Снегирь заглушил мотор. Филин захлопнул дверцу и вдохнул свежий воздух, к запаху весеннего ветра примешивался аромат масла и бензина. Командир, секундой ранее стоящий перед капотом, подошел к герою:

- Лейтенант, я тебя еле нашел, - Комэск говорил мягко, добродушно. - Ты хороший летчик, неплохой человек, но ужасный, недисциплинированный, подающий анти пример офицер. Филин, последний раз я закрываю глаза на твои проступки. Пожалуйста, не подводи меня.

- Вас понял командир, мне очень стыдно за себя. Но... Говорю как есть, честно: не могу ничего обещать, - Договорив Филин стал жалеть о сказанном, ему показалось что он сильно переборщил с выпячиванием собственной стихийности.

Командир одарил Филина строгим взглядом, неодобрительно нахмурился, хотел было сказать что-то назидательное... и передумал: - Вылет через пять минут, я надеюсь, ты не сильно набрался и способен сесть за штурвал?

- Так точно командир, уже все выветрилось! - отрапортовал Филин.

- Это хорошо, готовься, наземная станция засекла врага в сотне километров, скорей всего будет бой, - Голос комэска как-то поник, словно он сдался и решил спустить проблему Филина на тормозах. Быть может, его отвлек предстоящий вылет. А может, дело было в усталости? Ведь тщетности и разочарования в мыслях Грача было не меньше, а может и больше чем у Филина. Он так же устал от войны зашедшей слишком далеко. Ведь сейчас, сопротивление уже не имеет никакого смысла, ресурсы иссякли, а защита вот-вот будет проломлена. Людей все равно бросают в бой... но зачем? По инерции? В страхе признать, очевидное? Почему власть имущие блюдут свои интересы ценой жизни простых людей? Кто действительно заинтересован в продолжении бойни? Что вообще происходит? Ответов на эти не высказанные вопросы командир никогда не узнает.

Филин проводил Большого Грача взглядом. Со спины он выглядел не таким уж и большим.

- Что... что это вообще было? - спросил он.

- Странно, - удивился Снегирь. - Мне казалось, он нажмет на тебя, пригрозит как-то, а вместо этого ничего, пшик. Командир размяк, куда катится мир?!

- Ты с ним договорился? - спросил Филин у Снегиря.

- Да. Я дал слово пройти стажировку, освоить реактивную эксперименталку, никто не хочет связываться с этой взрывной свистоперделкой, - Снегирь изменился в лице, черты стали суровей как бы упрекая Филина, - А взамен тебе должны были выписать умеренный нагоняй и как-то вогнать в рамки приличия, но не строго, так что бы ты сохранил лицо. Потому что ты охренел всех подставлять!

Филин вздохнул и улыбнулся: - думал я честный, оказывается не настолько! Так выложить свой коварный план, мог только... я не знаю... только ты, в общем, - герой был полностью согласен с механиком, но ничего не мог с собой поделать.

***

Транзитом через уборную Филин очутился в бытовке при ангаре, взял парашют и вышел к самолету. Жужжал электромотор, отодвигая тяжелые стальные ворота.

- Пташка готова, топливо под завязку, боеприпасы загружены, неисправностей нет, можно выруливать! - доложил Снегирь. - Правда, снаряды к двадцаткам так себе: нашлись только болванки, оказывается завод, который производил фугасы, недавно разбомбили и на складе они закончились.

Филин кивнул и перевел взгляд, на свой перехватчик, ласково называемый им совой, пробежавшись от начала до конца: От усов локатора растущих из носового обтекателя, минуя двухместный кокпит, батарею автоматических пушек из четырех стволов под ним, два мощных поршневых двигателя в гондолах обтекающих изящные крылья, длинный тонкий хвост, оканчивающийся разнесенными килями, укрепленными на стабилизаторах, и на секунду (как всегда) задумался: почему машина созданная убивать и кромсать в клочья так его восхищает?! В который раз ответа он не нашел.

Ласково погладив амортизатор носовой опоры шасси он, взобравшись по лестнице навис над кокпитом, уложил в ковш сиденье сумку парашюта, уселся на нее и натянул лямки. То же самое проделал за ним Чиж, разместившись позади Филина лицом к хвосту.

