- Ну, почему? Пытался. Только это не приносило ничего, кроме воплей матери, угроз, обличения моих нескончаемых пороков и унижения. Я сразу оказывался самым плохим сыном, который не любит и расстраивает маму, самым плохим братом, которому жалко для братика какую-то игрушку, вообще некудышным членом семьи, конченым эгоистом и просто недочеловеком. Со временем я понял, что умнее сразу отдать Славику всё, что он хочет, и сделать вид, что мне не очень то и хотелось то, что ему понравилось. Таким образом, я хоть лицо мог сохранить.

- Почему так несправедливо? Может быть, ты преувеличиваешь? Дети иногда склонны видеть ситуацию чисто со своей колокольни, основную роль в их восприятии играют эмоции, а не правда и хронология событий.

- Я уже давно не ребёнок и могу понять, что матери было тяжело растить нас двоих одной. Возможно из-за нас ей так и не удалось устроить свою женскую судьбу. Она уставала на работе, которую, кстати, не любила, а дома ей приходилось расхлёбывать наши проблемы, обеспечивать быт. Славик после рождения выжил с трудом. Поэтому мать всегда оберегала его больше, уделяла больше внимания. Плюс ко всему Славик был очень обаятельным человеком в отличие от меня. При желании он умел найти подход к кому угодно, а уж к матери подавно. У него было чутьё, когда надо подлизаться, когда поплакать, когда выказать благодарность. Меня такими талантами Бог обделил. Поэтому она срывалась именно на мне. Но я бы не сказал, что от понимания всего этого, мне стало легче, что моё детство стало от того более счастливым. И те уроки, что я получил тогда, безусловно, повлияли на мою дальнейшую жизнь и характер.

- Все мы родом из детства, - сказала на это Ксения, - Именно в детстве закладывается отношение к жизни, доверие к миру, к людям, представление о своём месте в этом мире и своей ценности. И всё же я не понимаю, как можно так по-разному относиться к своим детям.

- В детстве я серьёзно считал, что мама не любит меня из-за этого дурацкого имени. Если бы не дед, я не знаю, в кого бы превратился. Именно он всегда поддерживал меня, разговаривал со мной обо всём и учил жизни.

Вацлав замолчал и отвернулся к воде. Ксении было не по себе от его признаний. До боли хотелось обнять его и утешить. Но она понимала, что сейчас ему этого не нужно. Почему он вдруг рассказал ей всё это? Почему не делал этого раньше? Они ведь друзья по несчастью. Она бы и тогда его поняла, но Вацлав почему-то не пустил её в эту часть своей жизни.

- Нам исполнилось по семь лет, - услышала Ксения, он не повернулся к ней и продолжал смотреть на воду, - Первая знаменательная дата, которая предвещает переход человека на следующий уровень взросления. Нас привели в большой детский магазин и разрешили выбрать игрушку. Раньше мы всегда получали одинаковые, а тут нам предоставили свободу выбора. Славик выбрал машину с пультом, а я - робота трансформера, которого можно было превратить и в машину, и в другого робота. Счастью моему не было предела. Это сейчас полно игрушек и можно купить всё, что душе угодно, были бы деньги. А тогда такие игрушки были большой редкостью, да и с деньгами в нашей семье всегда была напряжёнка. В общем, робот стал для меня целым миром, вместе мы завоёвывали планеты, летали в космосе, исследовали новые галактики. Со Славиком мы всегда были слишком разными людьми, поэтому даже в детстве у нас были разные интересы и разные игры. Так что мне никто не мешал заниматься моим роботом. Всё было замечательно, пока Славик не сломал свою машину. Ему сразу понадобился мой робот, а я не хотел его ему давать. Мне было жалко, но больше всего я боялся, что Славик его сломает. Он всегда всё ломал почему-то, в его руках ни одна игрушка целой долго не оставалась. И отдать ему своего робота, фактически друга, я просто не мог. Славик закатил истерику, орал так, что соседи на следующий день спрашивали, что мама делала с ребёнком. Доорался братец до того, что его начало рвать. Такой фокус он проделывал не первый раз, да и не последний, но мать всегда очень пугалась. В результате меня обвинили в бессердечности, жадности, слова, которыми меня называли, даже повторять не хочу. Робота я отдал ему собственноручно, чтобы только прекратился этот дурдом. Но самым ужасным было то, что после этого меня ещё и прощение просить заставили у Славика. Не буду рассказывать, как мать этого добилась. Уже после дед подарил мне нового робота, но это было уже не то. Я больше не привязывался так ни к одной игрушке. Зачем? Ведь рано или поздно, стоит только братцу захотеть, у меня всё равно всё отберут. Никаких заблуждений по поводу своего положения в семье у меня не осталось. А после нескольких подобных случаев я усвоил простую истину: чтобы я не делал, как бы не старался, мне никогда не стать лучше Славика или хотя бы вровень. Я всегда буду вторым номером, и живу я исключительно для того, чтобы помогать брату справляться с его жизненными проблемами. Он же ничем мне не обязан, потому что мы братья. Мне ещё повезло, что Славик не был таким уж врединой или деспотом. Он просто считал такое положение вещей само собой разумеющимся. А я со временем приспособился делать вид, что мне ничего не нужно, не очень то и хотелось, раз заранее известно, что я проиграю при любом раскладе. Согласись, это лучше, чем испытывать бесконечное унижение от того, что как всегда остался ни с чем.

