Только ты, Микки. Только ты. Навсегда.

— Хуй с тобой. Давай свой кофе. А потом я, блять, съебу из этого вертепа. Понял, рыжий? И только попробуй…

Просто согласно кивать на каждое слово. Просто закусывать губу изо всех сил, до крови. Просто молча варить кофе, незаметно добавить пару таблеток, которые ни за что не заставить, не уговорить выпить добровольно.

Все будет хорошо. Все будет хорошо, когда его отпустит.

Парень с биполяркой — это сложно. Йен знал, на что шел. Йен никогда не оставит его. Йен любит его с самого детства. С тех самый пор, когда ворвался в дом Милковичей, угрожал и запугивал, а в итоге трахнул прямо там, на кровати…

И никогда, никогда больше не отпустил от себя.

Мик пьет кофе большими глотками, шипит, обжигая рот, все еще сверлит Йена злым взглядом. Чуть позже он позволит широким ладоням взять его руки, чуть сжать, поглаживая большими пальцами запястья.

— Я люблю тебя, Микки. Ведь ты — это единственный смысл в этой ебаной опостылевшей жизни.

— Знаю, мелкий. Я тоже… тебя…

Прячет глаза. Он всегда стеснялся проявлять свои чувства. Грубый, взрывной Микки Милкович. Тот самый пиздливый южный гопник, в которого Галлагер влюбился однажды.

— Нам надо выписать новый рецепт, — осторожно, готовый к новой вспышке презрительной злобы.

Но только согласный кивок головы и какая-то странная тень беспокойства в посветлевшем взоре.

— Конечно. Сейчас чуть-чуть посидим, и пойдем.

*

Спустя четверть часа Йен уже спит прямо здесь, за столом. Тихо сопит, опустив голову на сложенные руки. Мик тихо вздыхает, а потом подходит ближе, ласково гладит по голове, пропуская рыжие жесткие пряди сквозь пальцы.

Фиона заходит неслышно. Останавливается в дверях и смотрит с какой-то непонятной жалостью.

— Снова приступ? Что в этот раз?

— Теперь он думает, что это я болен. Уговаривал поехать за рецептом перед тем, как уснул. Кажется, у него были галлюцинации, но я добавил в кофе таблетки.

— Много?

— Всего пару штук. Ему хватит до вечера.

Она подойдет, молча возьмет за покрытую татуировками руку.

— Спасибо, что делаешь это для него.

— Он — моя семья, Фи. Несмотря ни на что. Это пиздец, но мы справимся.

========== Глава 31. ==========

Комментарий к Глава 31.

https://pp.userapi.com/c841334/v841334615/11fe6/SqU4GXOZrQM.jpg

очень коротко и очень матерно. и АУ

– Какого хуя, рыжий, тебя принесло? В Вайоминге тебя, блять, не знают еще. Приключений на блудливую жопу захотел? Здесь тебе не там, Галлагер.

– Мик, я к тебе приехал. Не психуй. Ты сам в Мексику съебал без меня.

– Нахуй бы ты мне сдался, убогий. Ротик у тебя, правда, рабочий. Пососешь по старой памяти? Или мозоли еще не прошли?

– Бешеный, как пиздец. Нам все равно вместе работать, я разнарядку уже получил. Горбатая гора. На все лето. Ты и я. Как ни исходи ты, мать твою, ядом.

– Бобы, дешевая сивуха и ты? Галлагер, ну, охуеть теперь.

– Микки… блять. Я не мог уехать с тобой. Каждый день, сука, с ума сходил. Работу эту зубами выгрыз, лишь бы рядом теперь.

– Будешь овец трахать, Галлагер. Все ебучее лето. Отвечаю, близко не подойдешь. Язык твари вырву.

– Микки…

– Ебло завалил и лаптями шевели. И не приближайся даже, ублюдок.

– Галлагер… Йен, сука… да…

– Скучал? Скучал по мне, Микки?

– Заткнись… блядь… просто молчи. Еще….

========== Глава 32. ==========

Комментарий к Глава 32.

Ноэль/Камерон

https://pp.userapi.com/c836634/v836634272/5eaa8/4PfunjvnLV8.jpg

— Светишься весь, как новенький цент. Давай, я жажду подробностей, детка. Больше месяца — ни слуху, ни духу. Черт, да даже ни малейшего намека в “инстаграм”.

Притопывает нетерпеливо, прочти прокалывая тонким каблучком раскаленный асфальт. Но ту же прикуривает и щурится до ехидного смешливо.

