Венцеслав вышел из комнаты с отчётливым желанием опустошить полбутылки виски. Мужчина прошёл в гостиную и достал из серванта бутылку, стакан. Прошёл до мягкого кресла и, с удовольствием отметив его мягкость, откинул голову, поначалу прокручивая всё произошедшее. Руки тряслись сильнее. Реальность казалась безумным вымыслом. Действительно, ещё мгновение, и пришлось бы подбирать слова, чтобы сообщать всем о смерти Люциана. Какая-нибудь лишняя секунда в пробке или в очереди в магазине, и ты приходишь домой на уже хладный труп. Стоишь, как дурак, с продуктовой сумкой в руках, и чувствуешь себя так, будто на тебя упала крыша собственного дома. Молоко из разбитой бутылки растекается по коридору, смешиваясь с грязью от ботинок.
Венцеслав потёр виски и вскоре налил себе виски, некоторое время поначалу наслаждаясь лишь запахом. Ему вспомнилось, как в далёком уже прошлом, лет двадцать назад, приходилось срочно становится врачом, служа в армии. Штатных врачей сильно не хватало, и их делали наспех из обычных солдат. Раух наивно полагал, что весь этот кошмар с опухшими трупами, отмирающими конечностями и гниющими ранами остался там, в знойной пустыне, куда его призвали. В данный момент он был благодарен судьбе, что обладал необходимыми знаниями. Не пойди он тогда в армию — пожинал бы плоды собственной трусости. А сейчас, как тогда — просто стиснуть зубы и заставить себя смотреть на то, что делают руки. А потом топить воспоминания в алкоголе, действительно ощущая облегчение. Долго так не проживёшь, но кого это волнует. Из Люциана тоже хреновый долгожитель.
Мужчина закинул ноги на стол и тянул виски, глядя в окно. Несмотря на всё, на душе стало легче. Раух весь день пребывал в мрачном расположении духа именно потому, что предвкушал какое-то неприятное событие. В общем-то, оказался прав. Вглядывания в каждую деталь хаотичного мира ничего не давали. Венцеслав искал врага во внешней среде, а он оказался буквально в грудной клетке. Видимо, он очень давно не проводил с Люцианом время, раз уж это стало для него сюрпризом. Всё-таки надо взять лишний выходной, чтобы выгуливать этого дурака. Нельзя позволять Моргенштерну вариться в своей голове. Иначе в следующий раз уже сердце Рауха будет вариться в поминальном обеде.
За окном сияло солнце и припекало ступни ног. Через открытое окно проходил свежий тёплый воздух. Раух улыбался сам себе, словно собственноручно разогнал все тучи и был хозяином положения. Да, сейчас он мог всё. Движением руки решить все проблемы. Не на всей земле, но хотя бы в этой квартире.
========== Вацек, а что если… ? ==========
***
— Вацек, Вацек, как ты думаешь, что было бы, будь мы с тобой самураями? — с энтузиазмом поинтересуется Люциан, чуть ли не с разбега опустившись на колени к мужчине и помешав ему дочитать статью в газете.
Венцеслав скептически посмотрит на него.
— Тогда ты точно будешь выглядеть, как пассивный гей.
Моргенштерна это не вдохновило.
— Но… Я же… Воин!
Раух усмехнулся и сложил газету, снял очки с носа.
— Да ну? То есть твоё самурайство ушло бы чуть дальше, чем цветастое кимоно, нелепая причёска и бесконечные понты? Ты бы беспрекословно следовал законам бусидо? Тебя бы прикончили, едва бы ты вышел от портного. Ну, или изнасиловали. Или всё вместе.
Моргенштерн возмутился.
— Неправда! У меня было бы оружие, которым бы я поверг всех, кто посчитал бы меня лёгкой добычей и пассивным геем!
Венцеслав усмехнулся, сложив пальцы в замок.
— Тогда тебе бы пришлось и меня убить, даже, наверное, в первую очередь. Но вот загвоздка: тебе меня не убить. Следовательно, твоя самурайская жизнь продлилась бы не очень долго.
Люциан надул губы.
— Какой ты скучный.
***
— Ваце-е-ек, — Люциан лежит, положив голову мужчине на бедро, и пытается запутать колыбель для кошки. — А прикинь, если бы мы с тобой оказались в параллельной вселенной и стали женщинами?
Венцеслав фыркнул, даже не отрываясь от книги.
— Ну, оказались бы, и что? Мне бы это не помешало жить своей жизнью.
Люциан поднялся и перевернулся на живот.
— Да ладно? Хочешь сказать, тебя бы это даже не шокировало?
