Слава не знала, что и подумать, поэтому просто мысленно подытожила. Что она знает точно? Володя на самом деле - Всеволод Николаевич Буревестник. Просто в училище его дразнили Обсевком, и он с тех пор не любит имени Сева, позволяет себя так звать только Анне. Для остальных - только Володя. Фамилия ей ни о чем не говорит, но может, в каких-нибудь узких кругах ее и знает каждый второй. Нет, здесь тупик. Ладно, идем дальше. Ему исполнилось девятнадцать. Отец - летчик-испытатель, причем в своих кругах довольно известный, и сам он - летчик. Династия получается. Семейные счеты? Но Кушаков к летчикам никакого отношения не имеет! Или имеет? Непонятно. Так, еще Володя воевал в "горячих точках", где был дважды ранен, и теперь его списали подчистую. При каких обстоятельствах - неизвестно. Может, как раз Кушаков тут руку приложил? Например, снабжал деньгами его врагов, или оказался шпионом или предателем? Стоп! Так далеко можно зайти! Если не додумывать, а опираться строго на факты, что имеем? Да, Володя тяжело переживал свой уход со службы, только к концу лета немного пришел в себя. Так оно и неудивительно! Молодой совсем, а на нем крест поставили, как на инвалиде. Все планы, все надежды впустую. Тут не то что переживать, пулю в лоб пустить можно! Кстати, насчет пуль. Володя прекрасно дерется, нескольких деревенских раскидал, как кегли, хотя среди них был бывший вдвшник. Такие явно Кушакову нужны. Он мог предложить Володе работу? Мог. Но принять такое предложение просто немыслимо! Все-таки славкин сосед - человек, который никогда на бесчестный поступок не пойдет и принципами не поступится. А всем известно, что олигарх Кушаков крайне нечистоплотен в выборе способов, и ради своих целей легко пойдет по головам. Может, это месть за отказ сотрудничать? Или у Володи есть какой-то компромат?
Глава 5. Страницы школьного альбома
Девушка поняла, что сейчас просто не выдержит, надо как-то отвлечься. И вдруг она вздрогнула. По коридору кто-то шел. Шаги (тяжелые, они бухали в тишине, как у Каменного гостя) неумолимо приближались, и девушка, сама не зная, зачем, схватила первое, что попалось под руку (это оказалась большая фарфоровая ваза) отскочила к самой двери, и замерла, забыв, как дышать. Пусть только попробуют войти! От всей души врежет, и будь что будет! Если по голове попасть, может, минутка и будет, чтобы выскочить в коридор и попытаться убежать. Или выхватить оружие. Хотя кто ж к пленникам с оружием в руках приходит?.. Ну, только бы не промахнуться!
Там, за стеной, стало тихо. Остановились в нескольких шагах. Не Кушаков. У того походка другая, он не прихрамывал. И шаг не чеканил. А это, видно, бывший военный. Хотя Володя тоже служил, но обычно шаг не печатал, а этот - как на параде. Стоп! Еще один. Да что ж так не везет-то?! С одним был хоть маленький, но шанс на побег. А если двое зайдут - ей не справиться! Первый подождал второго - уже не топающего, словно каблуками гвозди забивает, а шагающего почти неслышно.
- Что, Седой, опаздываем? - поинтересовался один. Наверное, тот, что пришел вторым. Голос грубовато-насмешливый, и ни возраста не определишь, ни характера. - Да не боись, никуда эта соплюха не денется. Ее хорошо заперли.
- Да хоть как заперли! - буркнул второй. А голос усталый, и какой-то почти сонный. - Кондор приказал сторожить, значит буду здесь стоять, пока не рассветет. Чтоб не ходили всякие.
- Ты кого всяким назвал?! - возмутился первый голос. - Сейчас как обижусь!
- Обижайся. Только где-нибудь в другом месте. Сказал же - у меня приказ.
- Да хоть два приказа! Так и будем тут торчать, как две мишени в тире? Пошли в караулку, а? Оттуда все видно, и хоть можно кофейку глотнуть, а то глаза слипаются. Ну кто сюда сунется-то, кроме барчонка да Кондора? Некому. И камеры везде понатыканы. И заперто все. Не будь занудой!
В дверь что-то тяжело бухнуло. Что-то большое и мягкое, словно всем телом навалились. Слава замерла, приготовилась, но ключ не повернулся. Дверь только подергали, проверяя, надежно ли заперто.
- Заперто. Ну, пошли. А то и правда, заснешь ведь. Ишь, ноги не держат, - фыркнул один из охранников, и шаги стали удаляться. - Твоя правда, если кто и появится - с той стороны.
Слава выдохнула с огромным облегчением. Руки как-то сразу задрожали, и большая старинная ваза, которую она сгоряча схватила, оказалась на удивление тяжелым. Девушка поставила ее на место, и без сил осела в кресло. Ноги дрожат, руки тоже. И дышать тяжело. Она только теперь сообразила, что почти весь разговор сдерживала дыхание, чтоб ее было не слышно.
Надо успокоиться, или хотя бы отвлечься немного. Может, хоть трясти перестанет? Девушка прошлась по комнате, всматриваясь взглядом начинающего художника. Да, несомненно, у хозяйки был хороший вкус. Комната была оформлена в сдержанных, теплых тонах. Никакой вычурности, ничего лишнего. На одной из стен - картина. Слава вздрогнула. С портрета на нее глядела та самая рыжеволосая незнакомка, причем с маленьким, лет пяти, мальчиком на руках. Да, та самая! Только взгляд немыслимо усталый и тревожный, поза напряженная, словно ждет подвоха, словно вот-вот нужно будет отвлекаться и бежать куда-то. Мальчик - явно сынишка, уж слишком похож.
А еще на столике лежал альбом. Обычный школьный альбом для рисования с простенькой картинкой на обложке. А внутри... Слава невольно уважительно хмыкнула, перелистала еще раз. Да, рисунки сделаны хоть и начинающим, но талантливым художником.
На первой странице был изображен автобус, столпившиеся вокруг него дети, и то, что раньше называли пионерским лагерем. Здание на заднем плане, узорные ворота, дорожка, вдоль которой в два ряда фонари. Еще раннее утро, и, видимо, с реки наползал туман. По позам ребят и их мимике понятно без слов - им зябко, но безумно интересно. Так и вертят головами во все стороны. И фонари горят так уютно, словно приглашают домой, в тепло. А под ними - цветущие кусты. Ах, какой там, наверное, стоял аромат белых роз, жасмина и белой сирени!
Слава невольно улыбнулась. Да, она помнила это место. Помнила очень хорошо, ведь они были там с Володей прошлым летом. Да, точно! Это было через несколько дней после того, как в лесу их встретила Алька. Володя провожал ее и ее друзей сначала от лагеря до городской больницы, а потом на вокзал. Слава тогда первый раз пожалела, что в школе так ни разу и не съездила в подобный лагерь, уж больно ей понравились уютные постройки, аллеи, спортивные площадки и те, кто работали там с ребятами. Чугунное кружево ворот и изящная решетка скорее намекали, что дальше идти не следует, чем отгораживали детей от окружающего мира. Казалось, в этом лагере можно не просто пробыть положенное время, а отдохнуть душой.
Странно, страницы какие-то уж очень толстые. Будто склеены. Ой! Слава еще раз провела подушечкой пальца по краю страницы. Они действительно склеены! Причем, если аккуратно подцепить ногтем, то можно их разъединить. Да, это чужая тайна. Чужая вещь, которую нельзя трогать. Но с какой стати она должна относиться с почтением к тайне своих похитителей? Здание старое, автобус тоже. Может, это тайна той, что жила когда-то в этой комнате? Жива ли она вообще? И не может ли оказаться, что этот альбом еще поможет ей выбраться из этой ловушки?..
