашенко и перспективам российско-белорусского союза высказывают одни и те же лица. В этом ситуации похожи. А подоплека, естественно, разная. Если в случае с Чечней медиамагнаты работают на внутреннего потребителя, то в белорусском варианте ориентируются больше на Запад. Видимо, им поставлены определенные условия сохранения гражданства и вкладов. Мы проверили наиболее громкие журналистские расследования последнего года на предмет их соответствия действительности. Особенно дела по исчезновениям людей…

– И что?

– Либо провокации, либо фальсификации. Наиболее громкое дело о таинственном исчезновении из-под домашнего ареста бывшей председательницы Центробанка Винниковой закончилось тем, что она живая и невредимая объявилась в Англии. Экс-председатель Центризбиркома сейчас прячется в Швейцарии. Пропавшие месяц назад журналисты из оппозиционных изданий благополучно отдыхают на турбазе в Зеленогор-ске, которая находится во владении питерского «Яблока». Объективных данных даже о малейшей причастности к так называемым «исчезновениям» белорусского КГБ у нас нет. Все «пропадан-цы», – генерал криво улыбнулся, – покинули территорию республики сами. Причем это легко проверяется… Однако намеренно не комментируется.

– Кто в наибольшей степени сейчас заинтересован в усилении давления на Союз?

– Самый активный – Индюшанский, Он даже сориентировал своего консультанта по безопасности Бобковича… вы должны его знать, он возглавлял Пятое Управление… [Политический сыск в СССР] на выявление любого компромата по факту договора.

– Что это значит? – не понял Штази.

– Персоналии участников переговоров, возможная выгода от создания Союза конкретным предприятиям, кулуарные переговоры, военный аспект и прочее. Бобкович работает по методу мелкого бредня. Более того, у наших аналитиков есть мнение, что Филипп Денисович имеет прямой доступ к системам правительственной связи Беларуси.

– На чем основано это предположение?

– Бобкович в восемьдесят девятом – девяностом курировал установку новых систем спецсвязи в Белоруссии и на Украине. Возможно, после развала страны он сохранил контроль над «закладками».

– Это технически осуществимо?

– Вполне.

– Неприятная ситуация…

– Особенно в свете того, что Лукашенко две недели тому назад дал команду на отселение зарубежных представительств из «Дроздов» и замену всех коммуникаций.

– Вы считаете, что служба контроля обнаружила «жучки»?

– Это очень возможно. Приказ Лукашенко совершенно неожиданный и, честно говоря, слабо мотивирован необходимостью планового ремонта водоснабжения и канализации. Внешне не придраться, но чувствуется второй план.

– Согласен, – Штази нахохлился, – вот не ожидал от Бобковича…

– Люди меняются, – бесстрастно заметил военный разведчик.

– Да уж… Но все равно жаль.

Начальник ГРУ пожал плечами. Лично ему было ничуть не жаль бывших офицеров, пошедших в услужение к сомнительным «олигархам». У сотрудников КГБ всегда была возможность изучить прошлое своего работодателя и принять решение. А раз согласился – значит, счел для себя выгодными те условия, в которых предстоит зарабатывать деньги.

– День такой хороший И старушек крошат На прокорм сизым голубям…

Влад разлегся на полу и уставился в карту Минска.

Тихое бормотание себе под нос Рокотову не мешало. Даже наоборот – помогало немного заглушить доносящиеся со двора стоны Татьяны Булановой.

Певица по своему обыкновению ныла, как незалеченный зуб, и отвлекала биолога от созерцания топографических символов.

«Итак, что мы имеем? Здесь резиденция Батьки, тут Дом Правительства… Основной участок трассы идет по проспекту Машерова. В принципе нанести удар возможно повсюду. Нет, не то… Что-то я путаю. Кортеж идет на скорости километров восемьдесят-девяносто в час. В процессе движения бронированный лимузин колупнуть крайне сложно. От гранаты водила увернется почти точно. Бить с трех-четырех точек, конечно, можно, однако сие уже из области фантастики. У Луки ЗИЛ модели „сорок один ноль сорок семь“. Аппарат мощный, под капотом не меньше трехсот лошадей. И к тому же верткий… Шофер тоже не лох, как вести себя в экстремальных ситуациях, знает. Их специально учат и полицейским разворотам, и всяким другим похожим штучкам. Тем более, судя по карте, удобных позиций на проспекте с гулькин нос. И все они давно на контроле у службы охраны. „Дрозды“ тоже отпадают. На территорию резиденции посторонний человек не пройдет… Остается площадь. Там Лука выходит из машины и проходит десяток метров до дверей. Но! Опять получается бред. Снайпера не посадить, ибо вокруг хватает президентских снайперов. Бомбу не заложить, так как все заранее проверяется. А подрыв заряда на расстоянии пары сотен метров нужного гарантированного эффекта никак не даст… Задачка не для слабонервных… Хорошо. Предположим, что я террорист. Что дальше? – Владислав вооружился линейкой и посмотрел на масштаб внизу карты. – Ближайшее к лестнице здание, которое вряд ли контролируется службой охраны, находится… та-ак… в тысяче ста метрах. Дистанция выстрела запредельная. Даже для крупнокалиберной винтовки. На установку и прицеливание требуется минимум секунд пять. Президентскому же снайперу будет достаточно двух плюс секунда полета пули до цели. Итого – три. Террорист нажать на спусковой крючок не успеет… Да и промах крайне возможен. Тут воздушные потоки вообще не просчитать… Так что огнестрельное оружие отметаем. Близко к Луке подойти можно, но телохранители успеют его закрыть. Опять же, нет никакой гарантии… Остается взрыв. Но мощность! Одной-двух тонн динамита недостаточно. Предположим пластид. В микроавтобус влезет не более двух тонн. Больше просто подвеска не выдержит. Лучшая пластиковая взрывчатка мощнее тринитротолуола в пять раз. Выходит, эквивалент десяти тонн. При определенных условиях должно хватить, но я не уверен… Аэродинамика – штука хитрая. Ударная волна по площади прямо не пойдет. – Любой выступ здания – и финита. Деревья, к тому же. Рассеют к чертовой матери… Кстати говоря, путешествие на авто, набитом пластидом, лично мне кажется сомнительным. Кто угодно привязаться может, первый же гаишник. Тогда кранты операции. Не-ет, тут что-то другое… Кролль замыслил нечто экстраординарное, судя по всему, он мужчинка хитрющий…» Рокотов сходил на кухню, принес себе очередную чашку кофе и вновь сел на пол, сложив ноги по-турецки и уставившись в карту.