— Вы ведь никому не скажете, зачем я приходила?

Превосходно, опять впуталась в интрижку и хочет вернуть девственность. Ох уж это молодое поколение, если уж ты знатного рода, чего же так глупо поступать?

— Не переживайте, это тайна, — я взяла кружку в руки, с легкой усмешкой наблюдая за ее трогательно скрещенными на груди руками.

— Меня… Меня позавчера изнасиловали, — всхлипнула она, вынимая из рукава платочек, — мне никто не поверит, пожалуйста, помогите мне, я выхожу замуж через месяц!

Вздохнув, я взяла свои слова назад. Выглядит действительно невинной и ужасно расстроенной.

— Любые внешние изменения в теле, будь то шрамы, болезни или порванная девственная плева, останутся таковыми, даже если я сделаю вас младенцем, — я должна была это сказать, но как же мне больно видеть ее разочарование, — какие у вас отношения с женихом?

— Мы любим друг друга, — прорыдала участница почти сорванной свадьбы, — он очень добр ко мне, но ни за что не пове-ерит!

Откинувшись на спинку кресла, я побарабанила пальцами по подлокотникам. Жених будет в ярости, родители ее вообще убьют, а обращение к страже приведет лишь к огласке.

— Кто это был? — она замотала головой, рискуя разрушить свою прическу, но я повторила, уже резче: — Кто?

— Г-господин Валнер-младший, — ладно, допустим, я понятия не имею, кто это, но он явно козел, — мои родители позволили выйти за любимого, а не за него. Вчера я осталась дома одна, прислуга разошлась, а он заявился и…

Хорошо хоть, что она больше напугана перспективой скандала, чем самим инцидентом, это не может меня не радовать.

— Поговорите с женихом, — подперев голову ладонью, я прямо посмотрела в ее заплаканные глаза, — тихонько, без шума и скандала. Если он вас действительно любит, он поверит. Больше никому знать не обязательно.

Еще несколько минут у меня ушло на убеждение, что скрывать бесполезно и будет только хуже. В итоге баронесса, все еще всхлипывая, удалилась, а у меня осталось еще десять минут до прибытия следующего клиента. Несмотря на всеобщее знание о темпоральном даре, никто не хочет вникать в правила и его суть. Особенно в правила. Так надоели…

Хоть время и оставалось, следующий клиент вошел в кабинет ровно в одиннадцать тридцать. Ни к чему мне эти подвижки в расписании.

Зажиточный крестьянин из соседнего со столичным княжества желал помолодеть на сорок лет, использовав за раз всю свою квоту. Я уведомила, что могу омолодить только до двадцати лет, как требуют правила, и у него останется от квоты еще семь лет. Он поворчал, но все же согласился, да и куда бы он делся. Встав, я подошла к толстенной книге учета смены возрастов. Стоило мне написать в строчке имя и возраст клиента, сразу же проявились девять нулей — семь серых, красный и синий. Благодаря этой системе зачарованных книг никто не может обмануть нас и обойти правила, превысив квоту. Вписав в отведенном для меня месте черным количество лет, на которые я верну назад бренное тело этого господина, я вернулась в свое кресло. Натянув на правую руку черную перчатку, я протянула ее через стол.

— Брезгуете? — презрительно скривил губы клиент.

— У меня обратный дар, а это значит, что мое тело при контакте примет тот же возраст, что и ваше, — усмехнулась я, — не горю желанием выглядеть на столько лет, сколько мне есть.

Смутившись, мужчина торопливо сунул пальцы в мою ладонь, даже сжал, но мне было достаточно секунды непрямого контакта.

— Ну? — через семь секунд возмущенно запыхтел клиент. — Где магия?

— А вы не чувствуете? — улыбнувшись, я указала на зеркало.

По-молодому шустро вскочив, уже молодой парень уставился на себя, как на чудо. Для него, наверное, это и есть чудо. Гладкая кожа, редкая поросль на верхней губе вместо пышных усов, сильное, крепкое тело. Наверняка теперь легче дышится, легче ходится, легче будет даваться работа.

— Я еще жену к вам пришлю! — гаркнул он, проходясь ладонью по снова густой шевелюре. — Скажите, когда ей можно прийти?

