- Намял? Давай сюда, - и нацепил на большой рыболовный крючок хлебный катыш.
А потом выстрелил из рогатки в щель забора. Леонид одним глазом заглянул в эту щель. Молодой гусь подхватил катыш клювом и попытался заглотнуть его. Валера несильно дёрнул - крючок впился в клюв гуся. Валерий медленно стал подтягивать леску к забору. Гусь, тихо погагакивая, послушно шёл за крючком и даже просунул голову в щель. Валерий мгновенно свернул ему голову и быстро протащил птицу сквозь забор.
- Тихо, - приказал он и стал всматриваться в птичий двор.
Где-то вдали ходила птичника. Куры и гуси вели себя спокойно, как будто ничего не произошло. Так же скоро добыли и второго гуся.
Леонид затолкал обеих птиц в мешок. Валерий заставил его ползком вернуться, а сам остался ловить третьего. Но что-то долго его не было. Первых двух добыли минут за пятнадцать, а теперь прошло уж около получаса. Леонид ползком в тревоге отправился назад. Приблизившись к месту охоты-кражи-воровства, он увидел, как Валерий, стоя на коленях, трахает пойманного и пока ещё живого гуся под хвост, засунув его голову в сапог.
- Хошь после меня? - тяжело дыша, спросил он.
В испуге Лёня-студентик отрицательно помотал головой.
Потом они шли обратно. Уже на подходе к костру Лёня произнёс, заикаясь:
- Я никому не скажу.
- А все знают, ╛- равнодушно ответствовал Валера.
Две женщины отправились на берег Енисея, гусей ощипали, выпотрошили, промыли холодной сибирской водой, запекли и съели, запивая всё той же бормотухой.
Деньги пришли только на шестой день утром. От тёти Аиды. Отец, оказывается, лечился по путёвке в санатории в это время, а почту из ящика Зяма доставал не каждый день - зачем? Ни от кого никаких писем не ждали, а газеты были у всех одинаковы.
- Чего боишься? Вспоминай дальше, кроме нас тут никого, - улыбнулась Офелия.
Билет удалось достать лишь в военных кассах в общий вагон - народ оккупировал весь транспорт, уходящий на юг. Да и то лишь на следующий день. Леонид купил в магазине три дешёвых поллитровки "Московской особой" по "два-восемьдесят-семь", бутылку "плодово-выгодного без осадка" и всё это припёр к костру. Старший кивком головы разрешил остаться до утра.
- Ты - мужик! - искренне произнесла соседка и хлебанула из кружки хорошо и крупно.
Кружка пошла по кругу. Выпил и Леонид, сразу захмелев: сказалась усталость, тревога, почти пустой желудок и неумение пить. Он погрелся у костра, и его склонило в сон.
- Дальше-дальше, - лукаво смеясь, подталкивала его Офелия.
Проснулся он на косе из мелкой гальки от того, что кто-то расстёгивал ему штаны. Это была соседка. Она умылась, видимо, недавно: волосы её были мокры и лицо посвежело без грязи. Личико её светилось кругло, как вторая луна, и не была она старухой. Постарше Леонида - но вовсе не старой.
- Ты... чего?.. - испугался он.
- Видал, как Валерка с гусём разделывается? А я ж не гусь, у меня ж чувства... Молоденький...╛ - запустила она руку ему в брюки. ╛- Малышок... Да ты что ж?.. Впервой? - удивилась она. - Бедненький! Как же ты так?
И она стянула с него штаны.
- И ты не сопротивлялся? - ехидно поинтересовалась Офелия.
- А ты знаешь, почему-то нет, - весело ответил Леонид. - Она сделала всё сама в благодарность за то, что я "мужик". Даже вымылась в Енисее ради меня. И ляжки у неё были холодные. И живот. И груди. Только рот горячий.
- Меня зовут Алла, -╛ крикнула она от костра Леониду и помахала рукой. ╛- Запомни - Алла.
- Алла... И ведь ничем не заразила... Я так боялся - и ничего.
- Как же я могла?.. - спросила Офелия.
- Это была ты? ╛- удивился Леонид.
- Какая разница? Она была твой ангел. Ангел Алла.
- Где она сейчас? Наверно, беззубая уже, лысая, усатая...
- Они в то лето все умерли. Метиловый спирт. Полканистры. Шесть трупов.
Леонид вздрогнул от того спокойствия, с каким это было произнесено.
