Пиро отреагировал на это прежде, чем сама Грита сообразила, что произошло: Тиаса сделал мгновенный выпад и его меч пронзил ее тело.

— Ну, теперь, как кажется, мы способны ранить вас, — заметил он.

Лицо Гриты перекосила гримаса ненависти, она произнесла только одно слово «ты», но так, как если бы это было самое худшее из ругательств. Пиро посмотрел ей в глаза и с жестоким поворотом клинка вырвал его из тела. Грита крикнула, кровь полилась на ее платье, колени подкосились. Она упала на землю и больше не шевелилась.

— Хороший удар, Виконт, — сказал Кааврен.

Сетра Лавоуд, стоя перед Дженойном, взглянула через плечо и сказала, — Никто из вас не вмешивается. Это моя работа.

Эти слова, произнесенные тоном, требующим безусловного подчинения, а также ужасный шок от всего произошедшего, убедили всех оставаться на месте, за исключением Некромантки, которая, по видимому, решила, что эти слова к ней не относятся. Она сделал пару шагов и встала рядом с Чародейкой и прямо перед областью темноты, которая все еще находилась в пещере.

— Вы нападаете на Дженойна, — сказала Некромантка. — Я закрываю портал.

— Очень хорошо, — сказала Чародейка.

Сетра вытянула перед собой кинжал Ледяное Пламя, и, как если бы пред ней был материальный враг, ударила темноту. Одновременно Некромантка широко развела руки, как если бы хотела удержать большой предмет, потом свела их вместе и начала делать пассы перед темнотой, так, как обычно показывают в классических пьесах о чародеях — и действительно, ее движения были похоже на те, которые обычные люди считают манипуляциями волшебника, и которые совершенно не похожи на настоящую работу мага; их можно попытаться объяснить тем, что эти пьесы имели источником некромантию, или предположить, что демонесса провела какое-то время в театре, и делала как раз те движения, которых от нее ожидали. В дополнение к размахиванием руками, она начала что-то мурлыкать на языке, полным гласных и без ударений — этот язык, как и сама Некромантка, не принадлежал нашему миру.

Относительно того, что в точности делала Сетра Лавоуд, мы мало что можем сказать; относительно того, что делала Некромантка, мы можем сказать еще меньше. Тем не менее мы знаем, что как раз тогда, когда Чародейка напала на Дженойна, глубоко в недрах Горы Дзур по сталагмитам вверх и вниз побежали огоньки; стены стали менять цвета; с ламп срывались искры; диски, установленные на узких цилиндрах, начали кружиться, как бы сами по себе. Миниатюрные молнии зазмеились по стенам, а сама гора, казалась, задвигалась. В центре всего этого находилась загадочная личность по имени Такко, который переносил свое внимание с одного артефакта на другой, со стола на стену и обратно, неподвижно сидя посреди магического хаоса, в то время как Некромантка оживляла неподвижную темноту перед собой.

За очень короткое время боя должно было произойти множество событий; на самом деле автор признается, что находится в некотором затрудние, так как не в состоянии посвятить заслуженное число страниц тому, что было, в некотором плане, по меньшей мере также важно, как и великая битва при Адриланке. Увы, те несколько свидетелей, записками которых мы располагаем, почти ничего не сообщили нам об этом соревновании. Сетра Лавоуд погрузила кинжал в темноту, Некромантка делала магические пассы руками перед собой, и почти мгновенно странное магическое поле, или сгусток энергии, а может быть и эманация из другого мира в наш, провалилась сама в себя, рассосалась и исчезла.

И в то же самое мгновение вместе с ним исчез величайший вызов, когда-либо брошенный Орбу, и Орб вернулся. Эффект от его возвращения, хотя и оказался не настолько глубоким, как тогда, когда Орб положил конец Междуцарствию, был намного более внезапным.

Варлок Бримфорд внезапно ощутил, что вновь способен использовать свое искусство, поскольку бог Три'нагор исчез. Маролан оказался в состоянии телепортироваться в Черный Замок. Адепты Имперской армии оказались в состоянии сообщаться друг с другом, так что сообщения потекли одно за другим с такой скоростью, что угрожали утопить в себе Сетру Младшую.

В Замке Уайткрест Орб засветился, поднялся в воздух и опять закружил над головой Ее Величества. Какое-то мгновение она смотрела на него, как если бы он был каким-то странным объектом, который она никогда не видела раньше; потом счастливая улыбка медленно распространилась по ее лицу.

И еще через мгновение, как только на его армию обрушились различные магические удары, Кана испытал первые намеки на отчаяние.

И, самое главное, все эти удары посыпались на армию только потому, что произошли события, которые, с его точки зрения, казались совершенно маловероятными.

Чародейка вздохнула и дала своей голове упасть, и этот глубокий вздох так и остался единственным намеком на то, каких усилий ей стоила битва, потом она убрала в ножны кинжал; что касается Некромантки, то по ней вообще было незаметно, что она прилагала какие-нибудь усилия.

Кааврен, который даже не заметил событий, происходивших в десяти или двадцати футах от него, встал на колени рядом с Айричем и сказал, — Мой друг, как вы себя чувствуете?

Айрич в ответ смог только прошептать одно единственное слово, — Тазендра.

— Я посмотрю, что с ней, — сказал Пэл.

Пиро и его друзья оставались сзади. Ибронка посмотрела на то, что осталось от храброго Драконлорда Китраана, чья кровь залила пол пещеры, верной Йасы и стойкого Брюха, и, негромко всхлипнув, обхватила руками Виконта, который, в свою очередь, прижал ее к себе — и в глазах Пиро стояли слезы. Никто из них, кажется, был не в состоянии говорить. Рёаана и Ритт присоединились к ним, молчаливо сочувствуя. Тсира, которую Пиро оттолкнул назад, за свою спину, тактично вышла из пещеры, где уселась на траву рядом с Ларом и Клари, уставилась на странный артефакт, который привел их сюда, и задумалась.

От задней стены пещеры донесся голос Пэла. — Тазендра мертва, — сказал он, его голос задрожал от сдерживаемых рыданий. Кааврен наклонил голову. Слезы хлынули из глаз Айрича.

— Так я и думал, — прошептал он.

— И Иллиста, — сказал Пэл, который в этот момент вернулся и встал на колени рядом с Айричем.

— Для этой наконец-то пришло время умереть, — сказал Кааврен.

— Да, — согласился Пэл.

Кааврен взглянул на другого врага и сказал, — Мне очень жаль, но Грита тоже мертва.

— Как, вам жаль? — удивился Пэл.

— Она умерла слишком легко. — Голос Тиасы дрогнул от тяжелой душевной боли и горечи.

— Справедливость, — прошептал Айрич, — которая является результатом мщения, область по праву принадлежащая Лордам Суда. И если не принимать во внимание суеверий Восточников, это единственная область, которую нужно оставить им.

Кааврен невесело хихикнул, — Я не буду даже начинать с вами спорить, мой друг.

— И это правильно, — прошептал Айрич.

Кааврен помрачнел. — Нам нужно найти врача для вас, Айрич, — сказал он, — так как мне кажется, что вы тяжело ранены. С той минуты, как мы прошли через ворота Некромантки, вы не сдвинулись с места ни на дюйм.

— Бесполезно, — сказал Айрич со своим обычным хладнокровием. — У меня сломана шея.

После мгновения потрясенного молчания, Пэл наклонил голову, а Кааврен откровенно зарыдал, даже не пытаясь скрыть чувства, овладевшие им.

Сетра Лавоуд встала на колени рядом с Лиорном, ладонью коснулась его лица, встала, и обращаясь к Некромантке, сказала, — Давайте вернемся в город. Теперь мы можем телепортироваться, и остается еще битва, которую надо выиграть.

Кааврен, с залитым слезами лицом, посмотрел на Чародейку и сказал, — Главнокомандующая…

— Нет, — сказала Чародейка. — Оставайтесь со своими друзьями. Я сама позабочусь о безопасности Ее Величества до вашего возвращения. Когда вы будете готовы уйти отсюда, сообщите Ее Величеству; для вас и ваших друзей я оставляю открытый телепорт.