- Скажи, если бы я тогда не оказалось беременной, ты бы всё равно оставил меня с ним, - Ксения решилась задать вопрос, который не давал ей покоя уже много времени.

Его плечи вздрогнули, как будто он очнулся ото сна, и опустились. Вацлав ничего на это не ответил, даже не повернулся к ней. Вскоре у него зазвонил телефон, разбудив Вадика. Мальчик начал капризничать, и внимание Ксении переключилось на него. Вацлав же сообщил, что ему придётся уехать сегодня вечером. Возникли какие-то проблемы на работе.

Ночью Ксения никак не могла заснуть, прокручивая в голове их разговор. Ей, конечно же, было жаль мальчика, которому слишком рано пришлось стать взрослым, мать которого не сумела поровну распределить любовь между своими детьми. Ксения могла теперь понять мотивы его поступков, но легче от этого не становилось. То, что он не ответил на её вопрос, фактически признав, что дело было совсем не в ребёнке, о многом ей сказало. Он бы всё равно её бросил, чтобы "сохранить лицо" перед братом и самим собой. Ему просто не нужны были игрушки его брата. И сейчас он не отпускает её от себя только из-за сына. Вадика он любит, ведь тот никак не мог стать сыном его брата, чтобы Славик не делал. Ксения была просто самым простым и удобным вариантом, чтобы оставаться рядом с сыном. Понятно, что она привлекает его, как женщина. Тем более, что Славик теперь ничего не узнает, гордость не пострадает. Ксения не собиралась во всём этом участвовать. Никогда она не будет бесплатным приложением к ребёнку. Лучше всю жизнь одной, чем так. Сердце бы своё глупое ещё в этом убедить.

Следующий день не прибавил хорошего настроения.

- Это твой муж вчера с вами гулял? - спросила Регина, молодая женщина с которой они иногда гуляли вместе с детьми, - А я думаю, куда вы делись? А они, оказывается, папу прогуливали. Красивый у тебя муж.

- Он мне не муж.

- Любовник? - на лице было написано понимание, - Ну что же. Разве устоишь против такого?

- Скажем так, он отец моего ребёнка, - Ксению разозлило такое бесцеремонное любопытство.

- Значит бывший, - сделала вывод Регина, - Понятно.

Ксении не хотелось дальнейших обсуждений, поэтому она не стала уточнять свою степень близости и родства с Вацлавом. Какое этой Регине вообще дело? Но посмотрев на собеседницу, Ксения поняла, что та осталась очень довольна их разговором.

- А где он работает? - продолжила допрос Регина.

- Понятия не имею. Он программист. Это всё, что я знаю, - Ксения еле сдерживалась, чтобы не нахамить.