▪ Я вам расскажу, когда мой дед помирал, вот как он перед смертью. Ходит всё время и сидит, глядит в угол. Глядит, глядит, говорит:
– Матка, погляди-ка ты.
Я говорю:
– Кого-то ты в угол-то всё глядишь, уставивши.
А он говорит:
– Погляди-ка ты, какие цветы-то красивые, от, – говорит, – и гляжу на них, на эти цветы.
А я ужо и побоялась его гневить, говорю:
– Да и правда, какой красивый букет, ну, красотища! – и сама-то туда гляжу.
Глядела, глядела, потом он и говорит:
– Погляди-ка ты, говорит, на лозину71 (перед домом за дорогой росла), как это занесло их, говорит, и на конях, привязывают прямо на лозинах, погляди-ко, как выделываются мужики-та.
А мне тут-то смешно стало:
– Да иде ж ты видишь, дед?
– Да вот, – говорит, – вси соскочили, вси побежали на могилки72.
Я уж тут его стала бояться, дед уже мертвецов видит. Потом раз прихожу я.
– Куда карты-то дела?
Я говорю:
– Какие карты-то?
– Да вот сейчас наши мужики приходили.
– Какие наши?
– Которые наши все деревенские.
Я говорю:
– А хто особенно?
– Да вот которые умерши, – он мне всех и пересчитал.
Говорит:
– Пришли, зовут меня.
Я говорю:
– А куда ж они тебя зовут?
– А на лесозаготовки.
Я говорю:
– А что ты им сказал?
– А я, – говорит, – сказал, что я готов на лесозаготовки.
– А они тебе что?
– Оны, – говорит, – мне сказали, что приказу нет; придет приказ – мы за тобой придем.
И четверг, и пятницу мне всё так говорил. И от за ним пришли. Пришли это за ним в два часа ночи. Он начал справляться73. На ногах справляется. Побежал на веранду, приносит оттули пинжачок летний, еще один принес, положил на подушку. Потом мне говорит:
– Положи мне карты на скамейку.
Положила.
– Дай мне закурить.
Я закурить дала, а ведь не курил.
– Ну, заложи мне ноги на кровать, – что у него ноги как бревна были.
И говорит:
– Ну вот и всё, – сделал крестики вот так на руках, – за мной пришли. Вот там всё, я собрал, справил на лесозаготовки.
А я-то говорю:
– Дед, да никак ты меня оставляешь?
Уж он:
– Алля, алля, – доволен, доволен.
Слезы покатились, покатились, всё – умер. Ведь собрал всё, сложил, даже духи положил, одеколон, под подушку. А я говорю:
– Дай-ка, а то выльешь, – я спиртом всё его натирала.
Всё на свете боится времени, но время боится пирамид, говорили древние. Вхождение в вечность – назначение пирамиды. Вот фрагмент одного из погребальных текстов – фрагмент текста усыпальницы фараона Пепи I (эпоха Древнего царства, III тыс. до н. э.): «Нет, не мертвым, ты, о царь, от нас ушел. Ты ушел от нас живым. Великая мать-защитница Нут принимает тебя: „О, Пепи, проснись, поднимись, вставай“».
Итак, пирамиды суть олицетворение взаимодействия Неба и Земли, претворения закона небесного в закон земной. Наверху – одна точка. Всё исходит из нее. Она – дом всему сущему. Внизу – четверка. Четверка элементов, взаимодействие и взаимопроникновение которых творит миры. Грани – их тоже четыре. Четыре пути на небо. Приближаясь к вершине пирамиды, противостоящие друг другу элементы становятся ближе, сливаясь наконец в одной точке – точке включения (в линейном гороскопе, гороскопе, построенном на плоскости, нарисованном на листе бумаги – это центральная точка) – вершине пирамиды.
Наше сознание можно также уподобить пирамиде; взбираясь выше, мы включаем в него всё новые и новые реальности. «Не тюремным от вас ухожу я, друзья, коридором – ухожу я от вас сказочным Млечным Путем».
Заключает же Круг Жизни Черепахопанцирный, которого мы соотнесли с Рыбами и последней, довершившей дело ногой. Жизнь выходит из океана. И туда же она устремляется, осознав свою природу. Черепашата, вылупившись, ползут к морю… Их мать, зарывшая свои яйца в землю, не могла их этому научить, но они уверенно направляются к мерцающей отраженным светом воде и свободно себя в ней чувствуют.
