Разговаривать самому с собой стало таким привычным занятием. После того, как Ава Пейдж отбыла в свою резиденцию подальше от смерти и крови. После того, как последний мальчишка из команды Томми и Ньюта испустил последний вздох, до капли отдав чудесный эликсир, вырабатываемый мозгом иммунных. После того, как в лабораториях и гулких коридорах стало так тихо и почти безлюдно. Не одиноко – привычно, быть может.

- Ты убила того паренька, Санса. Хладнокровно перерезала его тощую шею. Ты не ушла бы с ними после такого. Томас… ты знаешь, что сделал бы Томас, попадись ты ему? А прощение? Бегство? Невозможно, не для него. Даже Ньют не смог бы удержать своего мальчишку от мести.

Медленное сумасшествие. Безумие, растворяющее сознание, стирающее грани реальности и фантазий. Все смешалось, как овощи в чашке, которые ему приносят на ужин. Все смешалось, и он уже не отличает день от ночи, механически выполняя отлаженную до автоматизма работу.

Робот. Механизм. Живой труп.

- Может быть, я подхватил это? Вспышку? Может быть, я из тех, на кого вакцина не действует? Как думаешь, Санса?

Ах, да… Сансы здесь нет. Просто сбежала. Или примерещилась, что на самом деле ничуть не лучше. Потому что это значит – он умирает. Разлагается заживо, и спасти может только пуля в затылок в упор.

“Дженсон, нельзя. Дыши глубже. Вдох-выдох. Потерпи, хорошо? Осталось немного”

Странные фразы всплывают в мозгу обрывками чего-то некогда цельного и понятного. Сейчас – не больше, чем клочки изгрызенных крысами книг. Разрозненные фразы, что шепчет ее голос – нежный, как ветерок, что шелестел над землей каждый вечер сразу после того, как солнце садилось – будто ныряло в раскалившийся за день песок, чтобы проспать там до утра. И в эти мгновения ему все еще кажется, что он чувствует ее нежный запах – душистое мыло и капелька карамели. Даже сейчас, когда все утратило смысл. Когда даже поиск лекарства стал не больше, чем отговоркой, повседневной рутиной. Делом ради дела. Не ради цели.

Вкус ее кожи, остающийся на языке, когда он скользил по покатым плечикам губами, стягивая с них простую трикотажную футболку. Жар ее дыхания на его губах. Пульсация ее вен у него под пальцами. Стон – тихий и жадный, слетающий с губ. Мало, всегда так мало, всегда ненасытна. Всегда требуется еще. Новые и новые дозы. Срывая планки, уходя в отрыв. До разодранных ногтями плеч, до лиловых синяков от пальцев на молочно-белых бедрах, до прокушенных насквозь губ, до сорванного голоса и кругов под глазами.

Санса Старк, ты – мое персональное безумие. Отрава и противоядие одновременно.

- Дженсон. Дженсон, посмотри на меня…

Счет времени утерян, и пытаться восстановить хронологию событий сейчас – то же самое, что пытаться сосчитать песчинки в пустыне. Попробовать можно, но смысл и результат…

- Дженсон, соберись, черт тебя возьми! Смотри на меня!

Два удара по щекам наотмашь, и пунцовые пятна от маленьких, но таких сильных ладоней расползаются по покрытому густой щетиной лицу, а в голове звенит и звенит. Будто там, под черепом, застрял испорченный механизм.

“Еще одна галлюцинация. Просто мираж”, - думает он, пока кто-то продолжает хлестать по лицу, трясти за плечи. Голос грубый и взволнованный, отчаянно пытающийся не сорваться на плач.

- Я успела, Дженсон, я все принесла. Нам просто нужно попасть в лаборатории, понимаешь?

Как в тумане пальцы тянутся к лицу, что кажется фантомом среди окружающей его пыли и пустоты, но натыкаются на преграду. Гладкая кожа. Влажная от слез, покрасневшая от беспощадного солнца, сжирающего все живое, что осмеливалось сунуться в Жаровню без защитных костюмов.

- Санса?

Это момент просветления, быть может, потому что бред отступает, и он видит перед собой маленькую девчушку, закутанную в обрывки форменной одежды. Яркие аквамариновые глаза сияют на обожженном лице, как сигнальные маяки.

Санса. Санса Старк. Ты пришла.

- Тебе нельзя быть здесь. Потому что… иммунные… Вспышка. Герметичность нарушена, и никто не будет тут в безопасности больше.

