Ведь, как я понял, именно эти варианты и предложил мне Джеймс. Понимая, что, если он начнет действовать против отца, меня ему не за что не трахнуть. Ведь шантажировать меня моим же отцом не в силах недоаврора. Черт, как все сложно, и главное — откуда Джеймс все знает? Откуда?!
Выхожу из комнаты, намереваясь пойти к Джеймсу, разбудить его и договориться по-хорошему, но передумываю уже в коридоре. Договор, заключенный без слов. Выбирая любой вариант, я должен выбрать молча. Молча.
Топчусь на месте, словно недоразвитый, потому что и возвращаться к себе претит. Спать не хочу, думать не хочу, только мистера Поттера видеть хочется. Только в супружескую спальню зайти невозможно.
*
Не иду и на завтрак. В животе все скукоживается, во рту засуха, и к полудню собираюсь сдаться и спуститься, возможно, даже пересечься с Джеймсом, но главное — поесть. Выручает Альбус, притащивший с собой домовика с нагруженным подносом.
Жадно набрасываюсь на еду, попутно слушая щебет Альбуса по поводу моего здоровья. Нейтан, видимо, убрался домой. Даже не попрощался, бли-и-ин.
— У тебя если болит что-то, ты скажи, мама у нас колдомедик, она все вылечит.
Сердце болит, Альбус, душа разрывается, разум взрывается от чужих условий. Но как же ему это донести? Он еще мал, не сможет понять борьбу желаний и невозможностей в силу обстоятельств.
— Просто слабость, — отвечаю, закончив с едой, и благодарю Альбуса за заботу.
Домовик уходит, унося поднос, а Альбус остается со мной до следующего приема пищи. Мой обед опять проходит в постели, и обед Альбуса тоже. Вообще-то мы одни в доме, насколько я понял, так что спокойно могли бы спуститься вниз и поесть за столом, как нормальные люди. Но зачем? Кушать в постели намного прикольнее и безопаснее на случай, если Джеймс завалится.
И Джеймс заваливается, под вечер. При Альбусе только и смеет улыбаться, как придурок, и интересоваться о моем самочувствии. За всю нашу короткую беседу я ждал каких-то там намеков, пытался выискать подтекст, но Джеймс был немногословен и слинял быстрее весеннего ветра.
Миссис Уизли также заходит проведать. Мерит температуру, щупает живот, всматривается в мои глаза, а после оставляет какую-то жидкость, которую я должен выпить перед сном.
Пахучая, прозрачная, я выливаю ее в туалет, как только остаюсь в одиночестве. Те драгоценные пять минут отсутствия Альбуса. А затем Альбус возвращается, дожевывая пончик, и заползает ко мне на кровать опять:
— Сегодня пончики с джемом, такая вкуснота, — чавкает, — Тебе принести?
— Нет, спасибо, — отказываюсь от «вкусноты» во второй раз, потому что домовик приносил мне этот чертов пончик вместе с ужином.
— Как там жизнь на свободе? — смеюсь и Альбус тяжело сглатывает, не дожевав:
— Отец закрыл дело известного магглоубийцы, — кусает пончик, — может, ты слышал о нем, Дэбер Ван Руттернаг, его прозвали Шип.
Значит, мистер Поттер был на ужине. Значит, мистер Поттер дома.
— А-а-а, как здорово, — сжимаю одеяло в руке, — мистер Поттер наверняка счастлив.
— Ну, он принимает такие вещи как должное. Я пригласил Нейтана, — блин, почему Альбус так редко говорит про отца. Ну мне плевать же на Нейтана, — и…
Мистер Поттер входит без стука. На нем белая рубашка, застегнутая без двух верхних пуговиц, закатанные рукава, черные брюки. Не то чтобы с работы, но и дома весь день не пробыл. Хотя я помню, какая у него там работа….
— Говорят, ты внезапно слег, Скорпиус Малфой? — почему он обращается ко мне с фамилией?
— Ну, вот, так получилось, — пожимаю плечами, словно это все не моя вина.
— Плохо себя чувствуешь? — садится на самый край, ближе к Альбусу, чем ко мне.
— Да не, пап, он говорит, что все хорошо, просто слабость, — Ал отвечает за меня, словно я сам говорить разучился.
— М-м, боюсь, если завтра это не пройдет, жена созовет консилиум.
— Ага, — Альбус опять не дает мне сказать. — Придется тогда в Мунго переезжать и серьезные обследования проходить. А то вдруг это какая-то инфекция.
— Инфекция вряд ли, но серьезным обернуться может, — мистер Поттер смотрит на меня словно не целовал никогда, и я чувствую, что еще одна фраза — и он уйдет.
— Напри… — Альбус открывает рот и перебиваю без зазрения совести:
— Принеси мне пончик тоже, пожалуйста.
Альбус заминается, но кто же откажет в такой просьбе человеку, не поднимающемуся с постели. Уходит, не закрывая, а прикрывая за собой дверь, и я сразу подскакиваю в кровати:
— Где вы были все это время? Я ждал вас больше суток.
Только зачем ждал? Рассказать ему про шантаж его сына? Тогда мистер Поттер откажется от меня, как от чумного.
— Работал, — наклоняет голову и заинтересовано смотрит. — Это глупо, валяться в постели, когда ты полностью здоров.
— А я вообще очень глупый, — обнимаю его за шею, висну на нем и кайфую от того, что не отталкивают. Ни единой попытки вырваться!
Млею, тычусь губами в чужие губы, провожу по ним языком, как учили, и млею только сильнее. Крышу сносит словно катастрофой, завожусь, трусь о мистера Поттера всем телом, а тот хоть и не отталкивает, но активного участия не проявляет. Просто позволяет себя любить.
— Приходите этой ночью, — горячо шепчу, — пожалуйста, приходите, я вас так хочу.
Мистер Поттер смеется, и в другой раз, с другим человеком, я бы разозлился и оскорбился, но с ним воспринимаю это чертовски хорошим знаком.
— Умоляю, блин, пожалуйста! — толкаюсь твердым членом, не стесняясь, — никто не узнает…
Потому что уже кое-кто знает…
— … Будем трахаться по-тихому, — уламываю бесстыже, — хотя, если хотите стонов, то простое заглушающее на комнату, и…
— Скорпиус, я сплю с женой, — смеется, и я опять целую этого несносного недоступного упрямца.
— Ну пожалуйста, вернемся в тот домик или еще куда, мне все равно, — шепчу страстно и трогаю, трогаю, трогаю чужое тело. — Я буду делать абсолютно все, что скажете, любой изврат…
Тут ему уже не до смеха, он поднимается, отцепляя меня от себя, убирая мои руки и оставляя меня в постели:
— Любой изврат! Мерлин, ребенок, ты за кого меня принимаешь?
Не успеваю ответить, как в комнату входит Альбус с подносом, заваленным пончиками. И мистер Поттер уходит, пожелав мне хорошего самочувствия. На это пожелание ответил опять Альбус:
— Спасибо, пап!
Как же сильно я хочу мистера Поттера… И как же медленно и трудно тот уламывается!
========== 22-ая глава ==========
— Проснись, Скорпиус. Просыпайся, — кто-то трясет меня за плечо, и первым делом с моих сонных губ срывается:
— Мистер Потт… — зажимаю рот рукой и испуганно гляжу на все услышавшего и правильно понявшего Джеймса, сидящего рядом.
— Ха, — произносит он, и я не могу понять, что он чувствует.
— Зачем ты пришел? — стараюсь забыть про оплошность и протираю глаза. — Что-то случилось?
— Это началось, когда мы уехали? Он постоянно был дома, да? Он соблазнил тебя? Трогал? Шантажировал? — заваливает вопросами, а я только и делаю, что мотаю головой, отказываясь от всего. — Или раньше? Когда он к тебе полез?
И на последнее я по-прежнему мотаю головой. Почему Джеймс уверен, что это мистер Поттер ко мне полез? Или он хочет быть уверенным в этом? Или… те слова, та шутка, то издевательство… про отца, гея и почти педофила…
Джеймс смеется, будто слышит все, о чем я думаю. Будто я все вслух говорю, а он смеется над этими глупыми мыслями. Бесит.
— Уходи, я хочу спать, — кладу голову на подушку и повторяю: — Уходи.
— Никуда от тебя не уйду, — и со смехом добавляет: — Буду защищать от акулы.
Мерлин, что он несет? Какая еще акула, я сам себе акула.
— Не надо меня ни от кого защищать…
Джеймс целует нежно, словно с любовью, но отвечать на эту нежность совсем не хочется. Куда с большим удовольствием я бы выставил его из комнаты, но приходится прикрыть глаза и ласкать чужой язык своим.
Не могу избавиться от мысли, что Джеймс все-таки знает что-то. Это что-то когда-то, еще до моего появления, происходило в доме, и с тех пор усталый мистер Поттер в глазах Джеймса стал акулой.
