- Возможно, нам удастся добиться аудиенции у государя, Лиза, – торжествующе возвестил Кумазин. – Он выслушает тебя и рассудит по справедливости. Твой брак может быть расторгнут, да и часть имущества тебе не помешает. Здесь, в Киеве, у меня твердая почва под ногами. Карелин тут не хозяин. Если ты попросишь развод, а у тебя на то очень веская причина, то сына отдадут тебе…

- Найти бы сначала сына… – тихо прошептала Лиза, поднимая голову. Лицо было усталым от бессонных ночей и отражало душевную боль.

- Мы найдем его, Лиза, – уверенно сказал Федор. – Карелин не хочет сообщать в полицию, а мы сообщим. Павловский нам поможет.

Федор снова ушел куда-то и вернулся только ближе к рассвету, необычайно довольный.

- Я узнал, что царь будет жаловать ордена и чины, – радостно сообщил он. – Так вот я прочел список и увидел там имя полкового разведчика Дмитрия Керлова.

При имени брата Лиза очнулась от тревожного забытья, и ее глаза на миг просияли.

- Завтра Дмитрий будет произведен в штабс-ротмистры, – продолжил Федор, – а на груди его будет красоваться орден Святого Георгия. К тому же он сможет порадоваться приличной денежной сумме, доказательству благодарности государя за верную службу. Дмитрий служил под вымышленным именем, но, удостоившись столь высокой чести, вернул себе свое... Он сделал блистательную карьеру.

- Ах, если бы папá мог его увидеть, – смущенно сказала Лиза и слабо улыбнулась, а из глаз ее катились тихие и светлые слезы. – Митенька, братец мой родной... как же я хочу его увидеть!

- Завтра после церемонии я приведу его к тебе, – пообещал Фредерик, желая хоть чем-то порадовать измученную тревогой Лизу.

- Да-да, я так хочу его увидеть... обнять... сказать, что я его простила! Хотя, на самом деле, я никогда не держала зла на него. Я знаю, что он меня любил... но во всем слушался маман! Это боль и раскаяние заставили его навсегда покинуть Керловку!

На следующее утро полковник Павловский принял Кумазина и Федора и выписал им пропуск, чтобы перед ними открылись двери всех городских каталажек. Как только сообщили о приезде государя, полиция Киева рьяно взялась за дело: были задержаны и упрятаны за решетку тысячи бродяг, нищих и разных подозрительных личностей без документов. Всех их собирались держать под замком до отъезда царя.

Для опознания бродяг вместе с Кумазиным и Федором ходил по тюрьмам и дворецкий Канов. Федор был счастлив, лелея огромные надежды найти ребенка. Возможно, Лиза снова полюбит его, если именно он вернет ей сына. Правда, Кумазин сильно сомневался в исполнении чаяний родственника, думая, что Лиза вряд ли захочет попытать счастья с другим, но деликатно помалкивал.

Дмитрий готовился к награждению; чуть раньше он узнал от Кумазина о горе Лизы и о том, что сестра тоже будет на церемонии. Разглядев Лизу в толпе, Дмитрий поспешил к ней, раскрыв объятия, и девушка бросилась ему на шею. Какое-то время бравый без пяти минут штабс-капитан и Лиза стояли, крепко обнявшись, а затем Дмитрий легонько отстранился и с волнением вгляделся в бледное, осунувшеся лицо сестры, с болью отметив покрасневшие, заплаканные глаза и дрожащие, жалко кривящиеся губы – печальные следы тревожных бурь в мятущейся душе.

- Прости меня, Лиза! – снова повинился он. – Разве я мог подумать, что князь сделает тебя несчастной? Он казался мне таким благородным, таким милым! Черт! Поверить не могу! Как же мне больно! Я-то думал, что загладил свою вину, искупил, а теперь вижу, что вина моя еще больше. Я знаю, ты никогда не простишь меня за это, но клянусь тебе, я не нарочно... я ошибся. Я думал, что ты сможешь полюбить князя.

Лиза опустила голову, чтобы не смотреть брату в глаза. Ей вдруг вспомнились ласковые губы и жаркие поцелуи мужа, его горячие объятия, возносившие ее к райским вратам любви и грез. Дмитрий с тревогой смотрел на сестру. Сменивший свою праздную, никчемную жизнь на полковые казармы, продубленный ветрами и палящим солнцем Малороссии, закаленный лишениями армейской службы, Дмитрий всерьез беспокоился о Лизе.

