В приподнятом настроении – не сегодня, так завтра закончится бой – Иван Иванович вышел покурить во двор. Он теперь курить не боялся, знал, что не от табака ему суждено умереть. Вообще, рассуждал иногда Иван Иванович, полезно знать минимальные параметры опасности, чтобы ее избежать, Если, конечно, все это действительно имеет место. Иногда Иван Иванович крепко сомневался, чего греха таить, в том, что предсказанная ему гибель действительно правда, но как человек упорный и в то же время осторожный перестраховывался. Тем более, что за время своей борьбы Он основательно завяз в мистической литературе и оккультных науках, сделав для себя вывод, что не все так просто на белом свете, как расписал в своей теории происхождения видов дедушка Дарвин. И место высшим силам, видимо, какое-то отведено. Нельзя сказать, что Иван Иванович стал человеком религиозным, но в вере во что-то сверхъестественное он укрепился.

Иван Иванович наслаждался чудным апрельским вечером. Чуть подморозило, воздух был свеж, чист и необыкновенно прозрачен.

Иван Иванович стоял у подъезда, с наслаждением чередуя затяжки сигаретой с упоительными глотками весны.

Вкус к жизни просыпается весной. А для Ивана Ивановича весна была временем борьбы за эту самую жизнь. «Ничего не поделаешь», – рассуждал Иван Иванович: «У каждого свои проблемы в жизни. Кому-то весна – счастье, кому-то – сплошные проблемы. Кто-то умирает весной, так и не узнав, почему именно в это время, а я знаю. Судьба. Может, для того и сказано мне это, чтоб я мог бороться с ней? Может, я не должен просто так умереть, и у высших сил на мой счет особые планы?».

Иван Иванович даже гордился собой немного – не каждому дано вот так вот знать свой конец.

И вдруг Иван Ивановича осенило. Он неожиданно понял, что вся его борьба – полная ерунда: Ведь он взял в учет только одно из физических состояний воды, напрочь позабыв про лед, пар, снег… «О, Боже…» – только и успел подумать Иван Иванович.

Огромная сосулька, весом в добрых полцентнера, сорвалась с козырька крыши и, ускоряясь по вполне земным законам физики, с высоты девятого этажа обрушилась на бедную голову Иван Ивановича…

***

Хоронили бедолагу как и принято, через три дня. Охали и ахали: такой человек и такая смерть нелепая! А в день похорон было солнечно и ясно – май вступал в свои права с первого дня решительно и неумолимо.

ЗВЕЗДОЧКА

Рассказ

Солдаты вошли в деревню вечером, когда налаявшиеся за день собаки уже не высовывали из будок носа, а занесенные снегом по самые крыши крестьянские избы светились теплыми, манящими огоньками. Вся деревня словно ощетинилась густыми, серыми столбами дыма, струящимися изо всех труб – мороз стоял за сорок, потому-то крестьяне и не жалели дров. В один миг все вокруг ожило: закричало зычными командирскими голосами, заурчало дизелями, заржало лошадьми и загоготало веселым солдатским смехом. Командиры разбежались по избам, устраивать на ночлег промерзших солдат, механики и водители засуетились вокруг техники, а бойцы, дождавшись заветного перекура, задымили, зачиркали спичками, разгоняя кровь в ногах, сомкнутых, будто капканами, промерзшими кирзачами. Обитатели деревни, удивленные невиданным доселе солдатским столпотворением, стали мало-помалу выходить на крыльцо, а самые робкие, прижались к окнам, силясь разглядеть на дворе причину столь необычного шума.

Через час солдаты были распределены по избам, баням и даже по сеновалам, и все равно деревушка не смогла вместить всю эту беспокойную и нетерпеливую ораву в свои стены. Разожгли костры во дворах, выставили караулы и решили греться по очереди, благо, что тех, кто не вместился в избы, было как раз по количеству караульных, в которых, впрочем, подразделение едва ли нуждалось. Деревня стояла в стороне от большака, в глубоком тылу, которого не коснулось обжигающее огнем и морозом дыхание «зимней» войны.

Изба Евдокии была самой большой в деревне, во всяком случае, ей и семерым ее детям места в ней хватало. Изба была еще новой, пахнущей по весне свежей смолой. Муж Евдокии срубил ее лишь два года назад. Срубил, да и сгинул. То ли по навету недоброму, то ли по ошибке, как думала Евдокия, арестовали его казенные, строгие люди в длинных шинелях и при винтовках. Василий, так звали мужа, только и успел расцеловать младшенькую, да подхватить наспех собранную женой котомку. Уже на крыльце он смахнул шершавой рукой слезу с ее щеки, обнял и шепнул: «Я вернусь…». С тех пор минуло два года, а Евдокия ждала. Несмотря па то, что в деревне ходили шепотом страшные слухи о судьбе тех, кого арестовало НКВД. Несмотря на то, что Василий был не первым и не последним мужиком, ушедшим навсегда вслед за конвоем в сторону большака. Ждала, покорившись судьбе всех баб того страшного времени, когда мужики своей смертью не умирали.

В избу к Евдокии набилось человек тридцать. Она загнала на печь ребятишек и стала хлопотать вокруг стола.

– Не суетись, мамаша, мы гости не званые, потому и не требовательные – своим обойдемся, – остановил хозяйку молодой офицер. – Да и не прокормить тебе такую ораву, – добавил он, ласково заглядывая ей в глаза. Евдокия плохо понимала по-русски, но догадалась, что офицер не велит накрывать на стол, а потому занялась печкой, чтоб продрогшие солдатики смогли отогреться.

Ребятишки во все глаза смотрели с печи на молодых, веселых солдат с блестящими пуговицами, наслаждались новым, незнакомым запахом тушенки, гуталина и махорки.

Дружно с гомоном и прибаутками солдаты гремели кружками, стучали ложками, ели, пили и курили. Кто-то приметил, что дети с печки следят за ними.

– Давай их сюда, пусть поедят! Эй, пацаны, опускайтесь! Налетай, шпана! – раздались возгласы.

– Да они не понимают по-русски! Егорыч, давай их сюда!

Чьи-то сильные руки, видимо Егорыча, стали одного за другим выуживать с печи младших детей, старшие успели выпрыгнуть сами. Засмущавшиеся было дети быстро соблазнились ароматом тушенки и под одобрительные возгласы красноармейцев дружно навалились на еду. Хоть они и не голодали, но с тех пор как забрали отца, в доме стало многого не хватать. Старшие понимали это и старались изо всех сил помогать матери, но все равно семья жила по-спартански, без излишеств.

Особенно дивились бойцы, глядя на младшую, четырехлетнюю девчушку, которая между делом успевала всем улыбаться и трогать тонюсенькими пальчиками значки на груди Егорыча, на коленях у которого она восседала. Она что-то лепетала по-карельски, задавала непонятные вопросы и сама же на них отвечала, чем вызывала бурю веселья у окружающих. Кто-то в углу затренькал на губной гармошке, и девчушка тут же заплясала, смешно по-детски закручивая ручками.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.