— Вон, — произнесла я от усталости невнятно, — я не хочу, чтобы солнце всходило.

— Если бы я мог остановить его, то загнал бы весь мир во тьму ради тебя, Блу. Я бы хотел никогда не прощаться. — Я понимала, что он имел в виду, и знала, что это не то окончательное прощание, которого я так боялась. Хотя забавно, как всего одно простое сказанное слово стало слишком пугающим, чтобы позволить ему сорваться со своих губ. Папа не стал бы произносить его, и затем страх перешел бы к моему брату Бенни, а затем и к Вону. Что бы произошло, если однажды он узнал бы то, что должен был узнать рано или поздно?

— Я тоже, — ответила я.

Он приподнялся, увлекая меня за собой, и мне нравилось, что золотистый восход солнца сделал с его кожей. Парень выглядел как ангел этим утром, несмотря на то, что мы не спали, и от осознания того, что стоило мне сказать лишь слово, и он будет моим навсегда, у меня кружилась голова.

— Давай тогда не будем. Давай проведем день вместе. — Он держал обе мои руки, а я поднялась на колени и улыбнулась.

— Мне нужно сегодня отвезти Бенни на его урок по каратэ, потому что папа должен работать.

— Не страшно. Мы и втроем можем провести день вместе. Мне бы хотелось познакомиться с Бенни.

Бенни это понравилось бы. Он был бы этому рад больше, чем почти чему угодно во всем мире. Я сказала «почти», потому как это, несомненно, означало бы «много». Ему была нужна мама, которая могла бы с ним поговорить, приготовить ему обед, помочь с его домашним заданием, а не сестра. Ему был нужен отец, который не был бы убит горем и виной, который не работал бы почти каждый час бодрствования, чтобы обеспечивать такие мелочи как еда на столе, а тот, кто мог бы отвезти его на уроки каратэ и футбольные матчи. Бенни нуждался в сестре, которой не приходилось бы выполнять роль и матери, и отца. Ему не нужна была сестра, на которую он бы так сильно полагался и связь, которая была сильнее, чем что-либо другое, чтобы ей угрожала болезнь, которую он не понимал. Нет, Бенни, по большей части, хотел бы быть обычным ребенком, ведущим безопасную нормальную жизнь, и я хочу для него того же.

Я боялась, что у Бенни никого не останется. Не потому, если бы я умерла, но когда бы мне стало хуже в результате лечения, от чего я бы не ставила его потребности выше своих собственных. Поэтому я бы хотела попросить Вона быть рядом с ним, но как я могла это сделать, если не сказала ему, что от какой-то безжалостной и неумолимой болезни зависит наше будущее.

— Я бы действительно этого хотела, — ответила я, имея ввиду именно то, что и сказала.

Он взглянул на меня, и я увидела в его глазах шоколадного цвета необходимость, которую и сама ощущала как нутром, так и сердцем. Это был тот же самый взгляд, которым он одарил меня, прежде чем поцеловал, и я так сильно этого хотела, пока солнце полностью не поднялось и мы не стали просто лучшими друзьями. Всего лишь лучшими друзьями. Когда я взобралась к нему на колени, у меня сперло дыхание практически так же, как и у него.

— Блу?

Я покачала головой и улыбнулась. Я не теряла контакта с его глазами, что заставляло мое сердце биться как сумасшедшее. Его руки схватили меня за бедра, и я впервые проклинала саму себя за то, что не обращала внимания на слова Эйприл о преимуществах носить исключительно бикини, потому что мне нравились его руки на своей коже. Я хотела чувствовать его кожу своей, а не через ткань платья. Как будто прочитав мои мысли, его руки спустились по моему бедру, и я ощущала его кожу, от чего мне стало тяжело дышать. Вон застонал, а его глаза потемнели, но он не разорвал со мной зрительный контакт.

Я больше не могла сдерживать желание, и мои губы соприкоснулись с его. Я хотела получить один последний поцелуй. Одно последнее мгновение, о котором я бы могла вспоминать, когда жизнь казалась бы слишком сложной. Поцелуй, который был бы моим ангелом, удерживающим меня на земле.

