— Давно не виделись… Я почти забыл, как ты выглядишь, — дримхантер прошептал это в паре сантиметров от лица демона, ловившего его горькое дыхание. — Но я рад тебя видеть. Смотрю, ты готовился. Побрился даже.
— Ну, ты же помнишь наш уговор: я не бреюсь, пока тебя нет. Я думал, у меня борода до пояса вырастет, — посмеиваясь, прошептал Люциан, поддразниваемый горячим дыханием мужчины на своих губах.
Не было магнита сильнее в тот момент, когда демон приблизился, чтобы поцеловать Рауха. Они соприкоснулись губами, и оба словно сорвались с невидимых цепей. Венцеслав тут же прижал демона к себе, а Люциан мимолетно обхватил его шею руками. Дримхантеру казалось, демон готов раствориться в нём, настолько близко они прижались друг к другу. Моргенштерн вплетал пальцы в волосы мужчины, поглаживая, и прижимался к паху.
— Как тебя легко завести, — хмыкнул Раух. — Я даже ничего не сделал.
Люциан смущенно отвёл взгляд, но при этом продолжал прижиматься с прежней наглостью и легко тереться. Это сильно возбуждало Венцеслава, и он прикусил демону губу, слегка оттянул, а потом жёстко прижал Люциана к своему телу за талию, вынуждая остановиться. Действие не было рассчитано на отрицание, наоборот, мужчина с удвоенной силой начал целовать любовника до тех пор, пока его губы не стали чувствительнее и не припухли.
Моргенштерн затуманенным взглядом смотрел на Рауха, восстанавливая дыхание, как вдруг дримхантер, слегка ослабив хватку, ладонью накрыл его член. Демон тут же обмяк и лбом уткнулся в его крепкое плечо, однако ему хватило самоконтроля, чтобы сделать с любовником то же самое и начать ласкать его. Венцеслав ухмыльнулся и закусил мочку уха Люциана, чтобы немного его укротить. Подействовало безотказно. Моргенштерн стал послушным и податливым, и Венцеслав мог вылепить в этот момент что угодно.
— М-м-м, Вацек, аккуратнее, — поморщился демон, резко напрягаясь и откидывая голову.
— Я стараюсь, малыш, — отвечает Раух и языком проводит по мочке уха любовника, заставляя того дрожать.
Но Люциан дрожит не столько от ощущений, сколько от произнесённого слова. Мужчина будто обволакивает собой, создавая тесный кокон, недоступный внешнему миру. И тогда словно распахивается грудная клетка, обнажается сердце, оголяется душа.
— Я так скучал по твоим прикосновениям, — с надрывом прошептал Люциан, сжимая шею любовника и начиная ощущать его член в себе. — В-Венц… — демон прижался к виску мужчины своим и начал часто дышать, испытывая дискомфорт.
Раух внимал каждому вздоху, стараясь контролировать ощущения любовника, и губами касался его кожи, чтобы отвлечь от боли. Люциан откинулся назад, когда Венцеслав языком начал ласкать его твёрдые соски, посасывая, кусая, оттягивая, и вздрогнул, когда он же шлёпнул его по ягодице. Шлепок получился звонким и жгучим.
Демон вцепился в плечи дримхантера, оставляя на коже следы от ногтей. Он внимал толчкам бёдер, раз от раза насаживаясь на твёрдый член всё чаще, и громко стонал, иногда заглушая себя при попытках коснуться губами лица Вацека. Раух всем телом напрягался, когда демон начинал брать инициативу в свои руки, причем порой неудачно, но всё сглаживалось умелыми прикосновениями дримхантера.
— Чувствуется, что ты берёг себя до моего приезда, — с гордостью в голосе отметил Венцеслав и поцеловал любовника по-французски, имитируя фрикцию движениями языка.
Моргенштерн вздрогнул в экстазе, но не позволил себе отстраниться. Несмотря на воду, дримхантер ощутил животом семяизвержение. Люциан зажмурился и приоткрыл рот, прочерчивая ногтями по коже Венцеслава. Раух чувствовал жжение от мыльной воды, но ощущение единения с демоном были сильнее. После оргазма Моргенштерн стал активнее, чтобы вновь ощутить то же самое, и тут Вацеку потребовалось быть жёстче. Мужчина прижал любовника к краю ванны и, будучи сзади, немного придавил его. Много воды оказалось на полу, но в данный момент это было совершенно неважно.
