Серебристый свет зимней луны не столько освещал комнату, сколько бледными штрихами очерчивал силуэты каждого предмета.

И в этом ломком свете Нази отчетливо разглядела склонившегося над ней мужчину: бледное лицо, темные складки плаща, черные провалы чуть мерцающих в темноте глаз…

*

Этого он, пожалуй, не ожидал. Делая шаг прямо в верхнюю комнату трактира, фон Кролок, кроме понятного любопытства, испытывал нечто, напоминающее злорадное торжество.

«…брать на себя ответственность за приглашение вас внутрь я не стану».

Противореча собственным смелым утверждениям, фрау Дарэм только что сама пригласила его переступить порог ее жилища. Пускай это приглашение не было озвучено, важно было желание, а вовсе не слова.

Насколько беспечной нужно быть, чтобы пригласить в дом вампира? Граф поймал себя на том, что с интересом ожидает очередной бессильно-возмущенной отповеди.

Как выяснилось, беспечность Фрау Дарэм здесь была вовсе ни при чем: если там, в замке, Кролоку показалось, что он на мгновение окунулся в марево клубящегося, обжигавшего на расстоянии четырех миль жара, то сейчас, стоя рядом с постелью Нази, он готов был признать те ощущения лишь мимолетным, согревающим дуновением. Отголоском настоящего пожара.

Женщина либо спала, либо, что вернее, пребывала в своего рода забытьи, свойственном тяжело больным людям. И без того худощавое лицо с момента их последней встречи, казалось, еще больше осунулось, влажные от пота темные волосы прилипли ко лбу, потрескавшиеся, иссушенные губы были чуть приоткрыты, и для тонкого вампирского слуха тяжелый, натужный звук человеческого дыхания казался просто оглушительным.

Остановившись в изножье грубо сколоченной кровати, фон Кролок задумчиво сцепил пальцы в замок, бесстрастно рассматривая разметавшуюся на простынях женщину. Даже не прикасаясь больше к ее мыслям и эмоциям, он с точностью мог сказать — фрау Дарэм умирала.

Еще не сейчас — может быть, через несколько часов, или даже дней, но итог был предсказуем. Болезнь медленно выжигала ее внутренности, так, что телесная оболочка уже теперь казалась странно хрупкой, истончившейся, беззащитной. Смертной.

Что ж, не самый редкий финал для людей, поселившихся в этих краях, среди холодов и пронизывающего, спускающегося с гор ветра.

Разумеется, все знакомства в его нынешней жизни были конечны, разве что Герберт составлял счастливое исключение из правил. К тому же в большинстве случаев сам фон Кролок эти знакомства и обрывал, вместе с жизнью очередной жертвы. Но сейчас он был… недоволен? Разочарован? Сказать с точностью было трудно.

Смерть Нази не являлась частью его плана, а потому казалась неправильной.

Граф криво усмехнулся: за века, что он пробыл вампиром и негласным хозяином этих земель, он настолько привык держать все под контролем, что смерть, без приглашения явившаяся за человеком, которого он знал лично, вызывала в нем глухое раздражение.

Бесшумно обойдя постель, Кролок склонился над спящей женщиной.

— Жизнь есть ночь, проводимая в глубоком сне, часто переходящем в кошмар…* — тихо побормотал он, изучая исказившиеся от непонятной ему муки черты лица Нази Дарэм. Она тихо, совсем по-детски всхлипнула, не просыпаясь, и граф, повинуясь давно позабытому порыву, коснулся прохладной рукой ее пылающего лба.

Реакция последовала незамедлительно — вздрогнув всем телом, женщина распахнула глаза. Некоторое время ее затуманенный горячкой взгляд бесцельно блуждал по комнате, пока, наконец, не остановился на нем.

А потом произошло это: тягостное недоумение на лице фрау Дарэм сменилось выражением такой отчаянной надежды, что фон Кролоку, невзирая на века бессмертной жизни, стало слегка не по себе.

Тонкие искусанные губы неуверенно шевельнулись.

— Винсент? — тихо проговорила женщина и улыбнулась графу дрожащей, исполненной неподдельной нежности и неподдельной же горечи улыбкой.

Комментарий к Жизнь, переходящая в кошмар

* их сиятельство цинично цитирует Шопэнгауэра. Почему? Потому что может себе позволить.

