В самый неподходящий момент дозвонился встревоженный дядя. Час поздний, а меня нет дома! Он оставлял сообщения, звонил госпоже Фаине, звонил мне, но я не слышала, потому что телефон стоял на беззвучном режиме и вибрировал в сумке, которая лежала в корзине-багажнике велосипеда.

Честно говоря, мне было не до телефона и не до велосипеда, из-за которого мы шли еще медленнее, чем могли бы, но если бы мы не уронили велосипед вместе с сумкой и выпрыгнувшим из нее телефоном, то я не услышала бы звонка и дядя, наверное, совсем сошел бы с ума.

— Лисса! Ты понимаешь, что я говорю?

— Понимаю… — лепетала я, ничего, конечно, не понимая.

Айлин обнимал меня, целовал куда-то в шею, зарываясь лицом в волосы, что-то говорил на ухо, и если бы он меня не держал, я бы упала, потому что ноги меня не слушались вообще.

— Лисса, что с тобой?

— Ничего, я просто… задержалась… после работы!

Последнюю фразу я выпалила слишком громко, потому что отбивалась от Айлина, который мешал мне говорить.

— Обожаю твои локоны…- прошептал он мне на ухо, развернул меня к себе и снова принялся целовать. Моя рука с телефоном против моей воли обняла Айлина за шею.

— Лисса! Я волнуюсь! — рвался из трубки дядин голос. Дядя и правда был встревожен, да я бы сама встревожилась на его месте. Всегда такая суровая и пунктуальная Лисса теперь лепетала, как пьяная, не дошла до дома в такой поздний час, не отвечала на звонки… — Я немедленно за тобой еду! Где ты?

А где я, кстати?

— Где я? — спросила я у Айлина шепотом.

Он огляделся, посмотрел вверх.

— Под Гилеоном.

— Дурак!

— Лисса, с кем ты там говоришь?! Что вообще происходит?!

Я встряхнулась. Надо немедленно взять себя в руки, если я не хочу, чтобы у дяди случился инфаркт.

— У меня сломался велосипед! И я в секторе «И»! Недалеко от Банковской башни.

С Айлином мы попрощались за минуту до того, как подлетел дядя. Он не признает ни велосипедов, ни машин, у него старый проверенный двухвинтовой «аксель», впрочем, ему, как сотруднику Центра, можно пользоваться любым транспортом.

Дядя довез меня до дома, проводил до квартиры. Хорошо хоть ему не пришло в голову проверить исправность велосипеда.

— Завтра вечером будет собрание, — сказал он, закрыв глаза и печально склонив набок лысую голову, обрамленную с седым пушком.

Я вдруг подумала, что он сильно постарел.

— Только для особых членов Совета. Что-то затевается. Но тебя я буду держать в курсе дела.

Я кивнула, не сильно задумываясь над его словами, чмокнула дядю в щеку, зашла в квартиру и улыбнулась мерцающему Гилеону.

Айлин, я тебя люблю!

Телефон тихо тренькнул, и на экране высветилось сообщение:

«Я тебя обнимаю и целую нежно-нежно. Спокойной ночи, любовь моя!»

========== VI ==========

Утром я с трудом открыла глаза. Но, вспомнив вчерашний день, тут же соскочила с кровати. Скорее к Айлину!

День выдался пасмурным. Стоя с чашкой у окна и наскоро глотая кофе, я смотрела на город. Лес надвинулся еще сильнее. Темно-зеленая масса уже казалась не каймой, а целым полем, край которого терялся за горизонтом.

Города скоро не будет.

Но почему-то мне не было грустно.

Я представила, как…мы с Айлином будем жить в лесу. Построим себе домик в тени огромного дуба. Я устрою уютную кухню, где буду варить кофе и сидеть с ноутбуком. У нас будут идины. И…дети. Наверное, кто-то из них тоже станет заклинателем?

Я улыбнулась, и тут же завибрировал телефон.

— Лисса! Лисса! — кричал в трубку дядя.

— Привет, — поздоровалась я.

Но он не услышал приветствия и кричал:

— Лисса, сегодня лучше останься дома! Нет, лучше отправляйся сразу в убежище! Я не знаю, что будет, но…

— Дядя Эдус, ты же знаешь, что мне надо на работу, — сказала я спокойно.

— Это неважно! Если хочешь, я позвоню и договорюсь…

— Нет! — выпалила я поспешно.

Вот еще, чтобы я не поехала к Айлину?

— Лисса, ты слышишь? Это серьезно! У меня нет точной информации, но…

— Дядя Эдус, я тебя поняла, не волнуйся, — ответила я, выключила телефон и добавила: — Но я сама буду решать, что мне делать.

Чтобы я сидела, как дура, в убежище? Потому что «это серьезно, но точной информации нет»?

Напевая, я оделась и расчесала локоны. Они немного смялись, а вчера я вернулась поздно и к госпоже Фаине не успела. Ну ничего, сойдет и так!

Я глянула на себя в зеркало — глаза у меня сияли, на щеках горел румянец. Я себе определенно нравилась.

Как там поется в старинной песне? «Украшает девушку любовь»? Надо спросить у госпожи Фаины, она обожает старые романсы.

***

Айлин подлетел ко мне на идине, как только я перешагнула порог манежа. Протянул ко мне руки, и идин сразу же присел на колени.

— Стрессовая тенировка? — успела спросить я, до того как Айлин меня поцеловал.

Он кивнул, усадил меня перед собой.

— Да, сегодня будем прыгать, — заявил он весело. — Я из тебя сделаю заклинателя!

Я не возражала. Я была готова, чтобы он делал из меня что угодно.

Идин сразу же полетел вперед.

Мне совершенно не было страшно, и целых три препятствия мы перепрыгивали хохоча. А особенно громко мы захохотали, когда взвыла Особая Сирена. Айлин сдернул меня с идина, и мы снова упали под бревна.

— Три — счастливое число, — сказала я, с трудом переводя дыхание — то ли от скачки, то ли от счастья. — Третий раз падаем.

— Они там совсем сошли с ума, с этой своей сиреной, — Айлин улыбался. — Но мы все делаем по инструкции. Упали, лежим.

Я быстро поцеловала его:

— Это тоже по инструкции?

И улыбнулась.

Но он вдруг перестал улыбаться, посмотрел на меня внимательно, и опять мне показалось, что взгляд у него странный, мерцающий, как это был в день нашего знакомства.

— Ты что? — спросила я.

Он перевернулся со мной в руках и начал целовать меня — уже не в шутку, а серьезно, страстно и жарко. Я отвечала ему, чувствуя, что совершенно теряю голову, и где-то краем сознания отмечая, что мы увлекаемся уже слишком сильно и что…да, что мне не страшно так увлекаться. Будь что будет. Я даже уже не слышала продолжающую завывать Сирену. Только шум крови в ушах, биение сердца. Его рука прижимает мою руку к земле…

И тут раздался взрыв.

Он был такой силы, что нас подкинуло и затрясло. Где-то в стороне заржал идин. Мне показалось, что я оглохла, потому что Айлин что-то говорил мне, но я не слышала. Он потянул меня за руку, и мы поднялись, растерянно оглядываясь.