- Я привезла лекарство, Дженсон. Ава была права. Это вещество из мозга Томаса и несколько клеток костного мозга Ньюта. Идеальное решение. Это поможет. Одна инъекция, Дженсон. И боль исчезнет, безумие отступит.

Одна инъекция. Девушка смаргивает невидимые слезы и душит рыдание, рвущееся из груди, как кислород из лопнувшего баллона. Одна инъекция – две жизни. Любовь, которая никогда уже не случится у этих мальчишек, и жизнь Дженсона – на чаше весов. Она всегда выбирала его.

- Все будет хорошо, - шепчет она, впрыскивая лекарство в едва различимую под пальцами вену.

“Я просто могу не думать. Не думать о них”

***

- Я почти забыла, как ты выглядишь, - шепчет она утром, утыкаясь лицом в его грудь. Пощипывает губами поросшую темными волосками кожу, выводит длинными пальчиками замысловатые узоры.

- Я почти забыл, что ты реальна, - хмыкает он, потягиваясь на простынях так сыто и довольно, словно это кто-то другой еще вчера напоминал превращающийся в мумию труп, жалкую тень, лишившуюся последний остатков разума.

“Я думал, что умираю, и мне было плевать”

- На Севере все еще бывают дожди. Там, под Стеной, куда когда-то отправился служить Джон. Ава сказала, Винтерфелл уцелел…

- Ты думаешь, кто-то из них мог выжить?

Вспышка стирала людей из реальности не за месяцы, за считанные дни. Обгладывала добычу, как голодные бешеные шакалы. Сжирала рассудок, как саранча – колосящиеся поля и густые леса.

- Главная база ПОРОКа разрушена, институт не уцелел. Только Ава и ее бункер, но она вряд ли поможет.

“Ты спасла мою жизнь”, - читает Санса в его глазах того же оттенка, что и небо перед песчаной бурей. – “Но я не готов рисковать ею ради тех, кто давно превратился в стадо безумцев”.

- Хорошо, - выдернет руку из его цепких пальцев, соскочит с кровати, спешно натягивая одежду. – Я справлюсь сама. Спасала твою убогую задницу, вытащила из этого дерьма, справлюсь и с этим.

Это не слезы блестят на лице. Просто преломление света, отражающегося от искусственных ламп этого проклятого места, забравшего столько жизней ради того, чтобы кучка безумных ученых могла жить.

“- Томми, мы должны бежать, Томми, я видел… Это всегда был ПОРОК, мы никуда не убегали!

-Успокойся, глупый, все хорошо. Иди ко мне, Ньют. Верь мне, ладно, все хорошо?”

Их голоса прокатываются под черепом, как эхо, отражающееся от стен огромной подземной пещеры. Зачем это все, если все мы умрем?

“- Ты так любишь его, Санса?”, - спрашивал Ньют, заглядывая в синие глаза, пока девчонка заносила над ним скальпель.

Люблю.

“- Ты же убила всех нас”, - укоризненно шептал Томас, пока люди Авы крепили к его голове провода и трубки.

Зато он будет жить.

“- Смогла бы ты убить ради меня, девочка?”

Убивала.

Теперь твоя очередь, Дженсон.

========== 16. Томас/Ньют ==========

Комментарий к 16. Томас/Ньют

Томас/Ньют, AU наша вселенная

https://pp.vk.me/c631917/v631917352/1605a/lfkd1b_Q9xw.jpg

Это была дурацкая идея, послушать Томми и притащиться-таки в этот убогий парк аттракционов с детским псевдо-лабиринтом, кишащим примитивными механическими недомонстрами с придурочным называнием “гриверы”, жевать ярко-розовую приторно-сахарную вату, вязнущую на зубах, и наблюдать весь вечер, как Томми хвостом таскается за Терезой, как Бренда шипит на соперницу, пялясь на мальчишку влюбленными глазками. Слушать перебранки Галли и Минхо, раздобывшими самопальный самогон и пытающимися поделить девчонок, которые чихать на них хотели.

Чертовски плохая идея, Ньют.

Томми смеется все громче, и в неровном свете дешевой иллюминации его кожа отливает желто-голубым, а россыпи родинок на щеках и шее выглядят, как незаживающие язвы - следы какой-то заразной болезни.

Ньют курит одну за другой и кашляет, затягиваясь особенно глубоко. Так, что горло опаляет никотином и горечью, а пепел от сигареты попадает в глаза, заставляя их нестерпимо чесаться и слезиться одновременно.