***

Ветер нагнал тучи закрывшие луну: ночь оказалась темной. Очень темной. Никаких фонарей, горящих окон или вывесок. Ничего... Все выключено, зашторено, закрыто, спрятано. И людей тоже нет: комендантский час. Город - призрак не иначе. Только редкие патрули пересекают темные улицы, подсвечивая себе дорогу слабыми ручными фонариками. Патрули набраны из народного ополчения и кого надо, кого знают, всегда пропустят, не задержат...

Воробей, свесив ноги с козырька над подъездом, наблюдает за соседними домами. И пятиэтажки и детская площадка, дорога во двор, одинокие деревья растворились во тьме, но мальчик знает - все на своих местах, улица просто дожидается утра или просвета в тучах.

Внезапно, отраженное жилыми домами, к Воробью донеслось эхо работающего мотора. Тихий тараторящий звук, нарастающий по мере приближения. Вслед за шумом из-за поворота вынырнул едва различимый синий лучик фары скрытой светомаскировочной насадкой, пронесся по улице и остановился совсем рядом. Невидимая рука, заглушив мотор, вынула ключи, со звяканьем опустившиеся в карман. Зажегся фонарик.

- Воробей, ты, что там делаешь? - Спросил Филин выхвативший лучом света лицо мальчика припавшего к козырьку.

- Дома не уютно, родители снова сорятся, - как-то отстраненно ответил малец.

Филин замер, не зная как быть чем помочь. В прошлом он пару раз подвозил Воробья и Синицу в школу: Ласточка была их классной руководительницей. Хорошие дети, смышленые. Совесть говорила Филину, что надо что-то предпринять, но что он мог сделать?

- А где твоя сестра?

- Мирит их, - Филин представил себе, как восьмилетняя девчонка пытается угомонить разъяренных супругов. Представил и пожалел бедняжку:

- Ну, надеюсь, помирит.

- Неа, у нее ни разу еще не получилось, - равнодушно произнес мальчуган.

- Жаль, ну что ж... бывай!

- Подвезешь нас завтра? - с надеждой спросил Воробей.

- Ни как, прости. Уеду рано утром.

- А... Тогда ничего. До следующего раза.

Тут вдруг Филина осенило, как он сразу не догадался? В руке он держал вещмешок с продуктами и, поставив его на асфальтированную дорожку, стал искать что-то подходящее.

- Держи! - протягивая руки высоко над головой, он передал Воробью две консервных банки: одну с вареньем другую со сгущенным молоком; и маленький перочинный нож, объединенный с консервным, штопором и шилом. - Дарю, только не порежься, - Мальчик кивнул, немного приободрившись, лицо хоть и не стало радостным, но грустным его сложно было назвать.

Филин зашел в темный подъезд, заскрипела деревянная лестница. Донеслись глухие крики супругов. Хлопнула дверь. Девочка в испуге отшатнулась, не узнав Филина, а затем улыбнулась, щеки у нее были мокрые, капельки слез блестели в свете фонарика.

- Ты видел брата?- Спросила она, вытирая лицо рукавом ношеной шубейки.

- Отсиживается на козырьке.

- Ну, тогда я к нему.

- Не задерживайтесь там, - предостерег Филин.

- Лучше там, чем дома, - крикнула девочка, спускаясь вниз.

Черт, подумал Филин, застыв перед дверью Ласточки. Жизнь такая паршивая штука - где бы ты ни был, везде может стать хуже! Он вдавил кнопку звонка. Спустя пару секунд дверь распахнулась.

- Снова сбежал?! - Кокетливо, и в то же время грозно, поинтересовалась Ласточка. Ответ она знала и без слов. Пожурив Филина, девушка обняла его, и настроение героя вновь улучшилось. Мысль о том, что пока одним хорошо другим может и не очень, заместилась глуповатым осознанием: вино придется открывать, проталкивая пробку в бутылку.

***

Около двенадцати ночи стал зудеть дверной звонок. Филин, отстранившись от Ласточки, пробурчал, что пришли за ним и стал одеваться. Его любимая сочувствующе погладила Филина по спине и, закутавшись в халат, отправилась на кухню. Мало ли, вдруг гости захотят кофе? Хотя это был совершенно не кофе - одно название, да и только: перемолотые дубовые желуди, эрзац одним словом, но другого в стране не водилось.

Филин открыл дверь. На пороге стоял Чиж за ним с ноги на ногу переминался Снегирь.

- Что-то вы рано.

- Горючку привезли, собирайся, - Прорычал механик, пряча руки в карманы спецовки.

- Черт, черт! Большой Грач в курсе?

- Что? - Недоуменно воскликнул Чиж, а затем до него дошло - Нет, мы тебя прикрыли. Правда, правда, прикрыли, чего так смотришь?! Так что в темпе, давай, давай, натягивай сапоги.

Филин почти обулся, как подошла Ласточка.

- О, - посмотрела она на любимого, неуклюже заталкивающего ногу в сапог, - Значит, задерживаться не будете?

- Определенно нет, - На выдохе, вставив ногу в сапог и распрямившись, ответил Филин.

Чиж все это время не сводил взгляда с Ласточки:

- А ты красивей, чем на той фотокарточке, которую всем на базе сует под нос Филин. Я бы не прочь увидеть больше...

- Ха, - усмехнулась Ласточка, - Тогда тебе к окулисту.

Все улыбнулись кроме Филина. Он, обнимая любимую на прощание, шепнул ей на ухо: "у меня даже фотокамеры нет"

- Да знаю, я знаю, - ответила она, - Иди, но постарайся вернуться... живым, - Филин кивнул и захлопнул за собой дверь.

У подъезда ждала машина: крошечный вездеход с запаской на покатом, похожем на зубило, носе и брезентовым верхом. Среди солдат его называли жучком или корытом в зависимости от личного мнения. Двигатель находился сзади.

Филин став на выступ в стене, так что бы голова приподнялась над козырьком, глянул на крышу подъезда. Там было пусто. "Вот и хорошо" подумал он, спрыгнул на землю и подошел к мотоциклу. Снегирь уже завел машину, Чиж усаживался на переднее сиденье. Филин все никак не мог найти ключи от стального коня.

- Брось ты его, потом заберем. На четырех колесах быстрее! - крикнул механик из приоткрытой дверцы.

Филин согласился. Ключей не было ни в брюках, ни в куртке. И время поджимало.

Филин в спешке влетел на заднее сиденье жучка: - Погнали, - и Снегирь тронулся, утопив педаль газа в пол.

***

Мрачные тени деревьев мелькали за окном. Филин не столько видел их, сколько помнил, настолько было темно. Синеватое марево стелилось перед капотом метра на три не более: светомаскировочные насадки глушили и закрывали и без того слабые фары. Тем не менее, Снегирь вел быстро, жучок подскакивал на ухабах, влетал на холмы и спускался с горок. Когда асфальт сменился бетонными плитами товарищи почти прибыли на базу. Впереди, в свете месяца выглянувшего из-за тучи, вырисовывался контрольно пропускной пункт.

Жучок остановился перед шлагбаумом. Из приземистого ДОТа, в бойнице которого торчал ствол станкового пулемета, вышел боец в шерстяной шинели, заглянул в салон, скорчил ехидную гримасу и махнул рукой: мол, проезжайте. Шлагбаум поднялся. Снегирь направил машину к ангарам. Филин спросил: - Как заставили часовых обойти протокол?

- Снегирь расстался с банкой кофе, настоящего кофе, а я выложил свою любимую эроколоду, все пятьдесят четыре карты. Жалко-то как, - Чиж наигранно всхлипнул, - Все ради тебя.

- Но это не все, - Пробурчал Снегирь. - Скажи спасибо, что большому Грачу плевать на твои шалости лишь бы ты был в кокпите своевременно и регулярно.

- Что? - не понял Филин, ему казалось что товарищи скрыли его самоход от командира, но похоже все обстояло значительно сложней. Снегирь не ответил. Машина, повернув, остановилась у бетонного ангара. В свете фар возникла высокая фигура в кителе и фуражке. Интересно, Грачу не холодно? Большим его прозвали за то, что он вылетал на нештатном для своего подразделения перехватчике. Его самолет был переоборудован из фронтового бомбардировщика. Машина крупная неповоротливая, но вполне шустрая, что бы угнаться за врагом. А огромный запас топлива (если его зальют, конечно) и внушительная батарея из восьми автоматических пушек являлись неоспоримыми преимуществами, перевешивающими в глазах командира недостатки.