— Че-е-ерт, Ноа… только не говори…

Хихикает, прикрывая ладошкой ярко накрашенные, округляющиеся удивленно-радостно губы, подмигивает озорно.

— Ис…

Он не может… не может держать в себе эту радость, что плещет, рвется из груди фонтаном, бьет из глаз невидимыми, но какими-то особо мощными лучами, буквально сшибающими с ног нормальных людей. И улыбается, улыбается, улыбается… Светится будто, точно весь пропитался им — золотистым и жарким солнышком, что освещал площадку “Бесстыжих” долгих семь лет. Рыжим, веснушчатым чертенком, которого увидел еще пацаном… и пропал. Не удержался на ногах, свалился в огненный шторм, что поглотил, расплавил, изничтожил, вплавил в себя и присвоил…

А кто на его месте избежал бы такого?

Обречен. На любовь, на взаимность… и на вечные прятки.

— И где счастливый новобрачный?

— Ты же знаешь, что браки в Вегасе не засчитываются больше нигде? И вообще… Ну, это как бы только между нами, понимаешь? Просто много мохито и виски, ресторан на крыше, а сверху звезд, как этих блестящих побрякушек, что вы, девчонки, так любите… И голова крУгом…

Исидора закатит глаза и закашляется, пытаясь отсмеяться.

— Господи, не слышала ничего более приторного, правда. И Кэм повелся?

— Сделал предложение той же ночью. И мы решили… а к черту, чего еще ждать? Ис, мы сколько лет вместе, ты помнишь? Тебя же не было, когда это все началось. Мы тогда совсем мелкие еще были. Но только он, понимаешь? С первого взгляда, с первого вдоха.

Горчащие никотином губы с привкусом перца и мяты. Бесчисленные конопушки на носу и щеках, на плечах, на спине… Господи, даже на пятках. Ноэль, наверное, запомнил каждую. С закрытыми глазами найдет. Пересчитает губами, соединяя языком одной сплошной линией. Рисуя на красивейшем в мире теле такую вот карту звездного неба…

— Тебя самого не тошнит?

Хохочет, подкалывая совершенно беззлобно, и видит, понимает, чувствует: не тошнит. Он в этом по уши, целиком, до конца.

— И когда собираетесь всем рассказать?

Ноэль чуть кривится как-то даже брезгливо. И чувство, что солнце скрылось за тучкой. Мгновенная серая тень — по лицу. Даже чудится, внутренний свет, не гаснет, нет. Лишь только чуточку тухнет.

— Это только наше, Ис. Не хочу, чтобы в это лезли, как в грязном белье копались, изгваздали все своими ручищами загребущими, опошлили… Это только я и Кэм… пусть так и остается.

Замолкает и опять улыбается, вглядываясь куда-то за ее плечо.

Исидоре не надо оборачиваться, чтобы знать: это Камерон Монахэн с волосами цвета закатного неба. Идет по паркове, чуть пружиня, пряча глаза за зеркальными стеклами. Улыбается краешком губ.

Только для него, своего Ноэля.

========== Глава 33. ==========

Комментарий к Глава 33.

коротко

https://vk.com/doc4586352_451733750?hash=441426fd7e23b3a1fa&dl=99553dc5e1e3b46464

Мик знает, что у них остались эти сутки и еще немного.

Мик знает, что рыжий не шагнет с ним через границу, пустив по пизде свою наладившуюся жизнь, насрав на свою убогую семейку и этого транса.

Мик знает, что для них это п о с л е д н и й раз в этой жизни. Последний, сука. Самый последний.

Мик помнит его щуплым и конопатым. В клетчатой рубашке на два размера больше, с глазами-фарами на его заплеванном крыльце в Саус Сайде.

Мик помнит, как сжимались кулаки пацана, и отчаяние растекалось по радужке. Мик помнит столько всего… Первую дрочку и первый секс. Это “вырву язык, если поцелуешь”, и самое первое касание губ, снесшее крышу в какие-то ебеня… Вкус жвачки и дешевого пива, соленых орешков, мягкость губ и пряный вкус этой кожи.

Мик помнит столько всего.

Граница с Мексикой все ближе, и их часы, их минуты утекают сквозь пальцы. И в ладонях остаются жалкие крохи. Скоро, Галлагер, скоро настанет пиздец. Я же знаю тебя лучше, чем ты сам.

Глотать больно от пригоршней песка, забивших поврежденное горло.

И, блять, серьезно… просто взвести курок, приставить к башке… или просто скрутить — и в багажник. А потом… потом будет слишком уж поздно.