Она вытянула руку и погрозила толстым пальцем, как грозят родители расшалившимся детям.

– Вот бесстыдница, – па говорит…

Уронив руки и сложив их в ангельском смирении на груди, она твердо шагнула вперед, словно в сторону рампы, и, вопросительно округлив глаза, обратилась к своему зеркальному отражению:

– А теперь скажите мне, пожалуйста, ведь я еще маленькая, сама не знаю…

В комнате раздался звук зуммера, исходящий со стороны коридора, и тут же оборвался. Джени нахмурилась, и ее отражение в зеркале тоже насупилось. Она застыла на месте и прислушалась. Последовало продолжительное молчание, а затем, словно рассерженное насекомое, вновь запищал зуммер. Она еще больше сдвинула брови, резко повернулась и, вырвав бант из волос, швырнула его через всю комнату. Бант ударился о крышку рояля и соскользнул на пол. Джени пересекла комнату, рванула дверь и выглянула в сумрачный зев коридора. Справа, со стороны кухни, еще раз донесся звук зуммера. Выждав немного, она вернулась в комнату, подошла к роялю, резким движением подняла крышку и тут же нарочно, изо всех сил, с грохотом захлопнула ее. Стук эхом отозвался в коридоре, а потом распространился по всему дому.

Джейн подняла голову, ожидая, пока снова наступит тишина. Телефон молчал. Вновь повернувшись к зеркалу и кокетливо склонив голову набок, она изобразила искусственную улыбку. Затем сделал книксен, стерла улыбку с лица, вышла из комнаты в коридор и направилась в сторону кухни. При этом взгляд ее снова устремился наверх, туда, где была комната Бланш. Оттуда пробивалась полоска света, и Джени, казалось, поймала ее с какой-то сердитой радостью.

Несколько минут спустя она вновь появилась в коридоре, на сей раз с большим лакированным обеденным подносом, накрытым безупречно накрахмаленной белой салфеткой. Быстро пройдя мимо уборной, она вошла в гостиную – просторную, вытянутую в длину комнату со сводчатым потолком и лестницей в левом углу, ведущей на узкую подвесную террасу. Напротив лестницы был большой резной камин из розового итальянского мрамора. Внешняя стена комнаты представляла собой ряд высоких, сходящихся наверху окон; у входной двери стоял тяжелый обеденный стол с резной крышкой. За окнами виднелась узкая бетонная площадка с мраморной балюстрадой, из центра которой круто уходили вниз ступени, ведущие к подъездной дорожке.

Обстановка комнаты представляла собой странное смешение цветов и стилей. Перед камином стоял гигантский продавленный диван, обитый выцветшим зеленым бархатом, с массивными четырехугольными витыми деревянными ручками. Рядом стул с такими же ручками, а между ними втиснулся кофейный столик с блестящей крышкой из светлого дерева. У левой стены, близ лестницы, стоял массивный рабочий стол с витыми ножками, со стулом в том же стиле, с кожаным сиденьем. В центре одного из окон был закреплен белый пластмассовый телевизор – поменьше, чем в комнате Бланш. Шторы, уложенные складками, из безвкусной розовой ткани, откровенно не сочетались с ковром – длинной, хитроумно расцвеченной в красные и голубые цвета дорожкой в восточном стиле. Из блестящей серебряной рамки на краю каминной доски с улыбкой взирала на все это блондинка с красивыми угольными глазами, в которых застыла пустота.

Джени пересекла комнату и стала подниматься по лестнице, со злобой рывками бросая вперед свое плотное тело. Наша великая несравненная кинозвезда проголодалась – великая звезда серебряного экрана, считающая, что, коль скоро ее дурацкие старые фильмы показывают по телевизору, она снова может вертеть людьми, как ей заблагорассудится…

При звуке шагов на лестнице Бланш быстро развернула каталку в сторону открытой двери. Надо соблюдать максимальную осторожность. Взвешивать каждое слово. Стоит дать Джейн возможность занять какую-то определенную позицию в том, что касается продажи дома, и все, ее с места не сдвинешь. Даже и надеяться нечего. При приближении сестры Бланш невольно вцепилась обеими руками в подлокотники кресла.

Не глядя на нее, Джейн нарочито резко, так, чтобы зазвенели серебро и фарфор, опустила поднос на стол, после чего повернулась и направилась к двери. Бланш подалась вперед пыталась остановить ее.

– Джейн… – собственный голос даже ей самой показался неестественным. – Джейн, я звонила не из-за обеда. Спасибо, что принесла. Нет, мне просто… надо с тобой кое о чем поговорить.

Джейн остановилась на пороге и обернулась. Глаза ее были тусклыми и пустыми. Несколько секунд Бланш просто смотрела на ее коренастую согнутую фигуру в бесформенном платье, на нелепо покрашенные блестящие волосы, на детское лицо, обезображенное возрастом и переживаниями. Глядя на сестру и почему-то не в силах отвернуться, Бланш испытывала смешанное чувство страха и жалости. В конце концов она отвела взгляд.

– Джейн, боюсь, у меня не лучшие новости. В последнее время происходят кое-какие неприятности – я имею в виду финансовые неприятности, – и, по словам Берта Хэнли, нам придется оставить этот дом. Я уже… – Заметив, что Джейн слегка напряглась, Бланш на секунду замолчала. – Наверное, мне следовало раньше тебе об этом сказать, но Берт считал, что все еще может перемениться и…

– Когда ты разговаривала с Бертом Хэнли?

Бланш осеклась и, посмотрев на сестру, столкнулась с устремленным на нее немигающим, выжидательным взглядом. У нее перехватило дыхание.

– Когда? На прошлой неделе, кажется…

Джейн, не сводя с нее все того же ровного взгляда, решительно покачала головой.

– На прошлой неделе Берт Хэнли сюда не звонил. И ты ему не звонила, это я точно знаю.

– Я… он… словом, верно, по телефону мы не говорили, – запинаясь, проговорила Бланш. – На самом деле он прислал мне письмо. Да и какое это имеет значение?

– Не писал он тебе никаких писем, – вновь покачала головой Джейн. – От него ничего не слышно с тех самых пор, как…

– Говорю же, писал!

– Почту домой приношу я, – устрашающе ровным голосом отчеканила Джейн. – Уж я-то бы знала.

Бланш залилась краской и нервно облизала губы.

– Ну, значит, это было раньше. Письмо пришло вместе с уведомлением о скидке.

– С тех пор уж почти месяц прошел. Со дня на день придет новое, за текущий месяц. В таком случае…

– Джейн, – устало перебила ее Бланш, – ну какое имеет значение, когда и каким образом Берт связался с мной? Разве об этом речь? Дело в том, что…

Под сверлящим взглядом Джейн, уголки рта которой тронула почти неуловимая тень, она замолкла.

– Ты лжешь, – спокойно сказала Джейн. – Ты лгунья, Бланш.

Бланш резко подалась вперед, но тут пронзительно зазвонил телефон, и, оглянувшись, она инстинктивно развернула каталку в сторону стола. Все случилось так внезапно и стремительно, что она даже не успела тронуться с месте, как Джейн подскочила к столу и вцепилась в аппарат.

– Джейн!

Не обращая на нее внимания, Джейн вынесла аппарат в коридор и сняла трубку.

Слишком потрясенная, чтобы вымолвить еще хоть слово, Бланш немо и беспомощно слушала.

– Да? Нет, сейчас она не может подойти к телефону… Нет-нет, с чего вы взяли?.. Тут какое-то недоразумение, она вовсе не собирается… Да, вполне уверена… Разумеется… В таком случае, она передумала, так что можете не беспокоиться… Да, если вам угодно, конечно… Да-да, все в порядке… Да… Хорошо, передам… Если угодно, пожалуйста, но… Да… Ладно… Всего доброго.

Положив трубку, Джейн вернула аппарат на тумбочку, с которой Бланш переставила его себе на стол, и направилась к лестнице.

– Джейн! – Бланш покатила кресло к двери.

Джейн обернулась и невинно посмотрела на сестру.

– Это ведь Берт звонил?

Какое-то время Джейн стояла на пороге, не говоря ни слова. Затем покачала головой.

– Да нет, просто телефонная реклама. Что-то насчет обивки мебели. Я ответила, что тебя это не интересует.

– Но ты еще добавила, что я передумала. Джейн, ты ведь не…

– Эта дама из рекламного агентства сказала, что ты у них значишься в списке потенциальных клиентов, – безмятежно пояснила Джейн. – Врет, конечно. – И вновь уголки ее губ тронула слабая улыбка. – На твоем месте я бы не утомляла себя телефонными разговорами.