Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Ночь и следующий день они провели вместе. Сделали шалаш и ночевали в нем. Утром Миша вместе с Юлей и Ваней собирали ягоды. Сама Мочалова притронуться к еде не могла.

Даже после того, как сама увидела, на что способны фашисты, не могла согласиться, что такое могут сделать люди. Закрыв глаза, она сидела в шалаше и слушала рассказ Миши.

Когда колхозники выбили двери и высыпали из горящего сарая, немцы начали косить их автоматными очередями.

Миша бежал впереди Мочаловых, достигнув леса, спрятался за деревом и наблюдал за немцами. Он видел, как скрылась в лесу с ребятишками Татьяна Андреевна, как гитлеровцы, засучив рукава, бродили по высокой траве по полю и добивали раненых людей. Миша рассказал и о том, как немцы бросали трупы и раненых в огонь.

Миша решил идти в дальнюю деревню к родственникам. Он звал с собой Татьяну Андреевну, но она отказалась, боялась выйти из леса. Теперь они ночевали в шалаше втроем. Спать Мочалова не могла. Ей казалось, что вот-вот в шалаш ворвутся немцы, то слышался лай собак, то треск ветвей под ногами. Не выдержав, Татьяна Андреевна на следующий день повела детей еще дальше, в глубь леса.

Почти неделю бродили по лесу, уходя все дальше и дальше от своей сгоревшей деревни. Татьяну пугала встреча с людьми, и она бы еще долго не выходила из леса, если бы не дети.

Юля и Ваня молча переносили все невзгоды, но когда однажды Юля, отчаявшись, слабым голосом призналась маме, что у нее нет больше сил и она хочет есть, Татьяна Андреевна решилась. Они отыскали первую же лесную дорогу и пошли по ней. Через часа два лес кончился, и недалеко от опушки они увидели деревню. Долго наблюдала за домами Татьяна Андреевна, прежде чем осмелилась выйти из леса. Потом она тихо сказала:

— Идемте, детки!

Осторожно, словно ступая по раскаленным углям, они приближались к деревне. У плетня крайнего дома заметили одинокую старушку. Та тоже увидела их и, оторвавшись от работы, приставив руку козырьком, смотрела на незнакомых людей. Когда Мочаловы подошли, любопытство старушки сменилось жалостью и состраданием.

И действительно, вид женщины и детей был ужасен: обгорелая, вся в лохмотьях одежда, еще не смытая с лица копоть, изможденные, худые лица. Мочалова поздоровалась и тихо спросила:

— Бабушка, немцы в деревне есть?

— Нету, нету, а вы откуда будете?

— Издалека, бабушка, — и Татьяна Андреевна назвала свою деревню, пояснила: — Немцы согнали всех жителей в сарай и подожгли. Нам чудом удалось спастись. Сама не знаю, сколько уж дней и ночей бродим по лесу. Да вот дети без еды обессилели, поэтому страх я свой переборола и сюда пришла. Не прогоняйте нас, бабушка. Если есть что-нибудь — покормите... хотя бы детей!

Глаза старушки наполнились слезами. Она быстро засеменила к ним:

— Идемте, идемте, родимые, в дом! Я вас накормлю и отмою.

У Татьяны Андреевны закружилась голова и все вокруг поплыло перед глазами.

Старушка и дети взяли ее под руки и завели в дом...

Оказалось, что старушка жила одна. Ее трое сыновей находились в Красной Армии, а муж прошедшей зимой простудился и умер.

Почти три недели пробыли у гостеприимной и сердечной старушки Татьяна Андреевна и ее дети. Но однажды утром в деревню нагрянули фашисты и полицаи. Татьяна Андреевна схватила детей и бросилась к лесу. Снова начались дни скитаний.

Изредка они заходили в деревни. Люди делились с ними чем могли. Наступила осень, спать было в лесу холодно. Татьяна Андреевна вспомнила гостеприимную старушку и решила идти туда.

«Если жива бабушка, — думала Таня, — то она наверняка снова приютит нас».

Скитаясь в лесу, Мочалова научилась хорошо ориентироваться в нем, к деревне они вышли быстро. Но то, что они там увидели, напомнило трагедию, пережитую летом. На месте деревни чернели пепелища да виднелись задымленные печи. Словно во сне, держа детей за руки, шла Татьяна Андреевна к тому месте, где раньше стоял дом бабушки Лизы. Разум отказывался воспринимать окружающее, а ноги, сами вели ее к пепелищу. И вдруг — что за наваждение? К ним навстречу семенит бабушка Лиза. Мочалова решила, что это галлюцинация, но старушка заговорила:

— Господи, неужели это вы? Живы-здоровы!