— Немного, — Раух всё же посмотрел на Люциана, пусть и со скепсисом, — в любом случае, если туда можно попасть, оттуда можно и выбраться.
— Ну, не-е-е-ет, — недовольно протянул Моргенштерн, как будто Раух упускал что-то важное из вида. — А как же пожить в женском теле, повеселиться? — Люциан начал жестикулировать и изображать особенности женской физиологии. — Понаряжаться в сексуальное бельё, полюбоваться собственным телом?
Венцеслав поморщился, посмотрев на мужчину, как на больного.
— Слушай, твои фантазии точно не вызваны никаким психическим расстройством? Может, ты хочешь поговорить о своём детстве? — Раух ухмыльнулся. — Повеселиться он хочет… Если ты соскучился по женским формам, иди на все четыре, я тебя не держу.
— Да нет же, — Люциан закатил глаза. — Просто… А кстати… Как думаешь, какого бы размера у меня была грудь, если бы я стал женщиной?
Раух посидел некоторое время, пожёвывая губу, как будто размышляя, хочется ли ему развивать эту тему дальше. Он потёр лоб, а потом всё же вздохнул.
— Думаю, если бы это произошло, имела бы место некоторая систематичность. К примеру, пропорции половых органов бы соблюдались.
— То есть, — заинтересованно подхватил Люциан, — если у меня в этой вселенной большой и красивый член…
— Что, в общем-то, не так, — фыркнул Раух.
Люциан щёлкнул мужчину по плечу и продолжил.
— … то у меня и в параллельной вселенной будут охрененные сиськи?
— Ага, — Венцеслав сдерживал смех, глядя на недовольную мину Люциана, мужское достоинство которого не оценили… по достоинству. — Да ладно, Люц, не в размере же дело.
— Ну да, да, конечно, — возмутился Люциан и начал махать руками, садясь рядом с Раухом, — говорит мне тот, у кого член больше моего.
— Ты думаешь, он так много решает? — в голосе Венцеслава зазвучало снисхождение.
— Разве нет? — Моргенштерн склонил голову набок.
— Скажем так, — хмыкнул Раух. — Ты снизу не потому, что у тебя маленький член, а потому, что ты безвольная омежка, — постепенно мужчина терял интерес к разговору и углублялся в книгу.
На лице Люциана в этот момент промелькнули все эмоции в спектре гнева, досады, обиды, удручения, возмущения и недовольства. Венцеслав краем глаза поглядывал на этот театр одного актера, тихо посмеиваясь в кулак.
— Я не омежка, — упрямо произнёс Люциан.
— Тогда с каких пор уверенные в себе альфачи встречают своего партнёра в одном переднике, когда он приходит с работы? — парировал Венцеслав, снова не в силах сдержать довольную ухмылку, внутренне испытывая некоторую нежность.
Моргенштерн не нашёлся, что ответить, и скорчил Рауху рожицу.
========== Неозвученные мысли. (NC-17) ==========
***
Венцеслав
Кажется, в тот вечер было выпито слишком много терпкого и сладкого ликёра. Даже я ненадолго потерял контроль, чтобы закружиться в одном вихре с Люцианом. Обычно я подобное пойло не пью, но Люц настоял, чтобы я поддержал его. Да… Поддержал… Под коленями…
Иногда я представляю себе жизнь огромной морской пучиной. Буйной, волнами вылизывающей борта моего корабля, стремящегося вперёд, навстречу своенравной стихии. Паруса едва ли не рвутся от шквального ветра, матросы воют молитвы в надежде на то, чтобы выжить. Но, когда солёная вода хлещет в лицо, а ветер настолько быстр, что капли её на коже становятся солью, я ощущаю себя опьяненным. Стоя у штурвала, чувствую себя отступником, противопоставившим себя морским богам. Корабль носит по волнам под стоны потерявших надежду моряков, а я хохочу во всё горло, бросая эту насмешку судьбе. Ты не получишь меня. Ты. Меня. Не. Получишь.
Но в один момент я как будто сорвался в воду, захлебнулся, почти утонул. И тогда среди толщ мутной зелёной морской воды я увидел силуэт с длинными волосами. Но, вместо того, чтобы спасти меня, силуэт стал тянуть меня вниз. Холодные скользкие бледные руки обхватили моё тело и потянули на дно. А я и не сопротивлялся. Вместе с водой в лёгкие заливалось спокойствие. В горле ещё отзвякивают отголоски недавнего смеха, как монеты в мешке. Как будто резко ударили обухом по голове. И вес моего тела обернулся против меня. Амфибия и не старается тащить меня. Он просто стиснул меня в смертельных объятиях, оплёл конечностями и забрал себе.
