Annotation
Какая тайна объединяет провинциальную первокурсницу, бывшего летчика, которому нет еще и двадцати лет, и местного олигарха?
Плотникова Мария Сергеевна
Глава 1. Я ненароком нарисую Ваш портрет
Глава 2. Однажды на студенческом балу
Глава 3. О чем можно думать в плену?
Глава 4. Прошло незабываемое лето
Глава 5. Страницы школьного альбома
Глава 6. Ночная поездка в неизвестность
Глава 7. Сборы в дальнюю дорогу
Глава 8. В ночном лесу
Глава 9. Вперед, в неизвестность!
Глава 10. В заповеднике "Полярное Сияние"
Глава 11. Под парусом надежды
Глава 12. Еще одна встреча
Плотникова Мария Сергеевна
Отзвуки загадочного лета
Глава 1. Я ненароком нарисую Ваш портрет
Да, теперь уже ясно, что в тот роковой день она совершила почти все возможные ошибки. А ведь ничто не предвещало беды! И настроение было таким солнечно-невесомым, что казалось, она переполнена счастьем, как воздушный шарик - гелием. Перестань держаться за что-то - взлетишь. Даже идти нормально не получалось, только почти бегом, а с лица не сходила улыбка.
Впрочем, таких, как она, было много. В тот день должно было пройти посвящение первокурсников в студенты, над которым весь филиал больше месяца трудился, не покладая рук. То самое посвящение, о котором шушукались все, и кто-то мечтательно улыбался, кто-то с важным видом, пряча смешинки в глазах, пафосно что-то вещал, но все дружно хранили секрет. Никаких фотографий прошлогоднего посвящения. Никаких рассказов о том, как это было. Никто, даже случайно, не проговорился о сценарии. Будет бал. Да, обыкновенный пушкинский бал. Остальное - увидите сами.
А между тем, готовилось явно что-то грандиозное. Время от времени, то одного, то другого первокурсника зачем-то отлавливали в коридоре старшие, в лоб, почти не делая пауз, задавали странные вопросы наподобие: "На рояле играешь? Знаешь три первые фигуры контрданса? Срочно процитируй Грибоедова!". Пока бедолага соображал, что происходит, его уже тащили в костюмерную театрального кружка, снимали мерки, совали в руки кусочек сценария и велели выразительно читать. Если более-менее справлялся, его отпускали, взяв страшную клятву молчать. А через несколько дней или забирали прямо с лекций, или так же ловили в коридоре и назначали место и время репетиции. А там уже "жертве" изрядно доставалось! И интонации-де не те, и эмоций нет, и текст он плохо знает. Опять же, музыка и танцы. "Ну это ж бал будет! Представь, с самой красивой девчонкой в пару встанешь, и все ноги ей оттопчешь! Оно тебе надо? И не надо этой траурной рожи! Играешь Моцарта, а лицо, словно все зубы разом заболели! А если на тебя такого девушка твоей мечты посмотрит?". Девушкам тоже доставалось: "Ты так все столы подолом сметешь! Плавно иди, юбку придерживай, и руками не маши! Осторожнее! Ну кто так садиться за рояль, а? Стул уронишь, как в корсете поднимать станешь? Это не романс, а издевательство над музыкой! Давай еще раз, с начала. И пой, а не кричи!". За день до посвящения первокурсники впервые видели свои (только свои!) костюмы, а так же преобразившийся почти до неузнаваемости актовый зал и сцену, примерно узнавали, а когда им, собственно, выступать, после каких слов выходить и куда потом уходить.
Кстати, насчет подготовки. Старшекурсники однажды случайно проболтались, что когда филиал только открыли, посвящение было простенькое, ничего особенного. А потом этим процессом решила заняться бывшая выпускница этого вуза, только не маленького филиала, а большого, головного института. Анна Ивановна, учительница географии в сельской школе, была хорошо известна как человек, который даже самую скучную лекцию может превратить в захватывающую историю, и увлечь своим предметом даже заядлых скептиков, так что коллектив даже не пытался возражать и с огромным удовольствием поручил подготовку именно ей. Самые активные студенты присоединились кто сразу, кто чуть позже. Но появились и свои костюмеры (из клуба исторической реконструкции), и свои режиссер и постановщик (из театрального кружка), и репортер, который пообещал в лучшем виде заснять будущее мероприятие на профессиональную камеру (из фотоателье), и многие, многие другие.
И в прошлом году, и в позапрошлом, и в этом уже за месяц до посвящения в студенты филиал гуманитарного института больше всего напоминал растревоженный муравейник. После лекций или во время "окон", когда кто-то из старшекурсников оказывался свободен, они бежали в кабинет, и начинали подготовку. Кто-то строчил на швейных машинках, кто-то что-то делал на компьютере, кто-то репетировал, или в наушниках прослушивал получившуюся мелодию, или что-то писал на листке, или рисовал, чертил, мастерил. Студенты заняли все мастерские в окрестных школах и училищах, старательно что-то выпиливали, а потом приносили завернутые в ткань заготовки в кабинет. Пахло краской и лаком. Вдоль стен сохли отвернутые рисунком к стене ватманские листы, и даже огромные плакаты. В общем, было видно, что готовится что-то грандиозное, и что это что-то готовят не для галочки, а с душой и с огромным удовольствием.
Сначала ребята еще терпели, но чем ближе была заветная дата посвящения в студенты, тем больше им хотелось узнать, что же их ждет, тем сложнее было сосредоточиться на предметах. А уж когда осталась уже последняя пара... Пожилой профессор прекрасно понимал, что сейчас студентов едва ли заинтересовало бы выступление даже самого гениального лектора, и попросту махнул рукой. Так что первокурсники-историки вместо теоретического занятия по истории одежды получили практическое задание: внимательно изучив репродукции в учебнике, нарисовать в интерьерах образцы мужского и женского костюмов своей любимой эпохи. Картинка должна быть как можно больше приближена к реальности, обе фигуры должны быть прорисованы максимально подробно. Но кроме собственно иллюстрации, студенты должны были придумать рассказ, объясняющий, кто эти люди, где они находятся, что делают и как оказались в подобной ситуации. Чем большее число предметов обихода, интерьера и одежды нарисовано, тем больше шансов получить зачет за практическое задание. В общем, задание одновременно обтекаемое, и в то же время сложное.
Естественно, абсолютное большинство студентов начали перерисовывать свои собственные костюмы, которые уже видели, и которые произвели на них огромное впечатление. Интерьеры додумывали уже потом, когда главное - две фигуры в полный рост - уже были размещены на листке. Но одна из студенток, худенькая девушка в синих простеньких джинсах и клетчатой рубашке, коротко стриженая и довольно загорелая, решила поступить немного иначе.
Когда соседка по парте заглянула ей через плечо, то ее глазам предстала пока еще только условно, штрихами обозначенная палуба старинного парусника, капитанский мостик, на котором стоял мужчина в офицерской форме и, немного сбоку и позади него - женская фигурка, тоже еще едва намеченная штрихами. Вот только в отличие от остальных студентов, сперва прорисовывающих костюмы, а уже потом - лица и интерьер, эта художница на одежду внимания почти не обращала. Зато лица, хоть и казались пока подернутыми дымкой, так что их пока тяжело было разглядеть, были уже почти живыми. Как и море. Было видно, что там, на листке, начинается шторм. Уже поднялся ветер такой силы, что мачты сгибаются, паруса натянуты до предела, а в людей летят ледяные брызги. И настолько похоже было изображено бушующее море, что казалось, с листка летят соленые капли, доносится свежий ветер и едва заметно пахнет морем. И раздается скрип снастей, перекрикивание команды, вой ветра...
