Они вышли вместе, и Джонни посоветовал ей встать в другом конце коридора, чтобы не мельтешить на глазах у подозрительных типов. А сам на цыпочках подкрался к их каюте и с волнением прислушался. Услышав голоса братьев, обрадовался и показал пальцем на дверь, что означало: они еще там. Джонни с легкой душой прошмыгнул в свою каюту и притаился, вслушиваясь в каждое слово подозреваемых. Откровения Билла показались интересными.

– Ты же знаешь: в первый раз я сел по глупости, по молодости.

– Так это одно и то же, – высказался Фреди, с чем Джонни никак не мог согласиться. А Билл продолжал:

– Увлечение прихватить чужое начиналось с безобидного прихвастнуть: поспорил, украл и сразу попался. Пустая бравада. А потом пошло и поехало, а дорога-то оказалась совсем не в том направлении.

– На воле все люди являются волевыми, а в неволе – мечтателями, – заверил Фреди. – Раньше надо было умнеть.

Неторопливый Билл вторил ему:

– Наши законы официально не разрешают многое, зато неофициально позволяют всё. Каждый человек за свои дела и делишки заслуживает пожизненного срока, пока его не прервет смерть. Но нас это не касается – мы свое отсидели, оттрубили.

Притаившийся Джонни не скрывал своего возмущения:

«Занятые и занятные люди отличаются друг от друга занятием. Пора за вас серьезно браться. Но кроме меня кто этим будет заниматься? Мы все борцы, но только на словах, на деле же – глухонемые свидетели, притаившиеся в тени, и жалостливые судьи».

Далее в разговоре братьев ничего существенного не последовало. Кажется, уже собираются выходить.

«Всё идет по плану: люди задействованы», – признал юный руководитель операции, важно расхаживая по каюте и заложив руки за спину. В этот миг он напоминал великого полководца накануне генерального сражения, поэтому вовсе неслучайно сестра оказалась у него во множественном числе – кому же не хочется численного преимущества. Или хотя бы равенства.

Последующие сорок две минуты показались чересчур взволнованному организатору операции и одновременно руководителю генерального штаба вечностью. Что он только не передумал за это время, и почему-то в голову лезло исключительно плохое и печальное. То ему казалось, что братья-преступники быстро раскусили неопытную Кэт, заманили ее в свой тайник и теперь изощренно пытают. Логика подсказывала, что она мужественно держится – иначе они давно пришли бы за ним. А может, возникли какие-то другие непредвиденные обстоятельства, которые привели к полному провалу устроенной слежки? Однако от этой внезапной догадки легче не стало.

«Ну почему тогда она не придет и честно не скажет об этом? А вдруг ей и говорить-то нечего: никуда она не ходила и не наблюдала за ними. Тогда с ее стороны это будет самым настоящим свинством».

Он тихо выскочил из каюты и на цыпочках добежал до ее двери, однако она оказалась запертой. Почувствовав некоторое облегчение, Джонни вернулся к себе. Но душа по-прежнему была не на месте. Может, надо было самому, хотя и с риском? Правильного и своевременного ответа он найти не мог, поэтому оставалось только ждать. А каково это нетерпеливой натуре сидеть и ждать, когда несколько тысяч жизней в опасности!

«Ну что же ты, Кэтти? Все нервы измотала! Умеешь опаздывать – умей и убедительно оправдываться».

В эти минуты ему казалось, что от нервного шока его могут спасти только тихие удары в дверь – как Кэт это обычно делает. И этот долгожданный стук покажется ему спасительным. И он дождался. Она вернулась живой и здоровой, а главное, довольной результатами. А уж как был рад этому Джонни, она даже себе не представляла.

Без лишних слов он усадил ее на табуретку и потребовал подробного доклада. Кэт выдохнула и с азартом начала:

– Они вышли – и вниз. Я следом за ними. Они в магазин, а я ждала их на палубе. А потом они разделились, и я растерялась: ты же не сказал, кто из них босс. Я предпочла толстого: думаю, не убежит, если что. Он зашел в какую-то мастерскую, после в какое-то другое помещение, а я снаружи, но всегда рядом. Далее пришлось побегать за ним по палубам: словно заяц следы путал. А затем зашел в подсобку около кухни и закрылся изнутри. Пришлось долго ждать. Вышли они вдвоем – и в бар. Там народу много, шумно и накурено: я не выдержала и ушла. Так что, милый братец, ищи в подсобке – не ошибешься.

– Они тебя не заметили?

– Нет.

– Тогда вдвойне молодец!

– Что мне твоя похвала. Лучше позолоти ручку, – она артистично протянула раскрытую ладошку, жаждавшую немедленного подарка.

– А чего бы ты хотела?

– 50 фунтов.

– Да это грабеж! Ты забыла, это же всего-навсего детская игра! – слукавил Джонни.

– Всё в жизни имеет плату, – небрежно бросила она где-то услышанную фразу. – Так что не скупись, братец.

– Ну и молодежь пошла! И куда мы катимся? С каждым днем жизнь изменяется, только непонятно, в какую сторону? Ты согласна с этим? – Кэтти молчала. – Все мы любим деньги, но забываем об их отрицательных качествах. – Но сестра не среагировала на его предупреждение и по-прежнему упорно стояла с протянутой рукой, а взгляд выражал только одно: «Ты мне зубы не заговаривай». – Жадные люди с дикой жадностью любят свою жизнь, а чужую ни во что не ставят. Учти это, я тебе плохого не желаю.

Торг завершился на сумме в два раза меньше, что в конечном счете устроило обоих. И всё же при прощании Джонни попытался устыдить сестру:

– Раз пошла на сделку со своей совестью, то хотя бы поделись с ней прибылью.

– Еще чего – нашел дурочку.

Корыстная Кэт молча качнула головой и удалилась, а Джонни, с радостью потирая руки, решил еще раз проанализировать сложившуюся ситуацию.

«Надо срочно обзавестись магнитофоном и фотоаппаратом: вот тогда будут и улики, и вещественные доказательства. Но где их взять? Если у сестры, то она разорит меня: совсем карманных денег не останется. А вот Стелла!.. Конечно же, она выручит меня. Однако если ей всё рассказать, то она может испугаться, ночами не будет спать. Нет, надо сделать так, чтобы она ничего серьезного не заподозрила. Я опять превращу всё в игру: и мне хорошо, и ей хоть какое-то развлечение».

Так он и поступил. Отыскав Стеллу на ее любимом месте, на корме, где в дневное время всегда солнце и приятный ветерок гуляет, он присел рядом и тяжело вздохнул. Она оторвалась от книги и внимательно взглянула на него.

– Устал? Набегался? Или какие проблемы?

– Мы с ребятами затеяли новую игру. Я тебя хочу вовлечь, а они сомневаются, справишься ли?

Удивленная Стелла обнадеживающе улыбнулась.

– Смотря что: может, и пригожусь.

– Да я в этом и не сомневаюсь. Не вижу ничего сложного. Уж если сестра моя справилась, то ты-то тем более. – Однако он тут же умолк, словно вспомнил что-то неприятное, о чем боялся открыться. После интригующей паузы хитрый Джонни продолжил: – Только одно условие…

Ему удалось добиться своего: Стелла уже загорелась и, судя по ее нетерпеливому выражению, готова была на всё.

– Какое?

– Ты должна достать фотоаппарат и портативный магнитофон.

– И всё? – На ее бледном лице удивленно взметнулась левая бровь.

Джонни растерянно кивнул и тут же спохватился:

– Пока. Ты у нас – секретный резерв! Должна выстрелить неожиданно и в самый ответственный момент.

– Надеюсь, дело обойдется без стрельбы? – Уверенным кивком он заверил ее, она сразу успокоилась. – Тогда ты прав: ничего сложного. Фотоаппарат у меня есть, а портативный магнитофон я попрошу у папы.

– Тогда поехали, – предложил оживленный Джонни и взглянул на сиротливую коляску, которая хоть и застоялась, однако от неожиданности словно раздумывала: а стоит ли? Да и хозяйка немного удивилась:

– Что, прямо сейчас? Неужели так срочно?

– Чем быстрее, тем лучше. Каждая минута дорога, – выпалил Джонни и серьезным выражением лица придал значимость сказанному.

Давшей предварительное согласие Стелле ничего не оставалось, как подчиниться: у него же всё всегда внезапно и спешно. Уж такой он человек. Он живо докатил ее до своей каюты, а сам, не скрывая тревоги, бесцельно крутился в коридоре. Минутная стрелка на часах уже пробежала два круга, а Стелла не появлялась.