Его губы были горячими, но его язык — еще горячее, и пока он углублялся в мой рот, я практически таяла прямо там, на его коленях. Наше дыхание стало тяжелее, равно как и глубокое желание о большем. И все же он оторвал свои губы от моих и простонал так, будто ему было больно, хотя я знала, что это не так. Я осознала очевидную разницу, когда почувствовала его эрегированный член, и это был самый интимный опыт, который у меня когда-либо был. Это было так волшебно и искренне, что я чуть не расплакалась.

— Синяя птица счастья, я хочу никогда не прощаться. Я хочу быть с тобой. Я хочу чувствовать тебя, пробовать тебя на вкус... Господи всемогущий... я просто хочу быть рядом всегда. Я твой лучший друг, но однажды ты позволишь мне использовать слово «бойфренд», потому что, как бы там ни было, это именно то, кем я и являюсь.

Я пыталась перебить его и пояснить, что это противоречило бы смыслу быть лучшими друзьями, если бы он в своих собственных мыслях называл себя моим парнем, но он заставил меня замолчать, а я сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

— Я знаю, что ты не хочешь так это называть, но я подумал, прежде чем мы примем сегодня другие роли, я хочу прояснить несколько моментов, чтобы мы не ранили друг друга.

Он был серьезен, от чего мое желание рассмеяться пропало.

— Ладно.

— Я не буду встречаться с другими девушками и хочу, чтобы ты тоже не встречалась с другими парнями. Я знаю, что это не то, о чем лучшие друзья просят друг друга, но это другое. И вот, не возникай насчет моего допроса «с пристрастием», потому как я знаю чертовски хорошо, что если бы ты увидела меня с кем-то еще, это убило бы тебя. Я также понимаю, что как лучшие друзья мы не должны разделять то, чем только что делились, или называть друг друга милыми небольшими прозвищами.

На этом моя бровь поползла вверх, а он рассмеялся, прежде чем продолжить:

— Ладно, за исключением «Блу». А еще мы должны учиться реже отказываться отвечать. Лучшие друзья доверяют друг другу свои тайны и страхи. Думаю, нам даже стоит установить ограничение.

— Например, пятьдесят?

Он издал довольный смешок.

— Нет, например, двенадцать. Дюжина будет идеально. Значит, нам нужно применять их благоразумно, после того, как мы используем их все, мы будем как раскрытая книга.

— На этом все? — спросила я с улыбкой, потому как он, по правде говоря, только что предоставил мне бесплатную возможность не воплощать наши отношения в жизнь. Я бы не смогла быть без него, но я также не смогла бы давать ему все то, что должна бы любимая девушка. Или это было от того, что я не смогла бы принять все от него, как сделала бы подружка. Все это так чертовски сбивало с толку, еще одна вещь являлась очевидной, что даже думать об этом было больно. Вону нужно бы держать от меня дистанцию, иначе, когда мое тело стало бы уродливым, то это бы ранило его слишком сильно, а я бы никогда не хотела его ранить, если бы смогла этого избежать.

Проводя своей рукой по моей щеке, он запустил пальцы мне в волосы, и я ощутила, будто их окружило солнце. Я хотела закрыть глаза и насладиться этим чувством, но не посмела на случай, если бы лишилась решимости и поцеловала его снова.

— Нет, это еще не все, — проговорил он хрипло. — Как только придет время, когда это будет казаться плохим для нас вариантом, а так и будет, со мной так постоянно происходит, я хочу, чтобы ты пообещала прийти ко мне и дать мне шанс... дать нам шанс. И однажды я докажу, что ты не пожалеешь о том, что позволила мне стать твоим парнем.

Я почти плакала до этого, но я расплакалась сейчас, я была словно долбанная жалкая плакса. Я обняла его и спрятала свое влажное лицо в сгибе его шеи и плеча, потому как нуждалась во всем, что он предлагал, и хоть я и понимала, что это было самой эгоистичной вещью в мире, которую я могла бы совершить, но я согласилась. Я кивала ему в плечо и шептала слова благодарности, пока он гладил меня по волосам и спине, нежно успокаивающе нашептывая, что задевало мое ухо и заставляло снова хотеть его поцеловать. Но целовать его и просить о другого рода отношениях было бы слишком... даже для меня.