И Татьяна Андреевна поняла, что это действительно бабушка Лиза. Они обнялись и заплакали. Старушка, громко всхлипывая, рассказала:

— Как ты, Таня, хорошо тогда сделала, что ушла с детьми. Немцы начали выгонять людей на улицу и строить в колонну. Я сразу же вспомнила твой рассказ и, не дожидаясь, пока придут эти антихристы к моему дому, через огород бросилась наутек. А в деревне крики, выстрелы. Я спряталась в лесу, а сама в душе не верю, что они могут и нашу деревню спалить. Но когда увидела, что полнеба дымом черным закрыло, то поняла, что и наша очередь пришла. Просидела я в лесу до утра, а когда пришла в деревню, то вот эту картину и застала. Спалили немцы людей наших — баб, детей да стариков, а сами посели в автомобили и поехали дальше. Что же это делается, люди милые?

Старушка помолчала немного, а затем продолжала:

— Не стала я уходить из деревни. Решила, что не сунутся сюда они опять, и осталась жить тут. Вон, в погребе теперь мой дом. — Она кивнула головой на приземистое строение. — Хочу только к зиме немного утеплить да и для обогрева что-нибудь придумать. Ну, а вы как?

Татьяна Андреевна горько усмехнулась:

— Шатаемся по белу свету, как говорится, ни кола ни двора, ни доли людской.

— А знаешь, дочка, — старушка дотронулась до руки Татьяна Андреевны, — оставайся ты с детьми у меня. Будем вместе своих ждать. Подготовимся к зиме, — она махнула рукой в сторону, где стояли раньше дома. — Посмотри, кое-где дымок идет — это тот, кто уцелел, устраивается.

Словно теплая волна согрела сердце Мочаловой. Глотая слезы, она сказала:

— Спасибо вам, бабушка.

— Что меня, дочка, благодарить!

Мочалова повернулась к детям:

— Ну вот, считайте, что мы домой пришли. Давайте теперь за работу браться.

Юля и Ваня заулыбались и согласно закивали головами.

— Вот и правильно! — сказала старушка. — Картошка у меня есть, трошки сала в кубельце осталось. Как-нибудь проживем.

Так и начали жить Мочаловы у бабушки Лизы. Не стали они погреб утеплять, а за неделю соорудили из старых досок, полуобгоревших дверей, жердей и тонких стволов деревьев времянку, утеплили мхом, еловыми лапами и сухими листьями. Старик — один из немногих жителей, которые смогли убежать, когда в деревню нагрянули немцы, — помог сделать из старой железной бочки печку. Заготовили на зиму дров. А вот одежды нигде не удалось раздобыть. Бабушка Лиза отыскала в одном из склепов два старых ватника и остатки кожуха, потом взялась за обувь. Сплела всем лапти.

Пришла зима. Выдалась она снежной, морозной и ветреной. На улицу выходили только в случае необходимости.

Был вечер. Горевший в самодельной железной печке огонь бросал красновато-тусклый свет на лицо Татьяны Андреевны. Бабушка Лиза и дети спали. Мочалова хотела подольше подержать в печи огонь, чтобы меньше мерзли дети.

Женщины не сговариваясь по очереди поддерживали в студеные ночи огонь.

На душе у Татьяны Андреевны было тяжело. К ней каждый вечер приходили тревожные думы о Петре. Оставшись наедине со своей болью и тревогой, она ни на секунду не сомневалась, что он жив. «Единственное, что мне сейчас нужно, — это выдюжить, сохранить детей. Я верю, что мы будем вместе!»

А в металлической печурке горел огонь, словно подтверждая, назло горю и беде, что жизнь на земле продолжается...

34

ВЛАДИМИР СЛАВИН

Февраль свирепствовал. Почти ежедневные метели, сильные морозы затрудняли действия партизан. Отряд, командиром которого был Тамков, испытывал большие затруднения с продовольствием, не хватало теплой одежды. Полушубки, валенки, шапки-ушанки были взяты на строгий учет. Их передавали из рук в руки только тем, кто уходил на боевые задания.

Но сегодня к бою готовились все. Отряд получил задание выбить из деревни, находившейся на окраине партизанской зоны, усиленную роту карателей. Фашисты появились в деревне накануне вечером, и, очевидно, сильный мороз и вьюга не позволили им сразу же приступить к уничтожению деревни.

75
{"b":"6064","o":1}