- Вы, должно быть, были великолепной помощницей, – дрожащим от насмешки голосом холодно заметила Лиза, но и теперь Наташа пропустила колкость мимо ушей. Казалось, ей не терпелось рассказать собеседнице о прежней и теперешней работе.
- По крайней мере, мне удалось воспользоваться тем немногим, чему я научилась, и еще большему научиться, когда возникли кое-какие трудности. Две-три эпидемии и мрущие, как мухи, крестьянские дети сделали из меня настоящего лекаря; сотни тысяч заболеваний скота, присвоили мне звание ветеринара. Длинные зимние ночи в уединенной Николаевке, усадьбе, стоящей на отшибе от всех городов, дали мне возможность по-настоящему изучать философию, – Наташа удовлетворенно улыбнулась, – но, по-моему, я слишком разговорилась… Мне хотелось бы, чтобы Вы рассказали немного о себе.
Лиза досадливо поморщилась и отмахнулась.
- В моей жизни, в отличие от Вашей, нет ничего интересного, – равнодушно ответила она. – Бесполезная жизнь, заурядная, как я сама.
- Не думаю, что Александр мог полюбить заурядную женщину.
- А я не думаю, Наташа, что Александр когда-нибудь меня любил, к тому же, я не желаю говорить на эту тему.
Лиза быстро встала, и в волнении прошлась по огромной комнате, на минуту забыв о болтовне Наташи. В самом темном углу она неожиданно заметила блеск полированного дерева.
- Пианино! – удивленно воскликнула она. – Здесь есть пианино…
- Больше ста лет стоит оно в этом доме, – пояснила Наташа. – Это было пианино матери или одной из тетушек Павла Карелина, но оно отлично сохранилось. В Николаевке их целых два… Когда туда приходят мастера, чтобы отполировать и настроить их, Александр всегда посылает их и сюда тоже, чтобы содержать это пианино в хорошем состоянии. Хотите немного поиграть? Насколько я знаю, Вы отлично играете. Александр рассказал мне об этом в письме, единственном, в котором он писал о Вас… о свадьбе… о своей любви. – Лиза не шевельнулась, и Наташа снова улыбнулась, уверенная в себе самой. – Фортепьянная музыка помогает скоротать время.
Лиза ничего не ответила Наташе, словно и не слышала ее. Она снова подошла к окну, смотрящему на дорогу, и прижалась разгоряченным лбом к холодному стеклу. Снаружи бушевала вьюга. Под завыванье ветра с темно-свинцового неба падал снег, пушистый, как лебяжий пух. Лиза уже не чувствовала в своей душе отчаяния и смертельного желания сбежать отсюда. Она тихо плакала, и теплые слезы медленно катились по ее щекам, проливаясь целительным бальзамом на глубокую рану. Наташа не смотрела на нее, она сидела за пианино и играла. Играла она довольно плохо, но Лиза не собиралась прерывать ее, довольная уже тем, что не слышит ее болтовни и не замечает на себе пристального взгляда ее глаз...
Снежная буря длилась еще два дня, а на утро третьего бледное и сонное зимнее солнце устало просочилось в спальню Лизы сквозь двойные стекла и гардины, омывая своими лучами старую двуспальную кровать. Во всем огромном доме царила глубокая тишина. Лиза лениво встала и неторопливо съела завтрак, который подала ей одна из молоденьких, молчаливых служанок, выбранная Катей. Затем она вышла в коридор, ведущий в просторную прихожую.
- Коля… Николай! – позвала она.
Николашка вырос как из-под земли.
- Доброго утречка, барыня! Барин приехал… туточки уже! – прямо с порога сообщил он.
У Лизы внезапно перехватило дыхание, она не могла сдвинуться с места, пока Николашка на радостях подробно расписывал ей, что барину пришлось укрыться в лесной избушке и переждать снегопад, поскольку в метель в дорогу не отправишься.
- Сам-то он в бане сейчас, – закончил он. – Не передать ли ему, что барыня уже проснулась?
- Нет, – быстро сказала Лиза. – Не говори ему ничего! Готовь тройку, думаю, уже ничто не помешает отъезду… – Ее голос затих на губах: в прихожей стоял Александр, и под его взглядом Николашку как ветром сдуло.
Неторопливо и спокойно князь выбил трубку, сунул ее в карман и подошел к дрожащей жене, которая изо всех сил старалась казаться спокойной.
- Для меня было большой неожиданностью, узнать, что ты все еще здесь! – ледяным тоном произнес Александр. – Я подумал, что тебе не хватило времени, чтобы велеть запрячь тройку.