Моргенштерн внимал каждому толчку, выгибаясь в спине, и крепко держался за край ванны в немом экстазе. Венцеслав овладевал им быстро, уверенно и сильно, каждый раз вызывая реакцию тела. За каждый раз такой непрерывной любви Люциан обычно расплачивался болью. Всё имеет цену. Но, заплатив, Моргенштерн выжимал из полученного всё. Отдаваясь, словно в последний раз, демон снова вскричал и накрыл ладони Вацека своими. Раух приостановился и шумно выдохнул демону на спину, в какой-то момент даже закусив его кожу. Люциан не без удовольствия отметил, что его Вацек в него кончил. Эта мысль в вальсе кружилась в голове. Моргенштерн каждой клеточкой тела ощущал, насколько сильно принадлежит Рауху, пусть тот, возможно, этого и не подозревает. Насколько сильна эта связь. И если бы пошло отторжение, то Моргенштерн почувствовал бы то же самое теми же предательскими клеточками.
— Не уходи… — прошепчет Люциан, заметив, что Раух захотел выйти. — Побудь со мной немного.
— Никуда я не денусь, — улыбнулся дримхантер, прищурив янтарные глаза, после чего взял полотенце и положил его на голову Люциана.
Моргенштерн понял, что от него требуют, и, присев на край ванны, стал вытираться. Раух посматривал на него оценивающим взглядом, после чего сделал то же самое.
Прихрамывая, Люциан дошёл до душистой стираной постели. Уткнулся лицом в подушку, глупо и счастливо улыбаясь. После чего почувствовал, как вздрогнул матрас, резко потяжелев после появления дримхантера. В комнате было прохладнее, чем в воде, и Люциану было зябко. Венцеслав почувствовал это и придвинулся к любовнику поближе. Его тёплые руки обжигали. Затылком демон чувствовал согревающее дыхание. Спиной он чувствовал крепкого тёплого Рауха, находящегося к нему вплотную, который прошептал демону на ушко что-то, отчего он зажмурился и переплёл с любимым пальцы.
Этот огонь не ранил.
========== Мой мальчик ==========
Однажды Люциан проснулся в месте, которое доселе было ему не знакомо. Голова немного гудела, в мышцах поселилась лёгкая слабость. Не понимая, что происходит, мужчина огляделся ещё внимательнее. Да, определенно, этот мир был очень похож на его прежнее измерение, но всё ли здесь в порядке? Люциан насторожился, когда обнаружил абсолютную идентичность за исключением одной детали: отсутствовали цвета.
А если же они были, то в совсем неприглядном свете. Простынь, например, на которой лежал Люциан, была отвратительного жёлтого сального цвета, хотя он её помнил безупречно белой. На ней отпечатался светло-серый силуэт.
«Сколько же я здесь пролежал?» — ощущая нарастающие ужас и недоумение, подумал Люциан. Разница между серым и жёлтым была отчётливой.
Рядом лежала косуха, и её состояние было, без преувеличения, прекрасным. Словно хозяин этой комнаты видел смысл своего существования только в ней. Люциан вопросительно хмыкнул, потрепал куртку за рукав и встал с кровати. Краем глаза он поймал свое отражение в зеркальной поверхности.
Зеркало было мутным, в разводах от неаккуратной влажной уборки, однако Люциану было под силу рассмотреть в нём себя. Правда, чтобы поверить, что это действительно он, понадобились усилия. Мужчина взглянул на себя, и кровь резко отхлынула от головы. Шатаясь, пришлось быстро собираться с мыслями, иначе всё это так и останется неизведанным.
Тот, кого Люциан увидел в зеркале, был совершенно на него не похож. Где, спрашивается, хвалёная мускулатура, благодаря которой Люциан никогда не слышал от кого-то отказа на приглашение выпить кофе. Мышцы обмякли, потеряли тонус, отчего мужчина теперь выглядел довольно жалким и беспомощным. Кожа потеряла свой оливковый окрас и теперь представляла собой нечто, похожее на серое полотно мешковины. Под опухшими мутными глазами, потерявшими былой огонёк, Люциан рассмотрел мешки.
«Да у меня в жизни их не было», — с возмущением подумал он.
К слову, если бы не зеркало, мужчина не заметил бы огромных шрамов на предплечьях. Широкие, со следами стежков от швов, они шли от локтей до запястий вдоль руки. Внутри Люциана что-то сжалось и ушло не то что дальше головы — поселилось где-то вблизи пяток. Мужчина сел в кресло, пахнувшее сыростью и плесенью. Оно даже ощущалось немного склизким, однако Люциан был настолько шокирован и погружён в свои мысли, что не заметил этого.
