XVII

Андрей нашёл по карте-схеме, где находится Советское посольство, оказалось, совсем близко от улицы Сепян-кату, взял письмо и пошёл. Идёт и хмурится, не может сообразить, о чём он с послом будет говорить. Через де-сять минут он уже был возле посольства. По помпезной архитектуре здания сразу можно было догадаться, что это именно Советское посольство и ника-кое другое. К тому же над ним реял красный флаг с серпом и молотом.

Своей кичливостью и внушительными размерами здание должно было сообщить языком камня всем, кто на него смотрел, навязчивое уважение и душевный трепет. Главный фасад, с белыми мраморными колоннами и портиком, был облицован кремовыми крупными плитками. Внизу высокий цоколь из белого камня. К парадному выходу вели широкие гранитные ступени. Здание стояло несколько в глубине небольшой парковой зоны с редким хвойным лесом, среди дерев которой выделялись аллеи голубых елей, похожих на те, что стоят возле Мавзолея на Красной площади в Москве. Вся парковая зона была отгорожена от проезжей части узкой улочки красивой чугунной решёткой, напоминающей решётку Летнего сада в Петербурге.

Около ворот и высокой калитки дежурил полисмен. Чтобы не застыть, он ходил взад-вперёд возле ворот, притоптывая тяжёлыми башмаками и прихлопывая руками в белых крагах себя по бокам. Лицо его было румяным и пышело молодым здоровьем. Он был привычен к морозу и терпеливо ждал сменщика. На решётке, рядом с калиткой, был прикреплён щиток, на котором в тесноте и в не обиде устроились: переговорная трубка (телефон), сигнальный звонок, маленький экранчик, такой как когда-то был на первом советском телевизоре "КВН". Рядом со щитком висел почтовый ящик.

Андрей подошёл к полисмену, предъявил ему своё временное удосто-верение, выданное ему вместо паспорта, представлявшего большой интерес для разных спецслужб, и сказал по-русски, что ему надо пройти в посольство, чтобы передать письмо послу. Полисмен ничего не ответил. Было видно, что он понял посетителя, потому что показал рукой на почтовый ящик. Андрей покачал головой и попробовал объяснить, что ему необходимо передать письмо лично послу. Полисмен снял трубку и, дождавшись ответа, проговорил что-то по-фински. Засветился экранчик, на нём появилось плавающее изображение мужского пятна, которое после нескольких магических мельканий преобразилось в изображение дёргающегося лица.

- Что вам угодно? - проговорило лицо, потрескивая прерываемым мужским голосом, не лишённым обаяния.

- Мне нужно передать письмо послу, - сказал Андрей в трубку.

- Опустите его в почтовый ящик. И дело в шляпе.

- Мне надо передать письмо послу лично. Из рук в руки.

- Вот как, - сказало лицо. В голосе его послышалось удивление. - Я сейчас к вам выйду. Ждите. - Экранчик погас.

Через четверть часа появился какой-то щёголь, по всему видно - ди-пломат. Лицо холёное, сытое. Одет в роскошную пуховку цвета морской волны (Андрей от зависти чуть не лопнул), лыжную шапочку "петушком", брюки эластик и непромокаемые полусапожки на толстой каучуковой подошве, оставлявшей на снегу, лежавшем на дорожке, по которой он шёл, следы с загадочным рисунком. В зубах у щёголя торчала курительная трубка, из которой попыхивал голубоватый дымок от сгорания в трубочной чашечке ароматного английского табаку. Дипломат подошёл к воротам и стал с той стороны решётки вчинять посетителю допрос в полушутливой, полусерьёзной форме:

- Здравствуйте, сударь! Моё вам почтение.

- Добрый день, - ответил Андрей.

- Почему вы не хотите опустить письмо в почтовый ящик? Он для этого предназначен. Все опускают. Вы что, особенный?

- Потому что это письмо рекомендательное и касается меня лично.

- Вот как! Забавно. Вы что же, мушкетёр?

- Пока нет, но мечтаю им стать. Не исключено, с вашей помощью, ме-сье, - начал подыгрывать Андрей весёлому дипломату.

- Это похвально. И от кого же это рекомендательное письмо, милости-вый государь, будущий мушкетёр короля?

- От шевалье Соловейко из Гаскони, милорд, - ответил Андрей, стара-ясь попадать дипломату в тон его шутливого визави.

- Соловейко! - вдруг посерьёзнел дипломат и вынул трубку изо рта. - Владимир Борисович? Неужели? Я его отлично знаю, мы вместе учились. А потом вместе работали в ВААПе. Он был моим начальником. Какой замеча-тельный человек! Большого ума и доброй души. Когда вы его увидите?

- Когда вернусь в Москву. Думаю, не раньше чем через год.

- Очень хорошо! Передайте ему от меня поклон. Скажете: Леонард Та-раканов. Это я. Боже, как тесен мир! Подумать только, Володя Соловейко. Я ужасно рад и взволнован. Какой человек!

- Обязательно передам, - пообещал Андрей, начиная испытывать симпатию к говорливому дипломату.

- Ну, давайте же ваше письмо, - протянул руку Леонард Тараканов Ан-дрею, - я его передам послу.

- А вы точно передадите? - спросил Андрей.

- Не сомневайтесь, мой друг, передам. Как вы хотите: из рук в руки. Сей же момент пойду и передам письмо Аристархову.

- А как я узнаю результат? - спросил Андрей осторожно.

- Ждите, - коротко ответил Тараканов.

- Где, здесь? - не понял Андрей.

- Можете, конечно, ждать здесь. Но вряд ли это целесообразно. На это может потребоваться не один день. Всё зависит от посла. Лучше ждите в ка-ком-нибудь другом месте.

- Но всё же, как я узнаю? - не унимался Андрей.

- Вам позвонят.

- Но меня может не быть на месте.

- Ничего, не беспокойтесь, вас найдут.

Андрей отдал Тараканову письмо, и они разошлись. Тараканов вернулся в посольство, а Андрей решил зайти в офис Хельсинского отделения "Союзпроммашимпорта", благо это было в десяти минутах ходьбы. Строго говоря, он надеялся там обогреться, посетить туалет, так как испытывал острую нужду к освобождению мочевого пузыря, и попить чаю или кофе с печеньем. На халяву. Питание должно быть экономным. Дураку ясно.

Офис "Союзпроммашимпорта" находился в полуподвальном помещении, вниз вели несколько каменных ступеней. Над входом маленькая вывеска, говорящая на английском языке, что находится там, за дверью. Андрей вошёл. Помещение освещалось тусклым электрическим светом. Наружный свет лился через прямоугольные окошки слабо. За столом сидели и пили кофе, сваренное в кофеварке (Андрей таких прежде не видел), трое мужчин. На столе стоял телефон, факс-аппарат, тарелка с печеньем и вафлями. Лежали газеты. Советские, английские и финские. Из присутствующих Андрей был знаком только с одним, это был Мишкин. Про себя Андрей называл его по-прежнему "шибздиком" за малый рост и мелкие черты лица.

- А, это и есть наш новый приёмщик? - проговорил полувопроситель-но, полуутвердительно, обращаясь к Мишкину, человек с умным лицом, на котором выделялись набрякшие синеватые мешки под глазами, свидетель-ствующие о крайней усталости, и ямка на волевом подбородке. - Если я не ошибаюсь, товарищ Соколов Андрей Николаевич? Рад вас видеть. Проходи-те, присаживайтесь к нашему столу. Будем пить кофе и беседовать.