— И это все?

— Нет. — Его глаза всматривались в меня, сквозь меня. Я это почувствовала, и у меня закружилась голова, мне было интересно, о чем он думал. — Ты действительно хорошая танцовщица.

Я раскрыла глаза и глубоко вздохнула. Откуда он знал, что я танцевала? Он протянул руку, пригладил выбившуюся прядь волос, с которой играл ветер, и заправил ее мне за ухо. Вон выглядел виноватым, что заставляло меня волноваться. Мне больше нравилось, когда он выглядел свободным и счастливым. Меня уже тошнило от чувства вины.

— Я занимался электроникой. Мистер Сойер попросил меня проверить свет для школьного представления, а тщательно все сделать я мог, только когда все разойдутся по домам. Я думал, что был там один, но, видимо, ты тоже так считала.

— Ты видел, как я танцую? — я покусывала губу, и он слегка коснулся её большим пальцем, останавливая меня. — Это значит,... что ты видел, как я... плакала после этого?

Он кивнул.

— Почему?

— Почему?

— Да.

— Потому что мне это нравится,... потому что больше я не могу этим заниматься, — слова вылетали из моего рта прежде, чем я успевала подумать о том, чтобы остановить себя, и я знала, что это вызовет массу вопросов.

— Расскажи мне, расскажи мне, почему ты больше не можешь заниматься этим? Я знаю, что дело не в физической форме. Ты была идеальна.

Ох, как мало он знал.

— У меня проблемы в паховой области и с бедром, это физические проблемы.

Его взгляд опустился на мое бедро. Мое платье собралось складками выше, чем должны носить хорошие девочки, но садясь в его грузовик, я не задумывалась о подобных вещах. Поэтому я немного одернула его за подол. Тогда Вон положил свою руку на мое прикрытое бедро, его кожа прожигала ткань моего платья, будто он и не замечал моих неуклюжих попыток прикрыться.

— Ты растянула или порвала что-то?

— Нет, но все доктора говорят, что пока я не вылечусь, я должна следить за тем, что я делаю, и пока что танцы под запретом.

— Значит, потом ты сможешь вернуться? — исходивший от него энтузиазм был больше, чем, я думала вообще возможно, и это разбивало мое сердце.

Я неделями не слышала, чтобы кто-то говорил о моём здоровье с таким энтузиазмом. Пройдёт время, и он все выяснит, потому что нельзя скрыть тот факт, что у тебя рак после начала лечения. Это сильно ранило бы его, и я ненавидела свою трусливую часть, которая дала бы ему надежду, не предупредила бы до того, как он начал бы вкладывать в меня свои чувства. Но мне нравились те чувства, которые он заставлял меня испытывать, и мне хотелось задержать их хотя бы ненадолго. Я не хотела лгать ему, но я также не хотела, чтобы он знал, почему доктора запретили мне танцевать. Не сейчас. Я хотела сегодняшний день. Пфф, хотя сейчас, когда солнце уже садилось, я хотела этот вечер с ним, без болезни и жалости, только мы и мечты о совместном будущем. Я хотела подросткового романа, когда можно сидеть со своим парнем во время обеда и обсуждать выпускной бал. Я хотела этот вечер, а затем, утром, я позволила бы ему спокойно уйти, потому что это лучшее, что можно было сделать для нас обоих.

— Может быть, — сказала я, изменяя своим прежним словам, потому что знала правду; мне следовало сказать «маловероятно».

Он сжал мою ногу и криво улыбнулся. Я уже стала ненавидеть эту улыбку больше всего на свете. Мне нравилась совсем другая.

— Мне так жаль. И все же, не теряй надежду, — сказал он грустно, и это я возненавидела ещё больше.

Я улыбнулась, хотя даже не имела это в виду, я стала профессионалом по этой улыбке.

— Не надо, — нахмурился он.

— Что? Что теперь? — нахмурилась я в ответ.

— Не делай этого. Не знаю, что между нами, но это заслуживает больше, чем полуправду и фальшивые улыбочки. Сегодня вечером я хочу узнать тебя без всей этой херни.

Я улыбнулась, и в этот раз, это была настоящая улыбка, потому что мне хотелось того, что он предлагал, даже если это всего лишь на одну ночь.

