Нет, конечно, в розыск не объявили, но факт его отсутствия в доме ощутим.

Ни к ужину, ни к ночи не появляется — гулена Джеймс.

Я хотел уже было спросить, куда он делся, но все так молчат, как на поминках. Даже весьма улыбчивая, обладающая внутренней лучезарностью миссис Уизли, соблюдает тишину.

А мистер Поттер, тот самый мистер Поттер со стальными нервами и большим… ой, в общем, мистер Поттер… Да что я заладил?! Поттер, Поттер, мистер, мистер, тьфу, этот козел посматривает на меня и прячет, но как-то показушно, извращенную усмешку.

Меньше пошлости, мистер Поттер! Вы мне до лампочки, да.

Тролль вас заеби!

Я буквально вылетаю лопнувшим шариком из-за стола — какие уж тут расспросы, где Джеймс, с которым я целовался…

Я уже переодеваюсь в пижаму, когда внутри меня растет непонятная тревожность. Сначала я подумал, что это желудок устраивает болезненный переворот, но все сменяется ощущением тревоги, и я решаю выйти в коридор. Ну а дальше…

— … не смогли, но пару улик оставили, может в следующий раз…

Закусываю губу и на цыпочках подбираюсь к лестнице. А голос такой мелодичный, может даже жеманный, почти женский.

Кажется, говорящий улыбается — угадывается по интонации.

— … а там закроем дело, и можно Вицну давать отпуск…

Вицну? Какое дело?

Спускаюсь. Ну жутко интересно же! Дела мистера Поттера — прямо тайник с сокровищами пиратов!

— Эй, эй, тормозите гиппогрифов, какой отпуск? Я все равно не подпишу.

О, вот и сам извращенец нарисовался. Точно, достало меня называть его Поттером, да еще и мистером, будет извращенцем. Хех, мистер Извращенец.

Хм, а может, это я извращенец? Ай, он, он, Он! Я уверен, за его стеклянным взглядом прячется похоть. Какой извраще-нец. М-м, как эротично.

Ступни леденеют (дурацкая привычка выходить босиком), а пол даже без чар подогрева, безобразие! Какие вольности у здешних домовиков!

А-а, ведь надо еще домовиков допросить, да и к Алу заскочить.

— Ну мистер Поттер, не будьте таким строгим…

Копошение.

Черт, как интересно! Что там за шуршание?! Оступаюсь и чуть ли не скатываюсь с лестницы кубарем. Зато я могу наклониться и теперь рассмотреть положение: полумрак, Извращенец в ночных штанах стоит полубоком и незнакомый человек. Ну как человек… парень, молодой, улыбается будто в «глянец» колдографируется, сам в дорожном плаще, по которому стекают капли. Дождь был? Не заметил такой непогоды.

— … вам не идет такое каменное выражение лица…

А время-то не детское, ползем к часу ночи. И на «неотложный» разговор это не похоже. Зачем этот недоаврор вообще приперся? Малолетка.

— … улыбнитесь. Хм, а на работе вы выглядите добрее, милее…

Да что он себе позволяет?! Жополиз-аврор, я думал, таких на службу не берут.

Извращенец, однако, заливается смехом, будто доволен, и чешет плечо, выговаривая:

— Завтра поговорим, и об отпуске тоже.

И ВСЕ?! Да он должен был его кастрировать за такие вещи! Или хотя бы парочку проклятий в лобешник этого недоумка!

Что за снисхождение? Как Извращенец такое ему позволяет? За какие такие заслуги? Фу!

— Уже спать? Хотя да, время-то ночное, я, наверное, не должен уделять такое внимание своему делу.

— Все ты должен, но уже правда поздновато, спать хочется.

Ты? Забываю о примерзших к лестнице ступнях, околевших щиколотках — мне хочется спуститься и устроить истерику. Расцарапать этому парню лицо за такое фривольное поведение и наорать на извращенца (а за каким это кактусом он в разврат ударился?!)

Эту всю обстановочку можно назвать «нерабочей». Где там, блин, спящая жена мистера Извращенца? Она должна следить за своим весьма и весьма похотливым мужем и его весьма и весьма двусмысленным поведением его подчиненного.

Какой разврат, фу, где авроры нравственности?

— Тогда сладкой ночки, не скучайте. А потом этот «улыбающийся» передает конверт в руки Извращенца, и в самый момент передачи наклоняется, что-то шепча.

Как подозрительно! Ух, как подозрительно!

Дверь захлопывается, а мистер Извращенец лишь выдыхает, чтобы расплыться в улыбке блаженного.

Моральные уроды, ни стыда ни совести! Надо миссис Уизли все рассказать.

Ловить и слышать больше нечего, поэтому я с весьма спутанным, но возмущенным сознанием делаю пару шагов наверх.

Но, оказывается, нельзя уйти незамеченным от застуканного мистера Извращенца.

— Подслушивать нехорошо, не учили разве, а, Скорпиус?

Извращенец быстро оказывается позади меня, и мне хочется сжаться в комочек, но не бывать этому.

— Говорить о работе в такое время тоже не хорошо, до сих пор это тайна для вас? А ведь вы уже большой мальчик, — и голос не дрогнул, и губа не задрожала! Вот какой я! Да!

— Общаться, не смотря в глаза собеседнику, — дурной тон, знал, Скорпиус?

Хмурюсь, но все же разворачиваюсь. А Извращенец понимает, что лицом к лицу с ним я могу попасть под его «чары грозности».

Напыщенный мистер Извращенец, ну какой же он сейчас самодовольный!

— Мне не трудно развернуться, только это глупо ради пары фраз.

— Пара фраз? — делает вид что удивляется.

— Да, вы же больше мне ничего не скажите.

— О, с чего такой вывод, малыш?

Малыш?! Вот хам.

— Не малыш, а вывод… — притворно задумываюсь. — А я наблюдательный, знаете ли.

— Ага, и любящий подглядывать. Чрезвычайно любопытный малыш Скорпи.

— Взрослый человек, а так себе ведете.

Он смеется и делает еще пару шагов по лестнице.

Мы стоим теперь на одной ступеньке, и, видимо, все с расчетом, ведь теперь он конкретно выше меня.

— Как так? Что тебя смутило? Скорпи или малыш? Может, малыш Скорпи? Но так ведь и есть, — пожимает плечами, — прими правду, ребенок.

— Мне пятнадцать, я не малыш и ребенок, и меня не зовут «Скорпи», я Скорпиус Малфой.

— Как разошелся-то ровесник моего сына! Когда в спальне слюни пускал, тоже звался Скорпиусом Малфоем? Да, поведение достойно рода. — Насмехается надо мной, чисто насмехается.

— Вы сами сказали, что я по папочке соскучился, так что не так? — поджимаю губы. — Или эта отмазка вас не прельщает больше?

— Какие слова, скрой свой гонор, ты не смеешь так разговаривать со мной, мальчиш-плохиш.

— Что? Мальчиш-плохиш? Как умно! Ха-ха, в духе старпера-крутого-начальника! И вообще, тот парень мог так с вами разговаривать, а он всего на пару лет старше меня!

Опа, кажется, я перегнул. Черт, губы Извращенца сжимаются в полоску, а глаза приобретают грозный отлив. Ну пипец.

— «На пару лет» — это пять лет, а разговаривал он со мной не в такой манере, а в…

— Да он вам жопу лизал, вот! А вы велись, как маленький, и подыгрывали! — мда, видимо, хорошо меня зацепило, раз я так разошелся.

— Не говори ерунды. И вообще спать иди, — показывает всем своим видом раздражение.

— А вы меня не прогоняйте, я вам не раб! И пойду-ка я лучше жене вашей расскажу об увиденном, так сказать, поведаю интересную историю.

Вот теперь-то он точно не прекратит наше продолжительное общение.

— Мальчик, не забывай, в чьем доме ты живешь, и не запугивай. Ты ничего особенного не видел.

— А вот и видел…

Мне еще много чего хочется добавить, но сформулировать не получается даже в голове.

— Ох, смотрю фантазия твоя работает на убой. Мечтай поменьше, — с видимой иронией. Черт, а он стоит так близко, я могу различить зеленую радужку. Так, точно, нужно же мечтать поменьше.

— Ага, ну как же, одно то, что он вам конверт передал, да еще как передал!

— Это отчет разведывательных групп, хоть я и не обязан отчитываться, — мистер Поттер закипает будто чайник?

— Угу, разведывательных, верю, я же такой наивный!

Мне нравится вести с ним беседу.

— И вовсе не «типа». Доброй ночи, малыш.

Вот Извращенец! И малыш, опять малыш, фу.

А еще, кажется (или вовсе не кажется), что он был осведомлен с самого начала, что я подслушиваю и подглядываю.