В мрачной библиотеке я всегда чувствовала себя прекрасно. Книги эти я собирала в прошлой жизни, но далеко не все успела прочитать, так что потихоньку наверстывала упущенное. Устроившись в глубоком кресле под тихий скрип кожи, я поджала ноги, положив щиколотки на сиденье. А ведь мужчиной я бы и близко такое не провернула, места бы не хватило. На столике рядом лежала книга с закладкой, ровно там, где я ее оставляла. Прикрыв глаза, я улыбнулась — темно, прохладно, сухо и так восхитительно тихо…

Положив книгу на бедро, я подняла взгляд на подпирающего плечом книжный шкаф у входа оборотня.

— Пойди скажи Кали, чтобы принесла мне кофе, — дождавшись, когда он неохотно кивнет и отлепится от своей опоры, я опустила взгляд на страницы.

Многие обратные маги ведут дневники, чтобы следующим воплощениям было проще вспомнить себя. Я же таким не занималась — никогда не считала нужным вспоминать прошлые жизни целиком. Вернуть личность в целости гораздо важнее, чем какие-то там воспоминания о работе, балах или прочем.

Краем глаза заметив движение, я подняла голову — вернулся Вада и устроился на том же месте. Совершенно бесшумен, это божественно, но очень странно. Он ведь глухой, как он может знать, издает звуки или нет?

— Сядь, — я указала на кресло в двух шагах от него.

Мое распоряжение было выполнено. Когда я через две с половиной минуты подняла взгляд, он уже спал. Тоже не дело, вечно дрыхнущая охрана. Подлечить бы его…

Почти через десять минут пришла Кали с моей большой кружкой и вазочкой печенья на подносе. Расставив все на столике, она тихонько прикрыла за собой дверь.

— Почему у тебя сломаны ребра? — поинтересовалась я, маленькой ложечкой помешивая ароматный кофе.

Вада проснулся, когда служанка вошла, хотя от такого вкусного запаха и мертвый бы глаза открыл.

— Провинился, — лаконично буркнул парень.

— Встань, — вздохнув, я и сама поднялась на ноги, — сколько тебе лет?

— Двадцать шесть, госпожа, — следя за моим приближением, он переступил с ноги на ногу.

Ну это неплохо. Сейчас моему телу двадцать четыре, от двух лет ничего не будет.

Оборотень чуть отклонился, когда я взялась за верхнюю пуговицу его рубашки, но пугливо замер. Какой же он зашуганный…

Я не стала вытаскивать из-под пояса брюк заправленную темную рубашку, расстегнула ее только до пупка. В правой части его груди, под выступающей мышцей, была отчетливо видна вмятина.

— Это само выправится? — я коснулась теплой кожи, ощутив легкий укол и мгновенно прокатившуюся по телу волну незначительных изменений. Вада кивнул, нервно сглотнул. Это правильно, будет очень больно. — За сколько бы зажило?

— За пару недель, — шепотом ответил он.

Интересно, а как он регулирует громкость голоса?

Медленно состаривая всю его грудную клетку на две недели, чтобы все правильно срослось, я слушала, как парень скрипит зубами, как он громко тяжело дышит, но терпит. Вмятина, и правда, выровнялась с тихим звуком, вызвавшим в моей памяти скрип старых корабельных снастей. Так давно мои руки не касались чужого тела…

Легким поглаживающим движением я провела ниже, по красивому твердому животу, коснулась проявляющихся на выдохе контуров пресса. Состарившееся на два года тело возомнило, что это время действительно прошло, и мой обычный тактильный голод возрос в разы, мешаясь с желанием. С каким удовольствием я бы прижалась к нему обнаженному…

Широкая ладонь коснулась моего плеча, другая скользнула по талии на спину.

— С чего ты взял, что меня можно трогать? — спокойно поинтересовалась я.

— Простите, госпожа, — спрятав руки за спину, Вада в кои-то веки стыдливо отвел взгляд, — мне показалось…

Усмехнувшись, я снова посмотрела на свою руку, прижатую к загорелому теплому животу, похожую на белого странного паука. Может, и не показалось, но вряд ли между нами что-то будет.

Вернувшись в свое кресло, я снова открыла книгу и заняла ладонь горячей кружкой. Брюнет быстро поправил одежду и робко сел. Кажется, он нешуточно смущен произошедшим.