— Ладно. Но, Вон, если ты не хочешь полуправды или чтобы я врала тебе, то нам нужны кое-какие правила. Ты можешь спрашивать меня обо всем, о чем захочешь, но есть вещи, о которых я не могу говорить, и мне нужно, чтобы ты понял и принял это.

Он приподнял брови и, казалось, обдумывал это, а затем кивнул.

— Идёт.

— Вот и славно.

— Мне нравится, — широко улыбнулся он.

— Можно я первая? — я внезапно разволновалась задавать ему вопросы, ведь не было никаких ограничений.

Он засмеялся, заставив моё сердце биться сильнее.

— Давай.

— Ты расскажешь всю правду?

— Ты заставляешь меня нервничать. Во-первых, даже если... — он прибавил звук на своём стерео, где играл трек «Fighter» группы «Gym Class Heroes». Я сразу же узнала их, но даже подумать не могла, что парень из провинции будет слушать их в своём автомобиле.

— Что? — спросил он, а я потрясла головой, мне не хотелось, чтобы он знал, что я сделала вывод, будто он парень из провинции или что-то в этом роде. — А ты думала, будет Кенни Роджерс⁷ или кто-то похожий? Мы живем в деревне, не в прошлом.

Я прикусила губу и пожала плечами.

— Я не думала, что будет Кенни, больше, что будет Гарт Брукс⁸.

— Эй. В Гарте нет ничего плохого.

Я засмеялась, и он тоже. Тогда я почувствовала себя лучше.

— Давай же. Вылезай, — продолжил он, качая головой и посмеиваясь.

Я спрыгнула со своей стороны и встретилась с ним позади грузовика. И только тогда я поняла, почему это его место. Мы смотрели на его дом и на другие. Я прекрасно видела весь город. Главная улица была усеяна деревьями и реками смоляных дорог. На фоне всего этого выделялась мэрия, так же как и наша школа и церковь. Это было идеальное место для размышлений о жизни и того, из чего она для тебя состоит, когда все, что город Олбани мог предложить, находясь внизу, превосходно располагалось ниже заката.

Вон опустил заднюю дверь кузова и сдвинул несколько садовых инструментов, прежде чем бросить плед на землю. Красный цвет покрывала выделялся на фоне темно-синей дверцы и зелени деревьев.

— Вставай, мы идём! — сказал он слишком радостно. Я тут же поняла, почему, и уставилась на него.

— Знаешь, я не смогу залезть туда без твоей помощи и, притом, не выставив себя напоказ.

— А в чем проблема? — ухмыльнулся он, прислонившись к задней дверце грузовика.

Я кивнула и сдержалась, чтобы не засмеяться. Казалось, я разыгрывала одну из них. После быстрого размышления я поняла, что получить от него помощь — способ менее неловкий, чем позволить ему смотреть, как я стараюсь изо всех сил подняться туда и, возможно, выставляю перед ним напоказ больше кожи, чем мне бы того хотелось. Поэтому я уперлась руками о холодный метал задней откидной дверцы и посмотрела через плечо.

— Ладно, я готова.

Он хлопнул в ладоши, а затем потёр их.

— Я тоже.

И, прежде чем я успела сказать хоть что-нибудь по поводу его комментария, имеющего двойной смысл, он схватил меня за бёдра и подтянул вверх так, что я оказалась на коленях. Уверена, он глазел на мою задницу. Хотя я не думаю, что она выглядела хоть сколько-нибудь привлекательно. До того, как мне удалось восстановить равновесие, он шлепнул меня по ягодице и захихикал, когда я завизжала и упала, свирепо наблюдая за тем, как он веселился.

— Что?

— Серьёзно? — я подавилась.

— Да ладно, я же мужчина.

— Ты нечто.

Он подмигнул, затем разместил одну руку на задней двери, а вторую — со стороны кузова грузовика, прежде чем поднять ногу, — и он на месте. Просто и унизительно ловко, по сравнению с моим подъемом. Я стремглав направилась к задней части грузовика, разглаживая мягкое красное покрывало, а он присоединился ко мне, откидываясь назад и похлопывая место возле себя. Парень выглядел так аппетитно, откинувшись назад, с одной рукой за головой. Он натянул самую дерзкую улыбку, такую, которая намекала на его мысли в отношении меня. Тот взгляд немедленно заставил мою кожу сморщиться, будто у ощипанной курицы.