Почему-то вспомнила ректорское: “Держитесь подальше от моего сына. Он не должен знать, кто вы”
Не должен знать, кто вы… А ведь только сейчас я подумала об этих словах иначе. Он не должен знать, что я вампир? Но это никак не скрыть, лорд Рейн должен это понимать. Или что я какая-то побродяжка? И что случится, если Кристан узнает, что я не помню своего прошлого?
И тут голову озарила страшная, но спасительная догадка: Директор знает, кем я была.
Глава 3. Безуспешные попытки
— Лорд Рейн! — громко обратилась я, заметив высокую фигуру в конце коридора учебного корпуса. Директор остановился, безразлично осмотрел меня и тяжело вздохнул. Кажется, я ему уже надоела.
— Адептка Эллест, вам больше нечем заняться, кроме как бегать за мной и за моим сыном?
— Ни за кем я не бегаю, он сам пристал! — оправдалась, подходя к мужчине и вспоминая, что тоже самое недавно говорила его чаду. Эта семейка всё же странно на меня действует.
— Вам что-то нужно? — перешёл к сути глава Тёмной академии, как только я подошла достаточно близко.
— Сегодня вы просили не подходить к Кристану, — решила не затягивать, — и заявили, что он не должен знать, кто я. Я не совсем поняла о чём идёт речь и хотела бы это выяснить…
Конец фразы договаривала уже шепотом, почему-то испугавшись под пристальным, пронизывающим взглядом чёрных, как и у всех магов Тьмы, глаз.
— Вам не нужно этого знать, — категорично объявил лорд Рейн и хотел уже было распрощаться, но я проявила себя и свою периодическую глупость:
— Что именно я не должна знать?
— Адептка, — мужчина обратился ко мне так, будто сплюнул, — давайте обойдемся без лишних вопросов. Просто держитесь на расстоянии от Кристана.
И мудрый, справедливый директор, не прощаясь, стремительно направился к своему кабинету, не оставляя мне и шанса для других вопросов. Ну… А кто сказал, что будет легко?
Когда-нибудь я обязательно выясню все подробности, но уже не сегодня. Слишком часто мы стали пересекаться с главой Тёмной академии, это может вызвать немалые подозрения.
С кислым выражением лица я бессильно развернулась и побрела прочь. В голове вертелись сотни мыслей, тысяча вопросов, которые задать было некому. Моё существование окружают одни загадки. И вообще моя жизнь (или не жизнь) похожа на дурдом. Большой такой, древний, со множеством душевнобольных пациентов, гуляющих в обширном парке и несущими разный бред. Одни из сумасшедших заключают помолвки и устраивают показательные сцены ревности, когда им это совершенно не нужно, другие отрабатывают актёрские навыки на итак больных душах, третьи носятся за пациентками в поисках любви, когда те совсем плевать хотели на чувства несчастных романтиков.
— Опять ты? — гортанный рык выдернул меня из мыслей, как из холодного озера. Я глянула на “спасителя” и невольно помянула Светлого Бога, что не укрылось от сына директора, который шёл к знаменитому предку.
— Нет, не я, — попыталась ввести врага в заблуждение и потихому ретироваться.
— Хели, не смешно, — очень-очень мрачно, с нахмуренными бровями сказал некромант.
— Не смешно, так не смешно, — милым голосом согласилась я, лишь бы отстал.
— Хели! — и откуда только имя узнал?
— Кристан! — уподобилась его тону и почему-то хихикнула. Уголки его губ почти незаметно дрогнули, но суровый служитель Смерти мигом вернул серьезное выражение лица.
— Я же просил тебя… — немного устало начал некромант, но был перебит:
— Не соблазнять твоего отца, помню, — заучено продолжила я и очень жалобно и умоляюще посмотрела на синеглазого. Он тяжело вздохнул, прямо как родитель, и, махнув на меня рукой, продолжил путь. Ну хоть один отвязался.
