Макмиллан видел, как Воротынский со своим слугой сели в принадлежавшую Джорджу обветшалую карету, запряжённую парой исхудавших кобылок, как оная просела под весом своих пассажиров, а потом, жутко сотрясаясь на неровной мостовой, покатила вдоль набережной.

Буквально через пять минут после отъезда князя, к дому Макмиллана подъехала изящная коляска с вензелем Сатерлендов и из неё вышла графиня. Кучер, пожилой шотландец с глубокими морщинами, с седыми баками, в которых запутались хлебные и табачные крошки, в дешёвом сюртуке и видавшем виды цилиндре, спрыгнув с козел, снял с задника два средних чемодана и донёс до крыльца, затем распахнул дверь перед графиней и, пропустив её вперёд, громко опустил чемоданы на пол в прихожей:

– Разрешите откланяться, Ваше Сиятельство.

– Идите, Смит. Благодарю Вас – ответила Алиса, не глядя на кучера и входя в гостиную.

Алиса была одета в длинное платье кофейного цвета, поверх платья был надет песцовый полушубок, на голове – широкополая шляпа с искусственными осенними цветами, а руки были в сетчатых перчатках. На правой руке висели зонтик и дорожная сумочка.

Кучер вышел, хлопнув дверью, а графиня подошла к софе, на которой сидел Макмиллан, задумчиво вглядываясь в белый потолок.

– Где князь Воротынский? – спросила графиня, всматриваясь в лежавшую на столике газетку.

– Уехал за билетами… – ответил Джо, не отрываясь от своей думы – Ваш папа отпустил Вас?

Алиса медленно обошла столик, встала у окна и тяжело вздохнула:

– Да…

– Верится с трудом

– Зря. Я сказала папе, что еду вместе с женой графа Келли – Сьюзен, у которой в Санкт-Петербурге живёт сестра.

– А если герцог напишет графу Келли?

– Не напишет. Они с графом не знакомы столь близко.

Макмиллан оторвался от созерцания потолка и посмотрел на графиню:

– А Вы знакомы с графом Келли?

Алиса тоже отвернулась от окна и медленно пошла к камину:

– А это уже не Ваше дело, господин Макмиллан…

Джордж покачал головой и облокотился локтем о спинку софы.

Через некоторое время вернулись князь с Пахомом, купившие билеты на одиннадцатичасовой экспресс.

Путь из Инвернесса в Петербург занял пять дней. Они ехали через Францию, Бельгию, Голландию и Германию. От вокзала до дачи добирались на роскошной карете, запряжённой четвёркой здоровых, крепких пегих коней, а багаж везли на отдельной телеге. Когда карета подъехала к воротам, взору предстало грандиозное зрелище: двадцать девять больших чугунных львов сидели на пьедесталах, держа в зубах кольца, соединённые друг с другом массивной цепью. За ними роскошная ограда, также из чугуна, представлявшая собой витиеватые решётки, меж которых стояли невысокие мраморные колонны с античными вазами на вершинах. С двух сторон ограды были большие ворота с позолоченным княжеским гербом. Те, что были слева, открыл мужичонка в тулупе и извозчичьей шляпе. Карета въехала на территорию усадьбы. От ворот и до ворот, мимо крыльца дома, полукругом шла выложенная булыжником дорога, вдоль коей стояли мраморные нимфы и титаны. Дом представлял собой большое, трёхэтажное здание, с двумя башенками по бокам и покатой сводчатой крышей. Крыльцо дома состояло из восьми колонн, кои придерживали летнюю террасу на втором этаже. Основное здание было соединено крытыми галереями с двумя одинаковыми двухэтажными флигелями, выполненными в одном стиле с барским домом. На верху, под самой крышей, дом был украшен изысканной лепниной. Через дорогу от ворот дома находилась гранитная пристань, с четырьмя лежачими сфинксами. От верхнего парапета две боковые лестницы вели вниз, к Неве, где располагался вход в подземелья.

На крыльцо вышли слуги князя Воротынского. Карета остановилась перед самой парадной лестницей. Лакей, невысокий, бритый мужчина, лет сорока, в грязном сюртуке и когда-то бывших белыми перчатках, отворил дверцу кареты и поклонился в пол вышедшему из неё Владимиру Александровичу. Затем, уже не так низко, поклонился гостям.

