Annotation
Мельниченко Богдан Игоревич
Птичий рассвет
Мельниченко Богдан Игоревич
Птичий рассвет
Птичий рассвет
"Здесь могла быть выдающаяся фраза любого из жителей города Х, если бы они не сгорели прежде, чем изречь, хоть одну сколь-нибудь подходящую"
Господин Неудачный Некролог
""Помогите! Помогите! На помощь!" - подойдет? Так кричали тысячи, десятки тысяч"
Госпожа память обращаясь к Господину Неудачному Некрологу
"А не слишком ли цинично, Госпожа Память?"
никто
На спинке стула чёрная лётная куртка, под ней галифе, рядом на столе: фуражка, кожаный пояс, женский махровый халат и кобура. Комната поглощена загадочным полумраком: лампочка в торшере максимум ватт на сорок. Абажур оранжевый, уютный. Диван разложен, постель смята. Под ватным одеялом влюбленная пара: он летчик перехватчик в прошлом планерист, энтузиаст и патриот; она учительница младших классов и художница, разочарованная во власти прибегающей лишь к двум цветам: черному и белому. Уточнения неуместные, расплывчатые. И если Филин, в силу обстоятельств, кое-как соответствует им, то для Ласточки больше подойдет определение - гид по городским бомбоубежищам. Но сейчас никаких безумных завываний сирен и паники - влюбленные счастливы...
***
Тремя часами ранее Филин, взобравшись по стремянке, приставленной к крылу перехватчика, обратился к Снегирю. Рядом болтался огромный авиамотор, подвешенный к крюку балочного крана, а сам механик, согнувшись в три погибели, стоял на коленях в раскапотированной мотогондоле. Снегирю было далеко за пятьдесят, но держался он бодрячком.
- Прикроешь? Я к Ласточке, - Как бы невзначай попросил Филин.
Снегирь, оторвав взгляд от монтажных подушек, грюкнул тяжелым ключом об алюминиевый каркас, распрямился, обтер ладони об замасленный комбинезон и схватив Филина за щеку потрепал того как спесивого щенка: "Ты всех нас под монастырь подводишь, прекращай" - прорычал он сквозь зубы.
Филин, урока не оценив, резко отстранился от руки Снегиря.
- Я как друга прошу, чего тебе станет?
- А того - выручая такого дурака, головы могут полететь у всех помощников.
- Ну ладно, ладно... согласен, я дурак. Кто не таков? Просто дай мне ключи и все. Если вдруг беда - сделаешь вид, что я их украл. А не заметят, вернусь через пару часов, как ни в чем не бывало. Веришь или нет, позарез надо, я устал от этой безнадеги и тоски, нужна разрядка, родственная душа!
Снегирь заиграл желваками обдумывая услышанное...
- Ну ладно тебе! Хватит резину тянуть, время ограничено.
Механик вытащил из кармана ключи: на цепочке висел брелок с бутоном розы в оргстекле: - На! И что б до утра вернул
- Спасибо, век не забуду, как друга выручил... - спускаясь со стремянки, разбрасывался благодарностями Филин.
- Физиономию вытри, - пробурчал Снегирь, возвращаясь к ремонту.
***
На улице вечерело, дул прохладный мартовский ветерок. Филин, подняв воротник, шел, искоса поглядывая по сторонам. Аэродром словно вымер: бетонные ангары присыпанные землей, напоминают древние курганы, взлетно-посадочная полоса, набранная из бетонных же плит и выкрашенная в серо-коричневый цвет, едва выделяется на фоне голой земли. Укрытые в глубоких воронках орудия ПВО утыканы со всех сторон хворостом и накрыты маскировочными сетями. Все окна, где они есть - зашторены, а то и заколочены. Самолетов не видно, людей то же. Репродукторы на столбах молчат. Пустота...
Но ощущение обманчиво. Если прислушаться, можно уловить гул двигателей, скрадываемый стенами. Или приглушенные разговоры зенитных наблюдателей скучающих на постах. Если набраться терпения можно заметить проезжающую машину и часовых поднимающих шлагбаум. А для особых счастливчиков, с частотой ливня в пустыне, прибывают цистерны с топливом и грузовики набитые провизией. Иногда взлетают одиночные перехватчики, ну а если бензин привезли совсем недавно - даже целые группы машин по пять шесть.
Зато бомбы на города падают регулярно и днем и ночью без перебоев и выходных. Только здесь затишье: аэродром, что главный, что запасной засекречен и замаскирован по самые фундаменты, а фабрики... ну кому взбредет в голову бомбить табачные или консервные заводы? Есть цели и поважнее - производство танков там или тяжелой воды. Хотя... Все равно рано или поздно разбомбят.
- Кто тут у нас?! - Подкравшись сзади и схватив Филина за плечо, наигранно воскликнул Чиж. Филин, в этот момент, орудуя ломиком, снимал доски, приколоченные поверх оконной рамы. Операцию эту проделывали так часто, что гвозди можно было вынимать руками, но Филин решил перестраховаться. Мало ли вдруг по новой прибили?
- А кто спрашивает?
- Никто! - Чиж хитро улыбнулся, в полумраке блеснули металлические зубные протезы: он лишился передних зубов при аварийной посадке. Чижа спасло то, что он сидел сзади, (будучи оператором бортовой РЛС и радистом по совместительству) пилот в лотерею не выиграл - погиб.
Оторвав предпоследнюю дощечку (что бы пролезть, хватит) Филин открыл окно. Шпингалеты были давным-давно откручены Чижом, а их отсутствие скрывал обязательный по уставу светомаскировочный рулон, висевший вместо штор. Пока пропажу никто не заметил, а когда заметят, крайних не найдут, решил радист вламываясь в святая святых старшего повара, где он прятал неучтенку которую затем толкал горожанам. Со временем Чиж расклеился и рассказал про лазейку Филину. Не пропадать же другу без нормального пайка? О том, что бы заложить повара и речи не шло: друзья даже не заикались об этом. Интересно почему?
- Значит, к Ласточке намылился? - Заглядывая в темный провал распахнутого окна, поинтересовался Чиж.
- Снегирь, рот на замке не держит, да? Рассказывал, какой я неликвидный и вообще брак? - Ехидно пофыркивая Филин, копался, в полумраке, среди неизвестных свертков. Определив содержимое, он отправлял находки в вещмешок.
- Нет, просто переживает за тебя. Попросил присмотреть, сказал у тебя ветер в голове.
- Ага, а ты непризнанный гений и мудрец! - Филин выбрался из темной каморки, закрыл окно и стал возвращать доски на место. - Наш "папочка" одного раздолбая поставил присматривать за другим.
- Ну, уж лучше так, чем никак, - Подметил Чиж, передавая Филину последнюю доску.
***
В замке зажигания торчал матовый ключ, на цепочке болтался бутон в оргстекле, оппозитный двигатель приятно тараторил. Филин, уверенно руля вел мотоцикл в самый дальний конец базы. В коляске, подпрыгивая на ухабах, лежал вещмешок с реквизированным "сверхпайком". На душе у героя было легко, и мысли обходили любые преграды.
Когда, взревев, мотоцикл влетел на горку у наблюдательной вышки, часовой спустился к Филину, остановившего рокочущего коня у самой лестницы.
Солдат выглядел болезненно: острые скулы, впалые щеки, мешки под глазами. Он жался в старую шинель, спасаясь от холода. Филин шепнул ему пару слов, передал бутылку шнапса, палку колбасы и две консервных банки: одну с вареньем другую с тушенкой. Часовой расплылся в благодарной улыбке и как того требуют приличия отвернулся когда Филин медленно проехал сквозь неприметную брешь в сетчатом заборе. Рабица была увита сухим плющом, среди крученых побегов затерялась проржавевшая табличка - "Внимание! Территория охраняется служебными собаками" Странно, в который раз подумал Филин, никаких собак он на базе не видел.
