нравится, когда мы находимся в покое, внутри нашего маленького домика, вдали от посторонних

глаз.

— Я сейчас вернусь, — говорит Бишоп. Я смотрю, как он лавирует среди людей и начинаю

чувствовать себя еще неудобней. Люди улыбаются мне, шепчутся, а я пытаюсь найти отца и

сестру, которых я не вижу.

Бишоп стоит в очереди за напитками, и он оглядывается через плечо, его глаза находят

мои. Он дает мне небольшую, интимную улыбку, что греет мою кожу. Я не отворачиваюсь от

него, даже когда кто-то подходит ко мне.

— Вы двое похожи на голубков, — недовольно говорит Келли.

Я отрываю взгляд от Бишопа и смотрю на сестру. Она одета в желтое платье, которое

делает цвет ее лица землистым.

— Он не может оторвать от тебя глаз, — говорит она, оглядывая мое платье.

— Я думала, ты думаешь, что это хорошо, — говорю я с досадой.

— Я бы хотела так думать. Но ты тоже не можешь оторвать глаз от него.

Я отворачиваюсь от нее.

— Где папа?

Келли указывает своим полупустым фужером в дальнем угол лужайки.

— Вон там.

Я вижу отца, стоящего в профиль, среди группы мужчин, собравшихся вокруг высокого

стола, украшенного свечами. Он смеется, запрокинув голову.

— Ему нужен код от сейфа, — тихо говорит Келли.

— Он сказал, что даст мне время, — говорю я, не глядя на нее.

— Он его дал, — твердо говорит она. — Время вышло.

Я прикусываю язык, чтобы не сказать, что я больше не хочу участвовать в этом.

— Я тысячу раз говорила ему, что ты справишься. Но мне кажется, что нам придется

делать все самим, потому что ты не справляешься. Ты слишком мягкая, Айви.

— Заткнись, Келли, — говорю я, сжимая кулаки. — Я сказала, что я получу код, и я получу

его. Так что просто заткнись, — я отхожу от нее, чтобы не заорать на нее или не ударить по лицу.

Я прохожу сквозь толпу и возвращаюсь в дом.

— Эй, куда ты идешь?

Я поворачиваюсь, и вижу Бишопа, стоящего сзади меня с напитками в руках. Он подходит

ко мне.

— Я видел, как ты разговаривала со своей сестрой. Что случилось?

Я натянула улыбку на свое лицо.

— Все в порядке, мы же сестры, — я пожимаю плечами. — Иногда быть единственным

ребенком — это благословение.

Он смотрит на меня и протягивает мне бокал шампанского.

— Ясно, — смеется он, обнимает меня за талию и ведет меня в дом.

— Куда мы идем?

— В мою старую комнату.

Мы проходим на второй этаж и идем по тихому коридору. Бишоп останавливается возле

последней двери и хватается за ручку.

— Твоя мать разозлиться, если она поймет, что мы прячемся здесь, — говорю я ему.

— Дополнительный бонус, — говорит он и открывает дверь.

Его комната большая. Сквозь прозрачные занавески, я вижу мерцание свечей на заднем

дворе. Он не включает верхний свет, лишь небольшую лампу на столе, оставляя большую часть

комнаты в темноте. Напротив стола расположена двуспальная кровать, застланная лоскутным

одеялом синего цвета. В дальнем углу стоят кресло и небольшой книжный шкаф. Комната

безупречна, но мне не кажется, что Бишоп ее обставлял. Мне кажется, здесь все оформила его

мать.

— Ах, гораздо лучше, — говорит он, опускаясь на кровать. Я прислоняюсь к краю стола,

мои пальцы теребили ножку фужера. — Я всегда хотел брата, — говорит Бишоп. — Я хотел кого-

то, кто всегда понимал бы меня. Автоматический лучший друг, — он смотрит в мои глаза. — Но,

видимо, это не всегда так.

— Может быть, для некоторых людей, — я говорю. — Но не для нас с Келли, — он

смотрит на меня молча, и я знаю, что он ждет большего. — Мы просто…разные. Наши личности.

Жизнь была бы легче, если бы я была похожа на нее, — у меня на глаза наворачиваются слезы, и я

судорожно смаргиваю их.