В Рыбах, воде размыта разница, поляризация, всё едино и легко перетекает друг в друга. Это же прослеживается и на уровне формы: так, есть двуполые моллюски; есть рыбы, которые в течение жизни меняют пол (тропические зубаны, каменные окуни), меняют также пол морские звезды, северные креветки. Гермафродитами являются черноморский морской окунь, хризофриз и другие. Превращение самок в самцов отмечено у меченосцев.
▪ Фараонами называют рыбы. Их можно и в Балтийском море встретить. Перед бурей попадаются маленькие дети, моему знакомому рыбаку попался один, ён сам видел, женщина была. И грудями воспитывают их. В окиянах только живут, в реках нету. Только руки покороче, а то как женщина. И мужчины тоже есть. А потом, как у плотицы. Они расплодивши, всюду живут.
…Однажды Фёдор, ему только исполнилось 6 лет, спросил меня: «А ты знаешь, какая краска самая главная?» И, не дожидаясь ответа, сам торжественно произнес: «Вода! – он разводил гуашь водой, и ее становилось больше. – Вода – это самая главная краска». Мне захотелось поспорить (какая ж вода краска?), но надолго меня не хватило, мне тоже это очень понравилось. Вода – это самая главная краска.
Двумя рыбами накормил народ Иисус (вспомним обозначение знака Рыб) – двумя рыбами и пятью хлебами, символически преломляющими Зодиак в знаке Девы.
Но с каким кругом, с каким циклом связана черепаха? Да ни с каким, хочется под конец сказать. И, действительно, пусть система будет открыта. Ведь любая система содержит в себе элемент непредсказуемости, тайны; любая жизнеспособная система в состоянии «сбросить» с себя, подобно мягкотелой черепахе, панцирь и заново родиться. Так что пусть черепаха будет связана с циклом смены вех, смены всех кругов на бескружие. В одной китайской сказке мальчик палочкой рисовал на песке зверей, а волшебная морская черепаха делала их живыми… Она делала с ними невероятное… Быть может, и та жизнь, к которой мы привыкли, – не более чем нарисованные на песке мертвые картинки…
▪ Одна черепаха играла на свирели так искусно, что все звери слушали ее как зачарованные. А крокодил ей страшно завидовал. Однажды приполз он к ручью, куда черепаха обычно приходила пить, и расположился неподалеку. Увидела его черепаха и говорит:
– Здравствуй, братец крокодил, что это ты здесь делаешь?
– А я здесь греюсь на солнышке, сестрица черепаха, – отвечает крокодил.
Напилась черепаха и стала играть на свирели. Тут крокодил начал ее просить:
– Позволь мне, сестрица черепаха, поиграть на твоей свирели.
Черепаха дала ему свирель, а крокодил плюх в воду, да и был таков. Очень рассердилась на него черепаха и поползла прочь. А на другой день нашла она пчелиный улей и проглотила весь пчелиный рой. Затем направилась к тому месту, где крокодил любил нежиться на солнышке, и спряталась там в куче листьев, – только хвостик наружу выставила. А под хвостиком хитрая черепаха хорошенько намазала медом и время от времени выпускала пчелок, одну за другой: з-з-з-ум. Крокодил заметил, что из-под опавших листьев вылетают пчелки, решил, что набрел на улей, – раз, и сунул туда палец. А черепаха зажала его и говорит:
– Отдавай мою свирель, тогда отпущу! – а сама сжимает всё больней и больней. Тут крокодил разинул пасть да как завопит:
Ой, сыночек, поскорей
Принеси сюда свирель,
Тангу-ле-ре…
Черепахину свирель
Принеси сюда скорей!
Тангу-ле-ре…
А сын не расслышал и кричит ему:
– Чего тебе, отец, рубашку?
Крокодилу уже мочи нет терпеть, он еще громче:
Нет, Гонсало, поскорей
Принеси сюда свирель,
Тангу-ле-ре…
Черепахину свирель
Принеси сюда скорей!
Тангу-ле-ре…
А Гонсало:
– Чего тебе, отец, штаны?
Долго пришлось крокодилу тянуть свою песенку, изрядно он помучился и палец чуть не вывихнул. Наконец приполз его сынок с черепахиной свирелью, и крокодил отдал ее черепахе. Только тогда черепаха его отпустила.