========== Такие, как я ==========

Темная фигура в изголовье ее кровати шевельнулась — зашелестели складки тяжелого плаща — и отступила.

— Вы обознались, любезная фрау Дарэм, — сказал мужчина, и его мелодичный голос вдребезги разбил ту нелепую надежду, которая на мгновение огоньком вспыхнула в ее сердце.

— Обозналась, — шепнула Нази, откидываясь на подушку. Если бы у нее еще оставались силы, она сейчас собрала бы их все и вложила во всепоглощающую ненависть к этому существу. За то, что даже теперь, в момент, когда она отчаянно нуждалась в иллюзии, он не позволил ей обмануться. — Что вам надо сегодня?

Холодная рука исчезла с ее лба, и Нази чуть было не попросила вампира вернуть ее обратно, в последний момент сдержав рвущийся с губ разочарованный вздох.

— Ничего, — Кролок покачал головой и добавил, в очередной раз резко меняя форму обращения. — Ты звала меня. Точнее, пыталась это сделать, и я явился. Видишь ли, мне еще не доводилось сталкиваться со столь любопытным явлением, как попытка призыва в исполнении человека. Насколько мне известно, людям эта способность не свойственна.

Закономерность «выканий» и «тыканий» в речи вампира Нази проследить так и не удалось, а сейчас, к тому же, задумываться об этом абсолютно не хотелось: в конце концов, его возраст наверняка во много раз превышал ее собственный. Однако подобное обращение формально снимало с женщины встречные обязательства.

— Врешь, я не… — конец фразы потонул в надсадном кашле, после которого женщина еще несколько секунд безуспешно пыталась отдышаться. — Я не звала.

— И, тем не менее, каким-то образом я беспрепятственно смог войти в твою комнату, — возразил граф, вежливо подав женщине кружку, в которой плескался какой-то горько пахнущий отвар из трав, после чего вкрадчиво повторил: — Ты звала меня, Нази. И мне интересно знать, зачем.

— Я бредила, — откликнулась Дарэм, залпом осушив кружку до дна, но так и не почувствовав вкуса. Дышать по-прежнему было трудно, а поддерживать разговор еще труднее, поэтому женщина, судорожно сглотнув, снова закрыла глаза. Сумеречное зрение играло с ней в игру, которая была слишком жестока, чтобы ее продолжать. — Только так могу объяснить… эту дичь.

— Фрау Дарэм, своим заявлением вы могли бы разбить мне сердце…

— …Если бы оно у тебя вообще билось… — пробормотала Нази, чувствуя, как, несмотря на присутствие рядом весьма опасного хищника, снова начинает проваливаться в жаркое забытье.

— Именно, — Дарэм готова была поклясться, что вампир улыбается. Точнее, усмехается, как обычно. Однако открывать глаза, чтобы проверить свои подозрения, она не стала.

Мысль о том, что теперь, из-за странных причуд ее горячечного бреда, этот самый хищник получил свободный доступ в трактир, можно сказать, прямо к Саре или же Магде, а может, и к ним обеим, скользнула в сознании верткой серебристой рыбкой и снова канула в ничто. Какая разница? С доступом или без него, вампир такого уровня свою жертву все равно достанет. Проведет ту же Сару, как ее саму, босой, раздетой, полной надежд и предвкушения прямо до своего логова на горе. Всего-то и разницы: Нази знала, что объятия этого элегантного убийцы сулят не вечное блаженство, а неминуемую гибель, а Сара — нет. Может, и к лучшему… О таких вещах лучше не знать. Особенно, если выбора тебе все равно не дадут.

Холодные пальцы невесомым, исследующим прикосновением прошлись по ее волосам и вновь коснулись лба. Если бы Дарэм не видела их собственными глазами, она ни за что не сказала бы, что эти руки заканчиваются устрашающего вида «когтями», которыми вампир способен с непринужденной легкостью распороть жертве горло.

Слабая, благодарная улыбка скользнула по губам женщины, и она с видимым удовольствием слегка подалась навстречу его движению. От ладони, касающейся влажной кожи, по телу разливалось тепло, которого сам граф был лишен. В нем нечему было гореть.

— Ты понимаешь, что, скорее всего, умрешь? — спросил он.