— Эй, — говорит Бишоп осторожно. — Легче для кого? Для нее? — он встает и подходит

ко мне. — Это ее проблемы. Может, она должна быть похожей на тебя. Или, может быть, она

просто должна принять то, кем ты являешься, — он обнимает меня за талию и целует меня. Его

губы теплые и на вкус как шампанское.

— Ты мой лучший друг, — я шепчу, не открывая глаз.

— Айви, — шепчет он. — Открой глаза.

Я открываю глаза и смотрю в его. Я боюсь того, что он может сказать. Я боюсь, что он

скажет слова, которые убьют меня, поэтому я просто тянусь к его губам, сжимая волосы на его

макушке. А он притягивает меня ближе.

Стук и открывание двери происходят в тот же момент, так что у нас нет времени

притвориться, что мы делаем что-то другое. Но Бишоп даже не пытается. Он целует меня в висок

и смотрит на свою мать, стоящую в двери.

Она излучает ледяное неодобрение, смотря на нас.

— Извините, — говорит она. — Это вечеринка в честь твоего отца. А ты спряталась здесь

и… делаешь, Бог знает что. Я жду вас внизу через пять минут, — она разворачивается и уходит,

стуча каблуками по полу.

— Попался, — говорит Бишоп, и я смеюсь, утыкаясь лбом в его плечо.

Мы принимаем угрозу Эрин всерьез и спускаемся вниз через пять минут. В холле уже

никого нет, все на террасе, где стоят длинные столы с едой.

— Голодна? — спрашивает Бишоп.

Я, на самом деле голодна, но кое-что мне нужно сделать в первую очередь. Найти коды. Я

все еще слышу голос Келли в голове, который обвиняет меня в отсутствии воли для выполнения

миссии.

— Почему бы тебе не принести нам еду, — говорю я ему. — А я схожу в ванную.

Я провожаю его взглядом, а потом иду в переднюю часть дома. Я прохожу мимо ванной

комнаты и подхожу к кабинету Президента. Я до сих пор не уверена, что код такой же, как на

входной двери. Я чувствую это.

Как я и предполагала, дверь открывается с тихим щелчком. Я открываю дверь и

проскальзываю внутрь, тихо закрывая за собой дверь. Мое сердце бьется в горле, угрожая

задушить меня, и я говорю себе успокоиться. Дыши, Айви.

В комнате темно, и я знаю, что включать свет опасно. К счастью, тяжелые шторы закрыты,

а окна выходят на дорогу.

Я стараюсь не думать о том, что я делаю и что это значит. Я говорю себе, что я помогаю

своей семье. Но я вижу лицо Бишопа. Что ты делаешь, Айви?

Я приседаю перед столом Президента Латтимера и выдвигаю один глубокий ящик. Он

наполнен файлами, все аккуратно помечены, слава Богу. Я бегло просматриваю их, но ничего про

оружие. Мне надо спешить. Бишоп может вернуться в любую секунду. И у меня нет абсолютно

никаких веских оснований быть в этом помещении. Может быть, мне стоит спалиться? Может

быть, это сделает все проще. Но я отбрасываю эту мысль в сторону и перехожу к следующему

ящику.

Бинго. Файлы в этом ящике — это то, что я ищу. Мои дрожащие пальцы летают по

вкладкам, пока не находят файл с пометкой «оружие». Я тяну файл и открываю его на полу. На

страницах описаны все типы оружия, которые есть в нашем государстве. Мой отец хотел бы

получить этот файл, но слишком рискованно брать его, но я никак не могу запомнить

информацию. Я продолжаю листать страницы, мои глаза на файлах, но уши прислушиваются к

двери. Спеши. Спеши. Больше не будет шанса.

Я забываю обо всем и убираю файл в ящик, когда вижу страницу с кодом от сейфа

оружейного хранилища. Это указание Президента Латтимера. 21-13-6-18-57. Тот же код, как для

наружной двери и кабинета. И внизу пометка. «Последняя цифра увеличивается на 21 за три

месяца до Нового года». Памятка от 1 января этого года. Сейчас начало августа. Так 78. 21-13-6-

18-78. Я закрываю глаза и запоминаю цифры. Меня затошнило. Я прижимаюсь лбом к столу и

закрываю рот ладонью. Это я? Девушка, которая будет делать все для своей семьи? Девушка,

которая принесла себя в жертву невинному парню, чтобы доказать, что она не рохля? Я не знаю. Я