– Добро пожаловать, друзья! – сказал князь, глубоко втянув носом студёный воздух.

Какая-то молоденькая, черноволосая, смуглая, фигуристая девушка в развивающемся полупрозрачном платье выскочила на крыльцо и бросилась на шею князю, спросив по-итальянски:

– Tesoro, mi manchi! Dove sei stato tutto questo tempo?*

*Дорогой, как я соскучилась! Где ты так долго был?

Князь тоже обнял её и поцеловал в лоб:

–Ti ho portato un regalo, Mila*

*Я привёз тебе подарок, Мила.

Девушка слезла с Воротынского, исполнила книксен в адрес Макмиллана и графини Сатерленд, в ответ на что, Джо поцеловал ей ручку, затем она взяла князя под руку и прижалась к нему.

– Идём, нас ждёт праздничный обед, господа – сказал Воротынский, жестом приглашая гостей в дом.

Войдя внутрь, взору гостей открылась передняя роскошной дачи: огромная зала, освещаемая свечной люстрой, той самой, что сто лет назад висела в Версальском дворце, резные комоды из драгоценного дерева, с янтарными вставками, по всей видимости, также из Версаля, а у двери – стойка с тростями из коллекции князя. Их было около тридцати, не меньше: дубовые, кедровые, бамбуковые, кленовые, буковые, из железного дерева, серебряные, золотые, костяные, зонты-трости. Раздев, Макмиллана и Алису проводили в уборные комнаты для гостей, где они помыли руки и привели себя в порядок после дороги. Затем им показали их комнаты в одном из флигелей, а лакей, которого звали Трифон, принёс их багаж.

Князь Воротынский, в длинном шёлковом красном халате с узорчатым воротом, надетым поверх жилета, и с двумя рюмками в руках, зашёл в комнату Джо Макмиллана, когда тот лежал на рекамье, отдыхая после процедуры разборки своих вещей.

– Не хочешь ли выпить немного абсента для аппетита? – сказал Владимир Александрович, протягивая изморенному Макмиллану хрустальную рюмку с зелёной жидкостью.

– Не откажусь – сказал тот, приподнимаясь – Спасибо…

Князь сел на стул перед рекамье и с наслаждением потянул абсент.

– А кто эта девушка? – спросил Джо, немного отпив.

– Какая? – совершенно невинно спросил Воротынский.

– Та, которая бросилась тебя обнимать на пороге

– А… это Мила. Она итальянская танцовщица

– Она твоя жена? – удивлённо спросил Джо.

– Нет, что ты. Она просто живёт со мной. Скоро подадут обед. Одевайся. Я пришлю за тобой Аркашку – Воротынский встал, подбросив вверх и ловко поймав порожнюю рюмку, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Комната, в которой поселили Макмиллана, была обставлена роскошно и со вкусом. Большая площадь комнаты была занята мебелью удивительно равномерно: у стены – средних размеров камин, с каминным прибором. На каминной полке два канделябра, а над ней – картина с изображением унылого городского зимнего пейзажа. Две небольшие тумбы, шкаф, комод, на коем стояли бронзовые часы и два золотых подсвечника, в углу на стене – икона богоматери с младенцем. Кровать с пышной периной и множеством пуховых подушек, тяжёлые шторы с ламбрекеном, на подхватах с золотистой бахромой. Из окна была видна набережная широкой холодной Невы.

От дальнейшего рассмотрения обстановки комнаты, Макмиллана отвлёк стук в дверь.

– Войдите – сказал слегка напугано Джо.

Дверь открылась и в комнату влетела Алиса, изображающая восторг:

– Как же здесь хорошо! Вам нравится, господин Макмиллан?

– Да, красиво, богато… Вы уже разобрали вещи?

– Уже и оделась к обеду – Алиса повернулась, демонстрируя своё парадное платье с оборками и шёлковыми лентами – А Вы почему ещё не одеты?

– Залюбовался видом – задумчиво сказал Джо, повернувшись в сторону окна.

– У Вас ещё будет время глядеть в окно. Одевайтесь скорее, я очень голодна! – Алиса выбежала из комнаты, не закрыв двери.

Через полчаса за Макмилланом пришёл Аркашка – мажордом князя Воротынского. Щупленький мужичок лет тридцати пяти, с нафабренными чёрными усами и в расшитом платье: