— Ошибка сделана уже давно, — сглатывая комок досады, произнёс Люциан и пошёл следом за Раухом, чтобы остановить его. — Я этого так не оставлю! — прикрикнул он в ответ.

Венцеслав вновь повернулся, злой, похожий на ощерившегося кота.

— Как тебе ещё объяснить? Я тебя не люблю. Ещё раз позвонишь — я сменю номер. Тебе ясно?

Боль растекалась по витиеватым нервным окончаниям, заставляя дрожать каждую клеточку тела. Вместо горячей крови в жилах будто застыли жёсткие куски сухого льда. В голове раздавался набат, за грохотом которого не было слышно слов. Тело дрожало, стены гудели. Если бы было возможно, Люциан предпочёл бы умереть на том месте, где стоял. Вот так просто, без оваций. Угасая от невидимого ножа под сердцем. Источая такую же невидимую кровь. И каждое слово будто обращалось в новый удар. Раз за разом. Точно и болезненно, пока грудь не превратится в одну сплошную дыру. Люциану хотелось уточнить у Рауха, видит ли он её, однако, кажется, сделай хоть одно лишнее движение — и тут же лишишься какой-нибудь дорогой и любимой части тела.

А вместо сердца и лёгких в груди как будто поселился незримый осьминог. Чёрный, склизкий, жгучий. Своими щупальцами он обвивал руки и ноги, жалил каждый сантиметр тела. А от яда в голове селилась пустота, которая мешает обычно при депрессии и затормаживает процессы.

Время как будто замерло. Люциан сделал последнюю попытку, чтобы не дать осьминогу утащить себя на морское холодное дно. Раух схватил мужчину за горло и прижал к стене. Взгляд его был полон ярости. Зрачки стали щёлочками. Они были призваны вселять ужас. Люциан поверить не мог, что Венцеслав мог на него смотреть с таким холодом. Как бы хотелось навсегда застыть в этой стуже, навсегда остаться в льдине, лишь бы момент не кончался. Лишь бы Раух не отпускал, и его рука навсегда бы упокоилась у Люциана на шее. Только не эта тюрьма из пыли и засаленных простыней. Только не пытка воспоминаниями. Прошу тебя.

— Прошу… тебя… — задыхаясь и умоляя, произнёс Люциан. Он посмотрел в сторону и увидел занесённую для удара руку. Хруст.

И темнота.

Мой старый друг.