***
В комнате женского общежития было душно, поэтому я распахнула окно, впуская свежий, прохладный воздух, который наполнил помещение и окутал меня, словно кокон. Рии не было, Дар куда-то убежал, лишь кивнув мне по дороге к воротам, поэтому я осталась наслаждаться одиночеством тихого, осеннего вечера. Взгляд скользнул по высокому столу из тёмного дерева на краю которого лежал синий фолиант. Как завороженная я подошла к всунутой духом старой книге, словно под гипнозом, не ведая, что творю, провела длинными ногтями по потрёпанной обложке, зацепила форзац и раскрыла на первой странице…
Взметнулся ураганный ветер, снося всё на своём пути! Попадало всё: тетради, учебный материал, канцелярия, ваза с инкубовскими цветами, даже фолиант улетел на середину комнаты! Волосы били в лицо, мешая обзору. Самое удивительное, что этот ветер не дул из окна, нет, он возник сам собой, из ниоткуда! Но как, ведь я даже не пересекалась с воздушниками... Интенсивно отплёвывась от волос, я почувствовала закруживший поток воздуха за спиной. Резко развернувшись от окна, обомлела…
Посреди комнаты возвышался полупрозрачный, темно-зеленый силуэт внутри которого, как разряды тока, пробегали искры цвета летней травы. Идеальная фигура песочные часы, юбка в пол, изчезающая у пола, и длинные волосы длинной до пят выдавали в образе женскую сущность. Вокруг нее кружил ветер, словно поддерживая форму, потом воздух вновь двинулся в хотичном порядке, развевая силуэт вместе с зелёной дымкой, которая впиталась в страницы древнего фолианта из запретной библиотеки, и оттуда же посочились новые клубы дыма, теперь тёмно-серые, с белыми прожилками, похожими на трещинки. В центре небольшого торнадо уже был мужской, грубый силуэт, излучающий опасность даже не являясь материальным. Это чистая сила, мощь. Образ вновь опал и провалился в бумажные страницы, откуда выплыл ядовито-желтый туман, собравшийся в фигуру утонченной женщины с витающими в воздухе локонами. Ветер вновь кружил в магическом вихре, оплетая всё больше пространства, жадно его захватывая, будто пытаясь насытиться. Темно-зеленая и серая змейки дыма медленно выплыли из непоколебимых страниц, обвили последний силуэт, проникая сквозь него и раздирая на части, превращая в такой же безжизненный туман, сплелись в единый цветной комок, словно готовясь к атаке…
Всё это время я жадно, но с ужасом и абсолютным непониманием происходящего наблюдала за метаморфозами загадочных образов. Страх и паника бились внутри, пытаясь вырваться наружу в душераздирающем крике отчаяния, но их затмевало обострившееся до невероятных пределов чувство опасности, что приказывало заткнуться и не двигаться. Разум отключился напрочь, остались чистые эмоции. Сама Тьма внутри заставляла молчать. Да и что я могла сделать? Такого мы не изучали и, подозреваю, не изучим никогда.
Странный, непонятный сгусток разноцветного дыма уменьшился в размерах и ожидаемо, но одновременно и неожиданно разорвался на мельчайшие частицы и поглотил бы всё помещение, если бы не распластался о невидимую преграду, от которой тут же ударило силовой волной, выбивая окна, двери, отбрасывая все предметы мебели к зачарованным от разрушений стенам и меня в том числе. За долю секунды стремительного полёта я собой разломила напополам стол, впечатавшись в стену и, кажется, ломая плечевую кость левой руки, которая благодаря регенерации срослась в тоже мгновение, к несчастью, неправильно. Едва я успела судорожно вздохнуть от боли, как ветер утих, туман впитался в фолиант, который тут же захлопнулся
Из комнат повыбегали встревоженные адептки и изумлённо осмотрели пустой дверной проем с лежащей в другом конце коридора дверью, потом перевели настороженный взгляд в комнату, осмотрели меня, всё ещё прижатую к монолитной стене, сквозную дыру в столе, щепки, раскинутую по помещению мебель и совсем не заметили фолиант, который выглядел как обычная, толстая книжка. Кто-то побежал вниз, на первый этаж, остальные не двигались и, что удивительно, молчали. Гордо отлипла от стены, прошла между двумя половинами стола, вышла в коридор, схватила дверь и, вернувшись к комнате, зашла внутрь, приставив ношу к стене, чтоб не валялась где ни попадя. Потом, под всеобщими потрясенными взглядами, стала бодренько расставлять на место небольшой столик, два стула, перевёрнутые тумбочки, упавший шкаф, притащила в комнату дверь в ванную, где ничего не пострадало, и уже начала раскладывать по оставшимся целым местам стола учебные принадлежности, разбросанные по комнате, вместе с фолиантом, как из коридора меня остановил злой, мужской рык:
