– Это хитон. Красиво, быстро и практично. – он положил свою коричневую руку на мой обнаженный правый бок, посмотрел на наше отражение, недовольно скривился и сказал:
– Да уж… Ты хотела видеть Апреля? Пойдем.
Глава 8
Мы зашли в комнату, а он выглянул за дверь и буркнул кому-то:
– Позови мне Апреля.
Потом вернулся и уселся на тот самый диван. Еще раз с улыбкой осмотрел меня – а я и сама видела, что не очень плотная ткань простыни на просвет оказалась почти прозрачной, а так как я стояла у окна – то толку от такой одежки было немного.
Наконец дверь открылась и в комнату вошел Апрель. Не связанный, не под конвоем, опять весь налысо побритый и в синей тунике – правда, свежей и чистой. Не поднимая глаз, он с поклоном произнес:
– Вы звали меня, Величайший?
Я окаменела – так это и есть то страшило в балахоне? Он насмешливо смотрел на меня и казалось, понимал причину моего удивления. Потом спросил у Апреля:
– Да, я звал тебя, мой мальчик… Вот эта женщина спрашивала о тебе – как ты и где ты… Ты ничего не хочешь ей сказать? Успокоить, вы же теперь друзья…
Апрель с непониманием посмотрел на него, а после, проследив направление его взгляда – на меня. На его лице отразилось холодное недоумение. Потом он все таким же механическим голосом произнёс:
– Я не понимаю о чем вы, Величайший… Как вы знаете, мне удалось внедриться в самую верхушку дикарей и раздобыть очень важную и полезную для нас информацию.
Мое сердце гулко упало и на глаза навернулись слезы… Но как же так – ведь мы же так верили ему?!… Как же можно так мастерски притворяться? Ведь Сашка полюбил его, несмотря на свое отношение к связи между мужчинами… Каким же нужно быть коварным и жестоким?! Я вспомнила его первый день в деревне – как он хохотал, когда сообщил Алану ужасную правду, и как даже удар Олега не смог прервать его злорадство… До чего же ты страшный человек, Апрель! Из моих глаз полились слезы. Увидев это, коричневый хмыкнул и продолжил:
– Даже так? Что ж, я вижу – ты постарался на славу и действительно заслужил их доверие… Она будет нам полезна… А сейчас… Она тебе нравится?
Апрель окинул меня взглядом и с заминкой ответил:
– Да.
– Ты хочешь ее?
Более длительная заминка:
– Да.
– Покажи мне, как ты ее хочешь. Только сначала согрей, я не хочу, чтобы она сопротивлялась. Я хочу увидеть акт любви двух прекрасных тел!
***
Апрель поднял на меня взгляд и медленно и плавно стал подходить ближе. Мне стало так больно и обидно – ведь я уже успела привыкнуть к нему, сочувствовала ему… Я выставила вперед руки и умоляюще глядя на него, прошептала:
– Апрель, пожалуйста, не надо!
Он взял мои ладони и положил себе на грудь. Она у него была безволосой, литой, с развитыми грудными мышцами и маленькими аккуратными сосками. Дотронувшись до него, я ощутила и увидела все те же желтые волны, причем все ярче и ярче – по-видимому, он меня «грел». Меня переполняла любовь и нежность к этому человеку, хотя умом я понимала, что это ненастоящие, наведенные ощущения. Я обернулась – коричневый все также сидел на диване и жадно наблюдал за нами, дергая рукой под рубашкой. Вот же извращенец! Апрель смотрел на меня грустно и печально. А коричневый ехидно спросил:
– А все же, Апрель, она так переживала… Может, это и есть правда, может – ты к нам внедрился, а не к ним?
Апрель, явно не зная, что ответить, приник к моим губам. Занят, мол, не до разговоров… Наверное, он тоже на меня как-то влиял – потому что от его поцелуя все тело охватил мандраж. Коричневый, не дождавшись ответа, встал и подошел ближе – наверное, ничего не хотел пропустить. Апрель целовал мою шею, а я ничего не могла, да и не хотела ничего сделать и просто таяла от восторга. Его руки сквозь тонкую ткань ласкали мне грудь, а потом одна из них проникла к ягодице и крепко сжала ее. Временами я приходила в себя, начинала вроде бы вырываться, но Апрель опять напускал своих желтых волн и я размякала. Коричневый, подойдя еще ближе, быстро снял с Апреля тунику и теперь он держал меня в объятиях абсолютно голый, не отрывая губ, а я все гладила его изумительное тело и никак не могла сосредоточиться. Коричневый наблюдатель подзуживал его:
– Давай ее сюда, усади на спинку дивана!
Апрель приподнял меня за ягодицы и так и сделал. Коричневый стоял за моей спиной – видимо, ему было приятнее смотреть на Апреля, чем на меня. Апрель медленно и плавно вошел в меня и начал свое дело, все также удерживая на спинке дивана. Не знаю, виной ли тому его наведенные ощущения или сам процесс, но долгое время я была не в себе и сопротивляться мне совсем не хотелось. В какой-то момент я открыла глаза и увидела, что коричневый подошел сзади к Апрелю и пристраивается там к нему. Апрель закончил и устало склонил голову мне на плечо. Постояв так несколько секунд, он поднял глаза. Судя по заметным толчкам – коричневый таки пристроился.
Апрель жестко сжал челюсти, потом отпустил меня и обеими руками одновременно отстегнул булавки на плечах. Я, ничего не понимая, начала заваливаться спиной на диван. Воспользовавшись этим, Апрель подался вперед, смог вырваться, быстро развернулся и всадил обе раскрытые булавки коричневому в шею, с двух сторон от яремной ямки. Тот в недоумении открыл рот и широко открыл глаза. Из крошечных дырочек на шее по его коричневой коже вовсю хлестала кровь. Апрель крепко зажал ему рот и плавно опустил на пол. Подержав его там какое-то время, он поднялся и с улыбкой обернулся ко мне:
– Минус один.
Глава 9
Я в ужасе смотрела на истекающее кровью тело на полу. Все случилось так неожиданно, что мой мозг просто отказывался понимать происходящее. Апрель деловито вытер руки о простыню, заменяющую мне одежду, опять усадил на спинку дивана и крепко обнял. От него исходило блаженное тепло – видимо, он пытался меня успокоить. Потом он чуть отстранился и посмотрел мне в глаза:
– Как ты? А мне понравилось …с женщиной. Там так …подвижно… Никогда бы не подумал… Только, пожалуйста, не кричи и не пытайся сама куда-то убежать… Мы должны действовать медленно и осторожно.
Я обняла его, уткнулась в грудь и разрыдалась.
Апрель дал мне какое-то время успокоиться, а потом отошел и занялся очень важными делами. Все такой же обнаженный, первым делом он подошел к двери и бесшумно закрыл ее на тяжелый металлический засов. Потом оттащил тело коричневого в душевую, зажав ладонью обе раны на шее. Оттуда долгое время слышался шум воды – видимо, он пытался отмыться. После чего подошел ко мне, деловито развязал мой пояс, сдернул простыню и стал вытирать ею пол. Без слов показал мне на место у окна, где до сих пор валялся мой сарафан и белье. Я поняла намек и быстро оделась. Когда я закончила – пол был чист, душевая закрыта, а Апрель стоял передо мной в своей синей тунике и с улыбкой протягивал унты. Я улыбнулась ему и с облегчением выдохнула:
– Апрель, так ты все-таки с нами! Я так рада, что мы не ошиблись в тебе! А что с Сашкой?
– Не переживай, он жив. Я просто усыпил их всех, проверять-то никто не стал. И забрал плащ для Июня.
– А что там у вас вообще произошло? Сашка ведь пошел к тебе, потому что хотел извиниться… За дневные разговоры.
Апрель заинтересованно поднял брови:
– Даже так?
– Да, ты извини, так некрасиво получилось – что ты нужен для конфиденциальных разговоров, да и вообще… Просто его перед тем Ефим достал со своими намеками и насмешками – ты же знаешь, как Сашка вашей …связи стесняется. Мы очень переживали, что ты оказался в одном доме со своими собратьями, которые или считают тебя предателем, или будут просить развязать и отпустить их – и как тяжело тебе будет им отказать… Сашка очень волновался за тебя, боялся, что тебя побьют или убьют… Потому и пошел туда. Честно, я не вру!
Апрель с улыбкой смотрел на меня. Его глаза сияли радостью. Наконец он мягко ответил: