Филин свечкой взмыл к тучам, туда, где неспешно плыли бомбовозы врага. Союзная артиллерия не разбирая где свой, где чужой крыла разрывами черных тучек все вокруг. Буквально ввинтившись на высоту и растеряв всю скорость, сова завалилась на крыло, камнем рухнув вниз. Филин убрал тягу до нуля, словил в прицел силуэт врага, четко выделявшийся на фоне пожарищ, дал упреждение, вдавил кнопку спуска и небо рассекли зеленоватые трассы автопушек. Крыло бомбардировщика отломилось и фюзеляж, закрутившись волчком, унесся вниз.

Чиж поздравил Филина с победой, но тот лишь отмахнулся. В висках стучала кровь, а ярость распирала сердце. Герою хотелось лишь крушить, ломать, мстить! Надежда покидала его с каждым новым разрывом на земле.

Разогнавшись в отвесном пике, Филин дернул штурвал на себя и добавил тяги. Нос совы задрался ввысь. Машина кувыркнулась в воздухе и сделав полу бочку стабилизировала полет в горизонте. Все это время глаза героя не отрывались от темных силуэтов врага. Закончив маневр, Филин тут же нажал на гашетку. Зеленоватые трасы, осветив сумрачное небо, разбились снопом искр о штурманскую кабину. Вторая очередь прикончила пилота. Увернувшись от столкновения с неуправляемой машиной, Филин встретил, в лобовой очередного бомбовоза. Вражеские бортстрелки опомнились от неожиданного появления совы и открыли огонь из всех стволов в надежде сбить ночного охотника. Филин увернулся от красных трассеров размазанной бочкой. На секунду низ стал верхом и наоборот. А затем полет выровнялся, и пушки совы нашли новую жертву.

Снарядов было еще в достатке, и Филин надеялся утолить свою жажду мести. Он напрочь забыл про убеждения и тщетность сопротивления. Его интересовала только боль и разрушения нанесенные врагу. Он превратился в изверга, демона олицетворяющего войну. Его карающая длань не щадила ни кого! Возможно, не будь он так возбужден то провел бы параллель между собой и власть имущими, которых сам же осуждал. Но сейчас было не до этого. Вот седьмой бомбардировщик развалился пополам разорванный вспученными от пламени баками. Никто, никто не уйдет сегодня от совы!

- Враг на шести, враг на шести! - Закричал Чиж.

Филин обернулся, выглянув из-за бронеспинки кресла. Истребитель врага: ночной, двухмоторный, практически брат близнец совы, призванный защищать свои бомбардировщики выходил на огневую.

Филин машинально, дернул штурвал на себя, намереваясь через вертикальный вираж зайти врагу в хвост, но не успел. Секунда... Вспышка... Время будто замерло. Филин видит, как красные трассы преследуют сову. Все настолько медленно, что можно различить лопасти вражеских винтов. Хлопок. Мгновение. Тьма. Филин открывает рефлекторно зажмуренные глаза. Свист ветра проникает в уши. Фонарь разбит. А на лице что-то теплое. Выяснять нет времени. Сова закладывает вертикальный вираж, красные трассы проходят мимо. Филин не завершив маневр заваливается на крыло и дав штурвал от себя устремляется вниз, выходя на встречный курс с вражеским истребителем.

Зеленые и красные трассы встречаются в середине пути, обмениваются приветствиями и продолжают путь к адресатам. В последний момент Филин уходит со встречного курса. Снаряды врага попадают в левый двигатель и крыло. Топливо вспыхивает, оставляя огненный след за мотогондолой. Закрылок и элерон оторванные осколками уносятся вдаль. Сова проседает на крыло. Филин уклоняется от столкновения с обломками вражеского истребителя, по инерции все еще несущимися вверх.

Сова, теряя мощность, выходит из боя. Филин, помогая штурвалом, не дает израненной машине проседать на левое крыло.

- Чиж, ты как? - Радист не отзывается.

Филин оборачивается, заглядывая за бронеспинку. Чиж мертв, его голова размозжена покрыв собой кокпит. Герой смахивает с лица кровь друга. Густые капельки разбиваются красными кляксами на циферблатах приборов. Сегодня Филин потерял даже больше, чем думал. Сегодня он выгорел изнутри.

Сова, подрагивая изорванным крылом, тянет к родному аэродрому. Её путь пролегает сквозь смерч огня, бушующий над городом. Подъемной силы не хватает, машина теряет высоту. Филин борется с покалеченной машиной, помогая её не свалиться вниз, не рухнут в пламя, но как-то машинально... ему все равно: выживет он или нет.

Радиомаяк базы молчит. От аэродрома ничего не осталось его поглотило вездесущее пламя. Филин даже представить себе не может, что где-то огня нет, что там царит мир. В его голове вся вселенная сжалась в тугой комок и объята адским пламенем... Оранжевым, красным, синим! Все горит. И Снегирь и наземный персонал и часовые, и наблюдатели, и повар, и город и весь мир и душа, его душа горит!

Филин переключает систему слепой посадки на маяк запасного аэродрома расположенного в десятке километров от основного. К его удивлению маяк отвечает, выводя сову на курс.

Буквально соскребая землю выпущенным шасси, Филин тянет к ВПП. Катапультироваться он не может: слишком низко.

Без пяти пять утра после короткого запроса по рации, сова касается бетона полосы. Филин останавливает тяжелую израненную машину, и, не желая видеть развороченные останки друга, покидает кокпит с закрытыми глазами. По щекам покрытых коркой запекшейся, черной крови, текут слезы отчаянья.

Филина подхватывают какие-то солдаты... наземный персонал? И проводят в медпункт. Военврач заключает, что с героем все в порядке. Он спрашивает у него о новостях. Что с городом? Что с основным аэродромом? Но Филин отмахивается, говоря, что ему нужно подышать свежим воздухом, прийти в себя. Он бредет к контрольно пропускному пункту. Рядом садятся уцелевшие самолеты из его эскадрильи. Их не много. Все с повреждениями. Вот Большого Грача укладывают на носилки...

Филин хочет в город, на улицу где жила Ласточка. Неважно, что там пламя. Он влетит в него на бегу и все будет хорошо. Все будет просто отлично!

Вдруг до его ушей доносится знакомый голос. Он ускоряет шаг, он бежит... У шлагбаума стоит мотоцикл в коляске Воробей и Синица, перепачканные, перепуганные но живые. Рядом, спорит с часовым, Ласточка. Она что-то доказывает солдату, предъявляет требования, взывает к его человечности. Филин, перемахнув шлагбаум, подбегает к ним. На секунду останавливается, что бы Ласточка признала в закопченном, измазанном кровью, человеке своего любимого. Пауза длится не долго: влюбленные сливаются в объятиях и Филин понимает: что как бы ни было плохо, как бы жизнь не издевалась над тобой, она всегда может преподнести нечто хорошее, удивить, дать надежду.

Светало. Спасаясь от дыма и пепла, утреннее небо заполонили пернатые стаи черных Адольфов и красных Иванов. Ковром из крылатых точек они неслись на юг. - Души погибших летят на встречу лучшего, - прошептала Ласточка, пристально вглядываясь в далекий горизонт. Филин кивнул. Двумя месяцами позже война закончилась.