- Лизонька, родная, позволь мне избавить тебя от этого человека, – взмолился он. – Через три дня государь удостоит нас аудиенции. По обычаю, каждый нижний чин, произведенный государем за особые заслуги в офицеры, может просить у него высочайшей милости. Я поговорю с Его Величеством и попрошу, чтобы он расторг ваш брак. Лизонька, я знаю от Нади, что князь тебе мил, но его поступок не имеет прощения!

- Все так, Митенька, все так, – печально согласилась Лиза. – Плачевные ошибки, прискорбные обстоятельства, неуместная любовь Федора и подлость одной женщины сделали свое грязное дело. В глазах мужа я выгляжу виновной... он считает, что я была любовницей Федора...

- Что за бред! – возмутился Дмитрий. – Как бы то ни было, я поговорю с князем, даю тебе слово. Даже если вам никогда не быть вместе, он не должен думать о тебе такое.

- Поздно, Митенька, поздно... какая теперь разница... Я хочу только, чтобы мне вернули сына, хочу жить ради него и забыть обо всем... потому что если мой сыночек умер, мне тоже не жить, Митя... – Лиза сдержала рвущиеся из груди рыдания. – А Александр... я не хочу ни видеть его, ни слышать... Мне все равно, считает ли он меня виновной или нет...

***

- Вот этот самый, барин, – ткнул пальцем в одного из задержанных бродяг Канов. Федор в волнении позвал дежурного и недолго поговорил с ним о чем-то. Кумазин, Федор и Канов в сопровождении надзирателя подошли к мужику. Магол, а это был именно он, хитро прищурившись, посмотрел на них.

- Я могу сейчас же освободить тебя, – обратился к бродяге Федор, – но при одном условии: ты вернешь ребенка, которого той ночью отдал вам с Марфой князь Карелин... К тому же, я заплачу тебе за него, сколько попросишь. Ребенок жив, не так ли?

- Пока я в кутузке, я ничего не скажу, – твердо ответил Магол, уверенный в своей победе.

- Одно слово – и ты на свободе!.. Ребенок жив? – снова спросил его Федор. – Он у тебя? Где Марфа?

- Вызволи меня отсюда, барин, и я отведу тебя к нему...

- Мы нашли его! – торжествующе воскликнул Федор и нетерпеливо спросил: – Где ребенок? Отвечай, он в городе? Он жив-здоров? С ним ничего не случилось? – Вопросы один за другим так и сыпались с губ Лаврецкого, а Магол ухмылялся, прикидывая, сколько можно содрать с него деньжат, чтобы не прогадать.

- На воле, баре, мои ответы получше будут, – спокойно ответил Магол. – Мне опостылел воздух кутузки, да и кому он по нраву, правду сказать. Чего меня держать-то здесь, я ведь никому ничего не сделал? Да и ребенка я даром верну, не нужно мне ничего... разве только то, что на него потратил...

- Сколько попросишь, столько и дам, – повторил Федор и повернулся к Фредерику. – Нужно поговорить с начальником тюрьмы. Пусть его освободят. А ты, – обратился он к Канову, – живо ступай к княгине и скажи, что ребенок сегодня же будет с ней...

В то время, как Фредерик договаривался с начальником тюрьмы, а дворецкий поспешал к княгине с радостной вестью, Александр пил обжигающий коньяк, не приносивший ему ни удовольствия, ни утешения. Горело не только горло, жгло в груди, а крепость коньяка придавала лишь мимолетные, мнимые силы. Александр пил с яростной злостью, желая выбросить Лизу из головы, но ее образ, словно выжженный в сердце огнем, упрямо стоял перед глазами.

- Дай-ка мне бутылку беленькой… да поскорее… – раздался неподалеку громкий голос Марфы.

Тяжело, как сквозь плотную завесу, продрался он к памяти Александра, и тот вскочил, как ужаленный, жадно выискивая бродяжку глазами. Заметив Марфу в толпе сгрудившихся перед неказистым прилавком людей, князь поспешил к ней.

-Марфа! – окликнулон.

Старуха обернулась на зов.

- Свят-свят-свят! – испуганно вскрикнула Марфа и перекрестилась, увидев перед собой князя. Она попыталась убежать, но Александр крепко схватил ее за руку.

- Постой! Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Пойдем со мной…