- А ты именно этого и хотел?
- Я не говорю, что этого хотел, я говорю, что ждал. – Не глядя на жену, Карелин прошел мимо нее к затопленной Наташей печурке, в которой жарко полыхал огонь, и уселся на приступку, освещенную красноватыми отблесками пламени. – Эх, цены нет жаркому огоньку после трех дней, проведенных, почитай что, под открытым небом. Сразу видно, что Наташа Маслова здесь… Ну, подходи, рассказывай, что ты должна мне сказать.
- Мне нечего сказать, я не ждала, что ты вернешься. Метель помешала моему отъезду, но я только что попросила Николая запрягать лошадей, чтобы он отвез меня в Киев.
- Жаль разочаровывать тебя, но он тебя не послушает. Пока меня не было, все твои приказы должны были исполняться в точности и беспрекословно, но сейчас я здесь, и никто из слуг ничего не станет делать, если я этого не велю.
- Тогда я прошу тебя, чтобы ты велел ему…
- Нет… ты упустила свой шанс сбежать отсюда, и не моя вина, что ты им не воспользовалась.
- Должно быть, это я виновата, что разыгрался буран. – Лиза выпрямилась и улыбнулась с горькой иронией. – Ты, видимо, смеешься надо мной?
- Буран закончился вчера вечером, и ты могла бы уехать рано утром, однако, судя по всему, Карелинка не так отвратительна тебе, как я боялся.
- Мне всё здесь ненавистно… начиная с тебя! И ты это отлично знаешь!
- Я предпочел бы не встретить тебя здесь, Лиза, потому и ушел, предоставив тебе свободу… но, прошло три дня, у меня было много времени, чтобы подумать, взвесить и оценить каждое слово, каждый жест.
- Ты силой будешь удерживать меня здесь?
- Надеюсь, ты не заставишь меня прибегнуть к крайним мерам, и поймешь, что должна остаться здесь, по крайней мере, на какое-то время. Царь не расторгнет брак, если ты не приведешь веских причин. Нам пришлось бы очернять друг друга, поливать друг друга грязью, обвиняя во всем, и я считаю, что лучше найти другой путь.
- Только я не знаю, какой…
- Со временем мы его найдем.
- И я буду жить рядом с тобой? В твоем доме?
- В моем доме, да, но отдельно от меня, насколько позволяют обстоятельства. Если именно об этом ты и хотела поговорить со мной, то можешь успокоиться – я больше и волоска твоего не коснусь. Моя печальная месть свершилась. Ты выполнила свою часть договора и заплатила, что была должна! Теперь между нами перемирие, и мы спокойно доберемся до конца, которого я желаю столь же страстно, как и ты. Мы станем свободными и забудем о существовании друг друга… – ответил Александр и добавил с деланной холодностью, но предельно учтиво: – Если тебе плохо в Карелинке, мы можем поехать в Николаевку. В царстве Наташи Масловой есть все необходимое для женщины. Там у тебя будут все удобства, которых не достает здесь.
При имени Наташи Лизу охватила какая-то ненависть, возможно, оттого, что та была во многом совершенна и привлекательна. Из-за того, что Наташа была другой, из-за ее красоты, благородства, талантов и, особенно, из-за ее преданности Александру, Лиза вновь почувствовала к ней ту же неприязнь, что возникла у нее при их знакомстве. Это неожиданное, первобытное чувство привело ее в себя.
- Нет, – твердо ответила она, – я предпочитаю остаться здесь. Если нам и дальше придется терпеть общество друг друга, лучше делать это без свидетелей.
- Как угодно. Возможно, ты и права. Не беспокойся – дом достаточно большой, и я буду надоедать тебе, как можно меньше.
- Я не собираюсь выживать тебя отсюда. Думаю, эта зала, да пара комнат наверху – единственная жилая часть дома. Мне безразлично, станем ли мы с тобой встречаться... Я знаю, что при желании смогу уединиться...
- Я не слишком требователен по части комфорта, Лиза... к тому же, возможно, на несколько дней в твоем распоряжении будет весь дом... – Карелин сделал несколько шагов по дому и повернулся к жене. – Да, вот еще что... у меня к тебе одна маленькая просьба. Слуг в Карелинке не интересуют наши отношения, так что, я прошу тебя на правах хозяйки дома соблюдать внешние приличия. Есть вещи, которые слуги ждут от тебя. Ты можешь заняться делами, а, попутно, это послужит тебе развлечением. Надеюсь, я не слишком многого прошу.