Мы договорились о времени и цене, я с трудом убедила, что меня не надо обнимать, убрала оплату в ящик стола, провожая подпрыгивающего парня взглядом. Сделав короткую запись в тетради о том, что просьба выполнена, я откинулась на спинку и позволила себе улыбнуться. Обычно помолодевшие мужчины бросаются искать жену среди таких же молодых девок, а тут, ишь, старуху свою решил сделать себе под стать. Неужто любовь? Очень мило, несомненно.

Третий сегодняшний клиент не явился вовремя. Да и не пришел вообще. Распорядившись написать ему, я встала, потянулась, постояла у окна, глядя на заснеженную улицу и суету, а потом вернулась в спальню. Вечер будет очень беспокойным, определенно. Может, притвориться больной? Да нет, бред какой-то. Не боюсь же я его, в самом деле. Уже полгода прошло со смерти Ее величества, стоит ожидать глупостей со стороны короля. Но он сам виноват в моем холодном отношении.

Продремав до вечера, я проснулась с несколько болящей головой, да еще и в холодной комнате. Это вызвало недовольство, но вины в этом ничьей нет — я сама запретила прерывать мой сон лишними звуками. Да и вообще производить при мне лишние звуки.

Переодевшись в теплые штаны, я зашнуровала высокие сапоги, накинула на плечи плащ. Терпеть не могу чувствовать на себе взгляды, поэтому на выходе из дома я надела глубокий капюшон. Моя черная карета с одним маленьким окошком в дверце уже ждала, запряженная парой вороных. В начале этой жизни меня раздражало все темное, хотелось яркого, но этикет требовал соответствовать положению в обществе, а теперь мне даже нравится. Я ведь Черный темпоральный маг. Красный, например, в этой жизни ненавидит алый цвет, которым постоянно окружен, а Синего бесят его ультрамариновые волосы. Серым вот хорошо, они более-менее свободны, но и живут всего-ничего. Лучше вечность впереди, чем право носить цветастые тряпки.

Множество проверок у дворцовых ворот, которые я всегда ненавидела, только усилили мое недовольство этим вечером, в целом, и его инициатором, в частности. Даже интересно, если бы я была Серой и старела вместе с ним, ухлестывал бы он так за мной? Сомневаюсь.

Меня проводили в небольшую гостиную, где уже был сервирован легкий ужин из моих любимых блюд, наверняка отменно приготовленных. Дарон вскочил из своего кресла, взмахом ладони выпроводил лакея.

— Я рад, что ты сегодня пришла, — приветливо улыбнулся вдовец, ни дня в жизни не испытывавший нежных чувств к жене.

— У меня был выбор? — расстегнув на горле застежку плаща, я повела плечами, сбросив его на руки королю.

— У тебя всегда есть выбор, моя дорогая, — я опустилась в кресло, Дарон сел напротив. Все еще неплохо выглядит для своего возраста и никак не соберется использовать квоту, — белое или красное?

— Белое, — выбрала я.

Мое любимое, десертное, медово-ягодное. Сам король наполнял мой бокал. Тридцать лет назад мы с ним ужинали каждый день, а зачастую и завтракали. Тридцать лет назад я любила его.

— Не хочешь выпить за мою свободу? — усмехнулся мужчина, поглаживая аккуратную бороду.

— Мерзкий лицемер, — я откинулась на спинку, не собираясь чокаться с ним под такой отвратительный тост.

Мне всегда было искренне жаль Шарилу. Она старалась угодить мужу, выглядеть для него хорошо, изучала науки и языки, чтобы быть ему интересной. А он слал цветы мне. Ублюдок.

— Я политик, мне положено лицемерить, — отставив бокал со своим любимым терпким темным вином, король взялся за вилку и нож, — сегодня был тяжелый день, много дел.

Я отвернулась, разглядывая картину на стене. Что мне, жалеть его, что ли? Еще чего.

Сделав еще несколько безуспешных попыток завязать разговор, Дарон попросил взглянуть на подарок за креслом. Бросив на него недоверчивый взгляд, я встала и обошла предмет мебели. На меня воззрились черные глаза. На черном ошейнике сбоку был повязан черный бантик.

— Ты дурак, что ли? — возмутилась я. — Мне не нужны рабы!

— На тебя примерно месяц назад напали, разве нет? — приподнял брови монарх.