Невольно вспомнилось такое же милое, уютное утро с Дароном. Мы проснулись, перебрались на диван пить чай, все так же замотанные в одно одеяло на двоих, голые, сонные, такие влюбленные, что сейчас аж тошнит. Это было наша последняя зима вместе. До сих пор чай ненавижу.

Закрыв глаза, я решила, что вполне могу сегодня еще немного подремать. Сегодня вся работа запланирована на вторую часть дня, так что еще пару часов точно я никуда не пойду.

От лежащего рядом оборотня исходил такой жар, что хотелось отодвинуться, но при этом мерзла спина. Повозившись, я перевернулась на другой бок и без всякого стеснения поближе прижалась спиной к его телу.

Что же, это было ошибкой, и серьезной. Оказавшись в таком провокационном положении, тело взбунтовалось и затребовало удовлетворения низменных желаний с помощью теплого оборотня. В некотором смысле он, я бы сказала, даже горяч… В конце концов, я же не первая буду его так использовать, правда?

Замечательный плюс долгой и не первой жизни — очень легкое отношение к интрижкам. После серьезных отношений с Дароном мне вообще не хотелось быть хоть с кем-нибудь дольше одной ночи. Вот в прошлой жизни было вообще шикарно, я была привлекательным и популярным мужчиной. Но в именно этой интрижке есть одно небольшое “но”. Эта собачка не будет ли всю оставшуюся жизнь таскаться за мной хвостом, если я сейчас поддамся желанию? Я же ведь планировала его отпустить. И вообще он молодой и уже порядком подзамученный любовными пристрастиями хозяек, не лучше ли оставить его в покое? Куда мне на моем шестом десятке уже парней двадцатилетних соблазнять?

Тяжело вздохнув, я все же отбросила эту спорную затею. Лежит — пусть лежит. Пусть обнимает, греет. Можно будет удовлетворять тактильный голод за счет объятий с ним, прикрываясь холодом. Но дальше заходить не стоит, совсем уж подло получается.

— Я вам не нравлюсь? — как-то уж очень грустно и тихо спросил парень.

Чуть повернувшись, чтобы он мог видеть, что я говорю, я спросила:

— Ты о чем?

Ну да, почему бы не прикинуться дурочкой…

— Вы хотите, но почему-то молчите, — смущенно и невероятно мило опустил глаза брюнет.

Забавно, забавно… Значит, обоняние настолько хорошее, чтобы улавливать запахи эмоций? Теперь даже как-то стыдно…

— Молчу потому, что у тебя и так уже богатый список хозяек-извращенок, — скрестив руки на груди под одеялом, я чуть нахмурилась.

— Вы очень добрая, — не может быть, он краснеет, — я бы хотел… Выполнить любой ваш каприз, госпожа, — совсем смутившись, он сглотнул.

Явно не знает, куда девать глаза, но при этом не может не смотреть на меня, чтобы не прозевать ответ. Чудо какое… Даже если он прекрасно играет и пытается добиться моего расположения, чтобы прочнее обосноваться рядом со мной, мне все равно. Такое милое чудо…

— Любой каприз, — усмехнулась я, высвобождая одну руку и ласково проходясь пальцами по мягким волосам.

— Я… Я просто хочу вас порадовать, — выпалил он, жмурясь, тихо заскулил, когда я коснулась области за ухом, — обещаю, я буду знать свое место и…

Чуть приподнявшись, я поцеловала его теплые тонкие губы. Да, знать свое место полезно. Хороший мальчик.

========== Часть 3 ==========

Удобно устроив голову на подушке, я обнимала целующего меня в шею тяжело дышащего парня за плечи и совершенно не испытывала угрызений совести. Его гибкое красивое тело жалось к моему, а лежащая на бедре горячая ладонь чудесно сочеталась с мягкой усталостью.

Приподняв голову, Вада заглянул мне в глаза, словно хотел спросить, довольна ли я. Чуть улыбнувшись, я поцеловала его в лоб, и темные глаза засверкали. Бедная собачонка…

Уткнувшись носом мне в ключицу, он прижался еще ближе и затих, щекоча ресницами шею. Лениво перебирая мягкие волосы, я думала только об одном — совершенно не хочу вставать. Мне тепло, хорошо, так почему я должна куда-то идти? Эх…

Бывало, мы с Дароном лежали вот так, на боку, тесно, жадно обнимаясь. Целовались, болтали, даже читали. Если бы он меня не предал, сейчас я бы наверняка обнималась с ним, а не с его волчьей копией. Ну и пусть.

Придремавший Вада расслабился, чуть отклонился. В постели он оказался посмелее, чем в жизни, это точно. И да, он хорош. Горячий, чуткий, нежный мальчик с невинным до безобразия взглядом. Рычит, а не скулит, позволяет себе невесомо сжимать зубы на моей коже, впивается пальцами в бока и бедра. Совсем не похоже на преданного стража, таскающегося за мной хвостом. Но не сказала бы, что такая метаморфоза мне не нравится. Это же идеально. Покорный днем, страстный ночью, невероятно милый круглые сутки. Усмехнувшись, я прижалась щекой к его макушке. Каждую жизнь в новом теле отношения с противоположным полом кажутся естественными, но никогда не тянет к своему. В прошлой инкарнации я в эту спальню перетаскала столько женщин, что определенно выходило за грани приличия, но теперь они не вызывают у меня ни малейшего интереса. Хотя, если учитывать, что я в первый раз родилась именно мужчиной, я бы должна именно женщин и любить.

Но уже почти полдень, мне нужно встать, пообедать и приниматься за дела, сегодня же придет князь. Все расписание полетело в тартарары с этим подарком, чтоб его… Ну ладно, это не худший минус, какой мог бы быть.

Высвободившись из объятий оборотня, я села на краю кровати, потерла лицо. Мне нравится такое начало дня, точно нравится…

В моем возрасте уже забываешь о стеснении, так что я не стала подбирать одежду с постели и пола. Вада зашевелился, судя по звукам, встал. Дальнейший глухой стук был мне непонятен, так что я обернулась.

Брюнет сидел на коленях, сцепив руки в замок и низко опустив голову.

— Простите меня, госпожа, — тихо пробормотал он, — я приму любое наказание.

— За что? — полюбопытствовала я, но потом вспомнила, что без зрительного контакта он меня не “услышит”. Когда я положила ладонь ему на макушку, парень крупно вздрогнул, но только крепче стиснул руки. Вздохнув, я присела на корточки, приподняла его растерянное лицо. — За что я должна тебя наказать?

— Я позволил себе лишнее, — его взгляд на мгновение метнулся к моему бедру, — простите, я не должен был причинять вам боль.

Усмехнувшись, я коснулась проявляющихся на чувствительной коже синяков от его пальцев. Не сказала бы, что мне было очень больно…

— Я скажу тебе, что нужно делать, — пересев на край кровати, я закинула ногу на ногу, открывая внешнюю сторону пострадавшего бедра. Вада повернулся и следил за мной с готовностью принять любое наказание, и это одновременно раздражало и нравилось, — поцелуй, и все пройдет.

Пару секунд до него доходило. Чуть приподнявшись, он безумно нежно прикоснулся губами к синяку. Ну как он так умеет… Завороженно наблюдая и ласково поглаживая его напрягшуюся шею, я только прикусила губу, когда искушенный в ублажении хозяек раб начал проявлять инициативу, скользнув ладонью по моей голени. В принципе, я никуда не тороплюсь…

Поцелуй мягких нежных губ заставил меня подумать, что я понимаю княгиню Малон. Откинувшись на спину, я обняла нависшего надо мной оборотня, чуть прогнулась от скольжения его ладони по боку. Как же мне не стыдно, возмутительно не стыдно…

Приоткрыв глаза, я оттолкнула от себя Дарона. Он послушно сел, виновато и непонимающе заглядывая мне в лицо, и снова стал молодым оборотнем. Показалось, что глаза голубые…

Вздохнув, я закрыла лицо руками. Я что, никогда не избавлюсь от этого дурацкого призрака прошлого?

— Простите, госпожа, — подняв взгляд, я только усмехнулась. Бедный мальчишка, опять мнется, винит себя… — я что-то сделал не так?

— Все нормально, — встав, я взъерошила ему волосы, заставив на секунду зажмуриться то ли от удовольствия, то ли от ожидания боли, — кто твой отец?

— Я не знаю, простите, — смущенно прикусив губу, невыносимо милый Вада сцепил пальцы в замок. Он всегда так делает, когда нервничает? — знаю только, что он оборотень, госпожа.

Ладно, это уже точно не Дарон. Только как теперь объяснить причину парню?