— Часто тебя использовали в подобных целях? — усмехнулась я, сделала небольшой глоток.

— Да, госпожа, — буркнул он.

— Кто? — я прикрыла глаза.

Светская жизнь предусматривает знание всего и обо всех, а такие весьма скандальные данные могут и пригодиться.

— Княгиня Малон, — еле слышно ответили мне, — потом меня купила Ее величество.

— Королева? — встрепенулась я.

Неужто Шарила нашла утешение в объятиях юнца, так похожего на ее возлюбленного монарха?

— Да, госпожа, — опустив голову, Вада стиснул пальцы до побеления, — она заставляла меня у нее на виду заниматься любовью со служанкой.

Вот так и уважай ее после такого… Хотя уважать все же можно, не изменила ведь. Да и Дарон хорош, подарил мне ненужную постельную игрушку своей жены! Вот уж никогда не поверю, что он не знал!

— Я больше чем уверена, что служанка была похожа на королеву, — хмыкнув, я подперла голову ладонью и постаралась начать читать.

Ох, Шарила, я была о тебе лучшего мнения… Устроила себе эротический спектакль, тьфу…

Мысли упорно переползали на то, что я и сама не прочь бы взглянуть на разгоряченного оборотня. Тело довольно жестоко наказало меня за доброту.

В дверь тихо стукнули, вошел Ларин.

— Госпожа, — помявшись, он все же продолжил, — сегодня должна была быть закупка дров, но такая вьюга, что невозможно выйти на улицу и лавки закрыты.

Вздохнув, я прикрыла глаза ладонью. Вот и оставляй ведение дел на чужое попечение…

— После ужина раздай всем грелки и еще одеяла, остаток дров оставь на утро, — вот уволить бы за такое… — у меня в спальне на ночь не надо топить, лучше утром в кабинете.

— Хорошо, госпожа, — чуть склонившись, управляющий облегченно выдохнул, — при первой же возможности пошлю за дровами.

— Уж соблаговоли, — съязвила я, — и отведи Ваду на кухню, он сегодня с утра не ел.

Названный оборотень удивленно вскинулся, но распоряжение пошел выполнять. А я наконец осталась наедине со своим перекусом и книгой.

До вечера в доме было относительно тепло, но после заката ощутимо похолодало. Забравшись под свои два одеяла, я обложилась грелками и весьма уютно заснула.

Проснувшись после полуночи, примерно в половину первого, я повернулась на другой бок и попыталась как-то устроить замерзшие ноги. Сунув озябшие кисти между бедер, я трижды прокляла этого тупого управляющего, но заснуть это не помогло.

Перестав шевелиться, я уловила тихое дыхание. Опять он здесь…

Отбросив ненужные уже грелки, проложенные между одеялами, я поплотнее замоталась в нижнее и закрыла глаза. Но разве же можно заснуть, когда так холодно! А Вада бедный вообще на полу лежит, околел, наверное, давно. Ах, да, оборотень же. Вот везучий… А хотя, почему бы и нет?

Несмотря на то, что под одеялами холодно, двигаться и высовывать из-под них руку было еще холоднее. Дотянувшись кончиками пальцев до плеча парня и по резкому рывку убедившись, что он проснулся, я спрятала конечность.

— Залезай под одеяло, — скомандовала я, когда темноволосая голова появилась над краем кровати.

— Мне не холодно, — хрипло спросонок ответил он.

— Зато мне холодно!

И так уже, как гусеница, замоталась в это бесполезное, пусть и толстое одеяло…

Забравшись под верхнее покрывало, шерстяное и очень колючее, Вада замер, когда я беспардонно придвинулась к нему и уткнулась лбом в теплую, почти обжигающую шею.

— Так и лежи, — моментально начав засыпать, я блаженно улыбнулась.

Холод я, конечно, люблю, но в разумных пределах…

Утром было восхитительно тепло. Проснувшись, я не стала открывать глаза, только вздохнула. Моя ночная импровизированная грелка нагло полезла обниматься и закинула на меня ногу во сне, но мне сейчас так уютно и хорошо…

Вада зашевелился, аккуратно убрал с меня свои лапы, и сразу стало холодно, так что я проворчала:

— Положи все как было.

Конечности вернулись на свои места, а их обладатель почти перестал дышать. Ну и все равно мне.