- И ещё двое. Шли мимо. Обворовали мёртвые тела. Забрали канистру и кастрюлю с супом. Допили. Доели.
Они спустились на тёплую земную землю, в общий для всех Срединный Мир.
- Тебе пора, ╛- сказала Соня. - Завтра тяжёлый день.
Она звонкой походкой скрылась в подъезде, оставив после себя непонятную лёгкую мелодию. Моцарт? Гендель? Доницетти?
А утром они прошли "Бессмертным полком". И Мирка с гордостью несла портрет своего прадеда. Артиллериста-смертника, встречавшего германские танки впереди окопов со своими "сорокапятками" сразу после училища в битве под Прохоровкой. Форсировавшего Днепр. Штурмовавшего Сандомирский плацдарм. С одной звездой на груди и одной на погонах. Вечный младший лейтенант.
- Моего прадедушку звали Шимон-Арье, - звонко рассказывала Мирьям местному телевидению на демонстрации. - Он погиб на войне, освобождая Польшу. Первое имя означает "послушный у Бога", а второе "лев". Когда у меня родится сыночек, я назову его Шимон.
И дед едва сдержался, чтобы не зареветь.
- Кажется, здесь, - произнёс Леонид, остановив машину. - Да, здесь, вон флюгер на коньке крутится. Такого больше нет ни у кого.
Они выгрузили салаты и бутылки с сухим вином и, войдя в калитку, двинулись на задний двор. Здесь было шумно.
- Чертог сиял! -╛ воскликнул Леонид. - Гремели хором певцы под звуки флейт и лир!
Народу было. Не много, чтоб растворится в нём, но было. Городское начальство во главе с Главой. Военные и полувоенные в виде заводского начальника охраны. Одетые тепло, но изящно, женщины. К ним подошёл незнакомый майор.
- Царица голосом и взором свой пышный оживляла пир, - продолжил майор. - Вы позволите? - и взял из рук Ольги тяжёлую посуду.
- Однако, - проговорила Ольга. - Среди майоров есть пушкинисты.
- Это в среду пушкинистов засылают майоров, - пошутил майор. - Кстати, о Пушкине. Меня зовут Александр. Но не Сергеевич.
- Майор Александр не Сергеевич, вы очень любезны.
Подошёл и хозяин усадьбы.
- Прошу, прошу. Опоздал, философ. За мангал мы уже выпили, за огонь выпили, так что - догоняй! Вы уже познакомились? Штурм унд шторм. Блицкриг. Цугцванг.
- Цвай унд цванциг - швайн унд швайнцуг. Мне пора сдаваться? - ш╛утливо продолжила Ольга разговор.
Леонид Михайлович приподнял бровь: откуда бы Ольге знать старую идишистскую поговорку?
- Майор, - запоздало представил Лапа Александра не Сергеевича.
- Я уже в курсе, - улыбнулась Ольга.
- Но не в курсе, что через месяц-два уже под...
- Полковник, Сэмен! Пусть молодые ознакомятся друг с другом без догляда старших по званию.
Профессор обошёл круг, здороваясь со всеми за руку. Кого-то он знал, кто-то знал его. Все были почти знакомы, а это обещало нескучный вечер. Лапа разливал по рюмкам спиртное. Мирка нашла себе подружку-ровесницу и сразу же о чём-то с ней заворковала.
- Предлагаю за первую партию шашлыка.
И на стол водрузили гору шампуров, смачно полыхаюших жиром, корочками и запахом.
Все, кто хотел, выпили, что хотели. Майор пил красное сухое вместе с Ольгой.
- Ты видел этот позор, что сегодня учинили на параде? - спросил Лапа у Леонида.
- Какой позор?
- На площадь вступает колонна Кулябского государственного университета! - басом проговорил Лапа. - И тут вместо очередного марша включили "Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает!"
- Что? Неужели, правда?! - воскликнул Леонид Михайлович и захохотал.
- Да я чуть звуковика не пристрелил тут же!
- Так и прошли?
- Так и прошли.
- А по-моему, ╛- сказала громко Ольга, - звукооператора надо наградить. Просто по Пушкину: один смелый человек, да и тот медведь.
- Медалью "За отвагу", - ехидно отвечал полковник Лапа. - Посмертно.
- Полковник наш рождён был хватом! ╛- отвечала ему Ольга.
- Мамой. И я не хочу её осиротить.