- Телескоп амортизатора погладил? - спросил Филин.

- Погладил, - ответил Чиж.

- Значит, будем жить, - ритуал соблюден.

Защелкали тумблеры и кнопки, раскрутился гироскоп авиагоризонта, зашумели моторы, спиральные полосы на коках винтов принялись гипнотизировать невольных зрителей. Механики вытащили колодки из-под колес. Сова, ведомая Филином, выкатилась из ангара и спустя минуту вырулила на бетонные квадраты взлетно-посадочной полосы, пристроившись в хвосте готовящейся к взлету эскадрильи ночных перехватчиков.

Самолеты впереди разгонялись и уходили ввысь. Как только они набирали несколько метров высоты, гасли аэронавигационные огни. Внезапно в шлемофоне прозвучал встревоженный голос: "Я сел на вынужденную, второй мотор мертв, я на земле". И действительно, вереница механиков пробежала слева к полю за полосой. Жаль. Лишние стволы не помешали бы.

Наконец очередь дошла до совы. Филин сдвинул рычаг РУДа до упора, фюзеляж завибрировал, моторы взревели, и бункеры по краям ВПП стали смазываться. Когда они закончились, Филин взял штурвал на себя, и сова благополучно оторвалась от земли.

В шлемофоне затрещало, Чиж принял сообщение: Большие грузовики над Бухтой Пустоты, высота шесть тысяч курс на восток...

- Через сколько заберемся на нужную высоту? - спросил Чиж. Филин ответил: - Через десять минут.

В кокпите было темно, приборы, окутанные зеленоватой подсветкой, будто висели в воздухе. Промаркированные люминефорной краской рычаги и тумблеры вторили им потусторонней загадочностью. Земли видно не было. Все будто остановилось лишь гул моторов, стрелки приборов и сила, вдавливающая в спинку кресла, напоминали Филину, что сова карабкается ввысь на скорости двести шестьдесят километров в час под углом шестнадцать градусов относительно горизонта.

Над ложным гнездовьем неподалеку от Бухты Пустоты забарахлил бортовой радар, выдавая сплошную стену помех. Как ни старался Чиж вменяемых показаний он снять не мог. Вокруг была тьма, луну прятали тучи. Эфир молчал: выдавать себя было нельзя.

Вдруг, в шлемофоне раздались возгласы удивления: "Фольга! Повсюду Фольга! Все небо в фольге!". Жертва обманула охотников, теперь роли поменялись. Наземные посты наблюдения докладывали: армада вражеских бомбардировщиков над городом X. В коротких радиосообщениях слышались залпы зенитных орудий. Сердце Филина бешено заколотилось, мысли скрутились в тугой узел переживаний. Филин чувствовал некую иронию: он, человек призванный защищать родные небеса от посягательств врага, не сможет защитить самое дорогое, что у него есть. Будь он хоть трижды летчиком перехватчиком!

Филин заложил штурвал вправо. Голова Чижа ушла влево: сова, выполняя боевой разворот, направилась к городу X, опережая приказы и технические ограничения.

***

Фюзеляж дрожал, тарахтели изношенные уплотнители фонаря, Филин, в пологом пике, разогнал сову до семисот двадцати километров в час, выжимая максимум из планера и двигателей, ревущих на форсаже. Водо-метаноловая смесь под давлением поступала в цилиндры, сгорая вместе с десятками литров высокооктанового бензина и прорвой воздуха. Коки винтов неистово вращались, из выхлопных патрубков вырывались языки синевато-оранжевого пламени. Сова неслась к цели, рискуя рассыпаться от перенапряжения словив флаттер или полыхнуть яркой вспышкой от перегрева двигателей. Но Филин знал свое дело, идя буквально по краю, удерживая машину на грани.

Разменяв несколько километров высоты на внушительную скорость, Филин вывел сову к окраинам города X. Под крылом горели пригороды. Всполохи и пламя отражались в темных водах реки. Клубы дыма сносились ветром на восток. Лучи прожекторов рыскали во мраке ночного неба. Ухали бризантные разрывы зенитных снарядов. Но армаде все было нипочем: десятки, сотни темных силуэтов сбрасывали смертельный груз на землю. Внизу разверзся ад.