— И они предъявили ему это обвинение?

— У них попросту не было для этого возможности. В ту ночь Роб был у нас дома. Ему больше некуда было податься, и я не хотела оставлять его в одиночестве. Он буквально возненавидел себя. Наверное, как и любой другой на его месте.

Кармен покачала головой.

— И вот посреди ночи он исчез. — Долорес подняла подбородок и улыбнулась сквозь слезы. — Господь да пребудет с ним. Ну а в глазах полиции он, естественно, стал еще более подозрителен после своего бегства. Они заявили, что он испугался их расспросов, но я уверена, что он бежал от пустыни, оставшейся на месте его жизни.

Кармен невольно взглянула в окно на то место, где когда-то стоял дом номер семьсот восемьдесят по Меридиан Драйв.

— Вы имеете представление о том, куда бы он мог податься? — спросила она.

— Нет, и я рада этому. Они нашли его машину в Пенсильвании, и поскольку он пересек границу штата, в поиск включилось ФБР. Какого лешего они тратят свое время на поимку таких, как Роб, я понять не в состоянии. Человек утратил все, что было для него дорого. Разве этого наказания недостаточно?

И снова Кармен лишь молча кивнула.

— Они до сих пор его не нашли, — продолжала Долорес, — и знаете, на что я надеюсь? Я надеюсь, им никогда его не найти. Я надеюсь, что где-нибудь он еще сможет вернуться к жизни и обрести счастье и мир.

Кармен пришлось вылететь в Сан-Диего рейсом в четыре тридцать утра. В ее сумочке лежала видеокопия с пленки, отснятой Долорес Харви. Она попросила у Долорес взять на время оригинал, чтобы снять с нее копию, и хотя женщина была явно в недоумении по поводу такой просьбы, она просто отдала Кармен уже имевшийся у нее дубликат. Кармен еще не решила, что она сделает с этим дубликатом. Честно говоря, она не была уверена, что сможет достаточно безболезненно переварить услышанное и увиденное своими глазами. Она была уверена лишь в одном: до той поры, пока не настанет время, она не расскажет правду о Джеффе Кабрио ни одной живой душе, даже Крису.

Как только самолет поднялся в воздух, она раскрыла свой блокнот и принялась как можно точнее записывать все, что рассказала ей Долорес Харви. Она непрерывно писала почти два часа, думая, что теперь у нее есть реальная возможность отвоевать «Утро в Сан-Диего». Если только она захочет, это шоу снова будет принадлежать ей одной.

Покончив с записями, Кармен спрятала блокнот, укрылась одеялом и попыталась заснуть. Но всякий раз, закрывая глаза, она видела перед собой коленопреклоненного Роба Блекуэлла, прижимающего к себе безжизненное тело дочери, освещенного заревом пожара, уничтожившего его дом, его семью. И она подумала, сможет ли вообще впредь безболезненно закрывать глаза.

Было уже около десяти часов вечера, когда Кармен подъезжала к Шугабушу. После двух солнечных дней сухой воздух был напоен ароматом эвкалиптов. Усадьбу заливали потоки необычно яркого лунного света. Она вынула из багажника чемодан, и повернулась в сторону усадьбы в тот момент, когда на дороге показался черный «сааб» Джеффа. Она остановилась и подождала, пока он выйдет из машины.

Захлопнув дверцу своего автомобиля, он взглянул на нее поверх крыши «сааба». Он выглядел очень усталым. А в глазах его стоял немой вопрос, вопрос, который ему не было нужды облекать в слова.

Как ей не было нужды облекать в слова свой ответ — он прочел его в ее глазах.

Поначалу Миа не поняла, что происходит. Может, это лунный свет разбудил ее? Он лился в окно ее спальни ярким серебристым потоком. Ей пришлось отвернуться от его лучей, когда она только открыла глаза.

Она не сразу сообразила, что возле нее лежит Джефф.

Кода она отправлялась спать, он все еще сидел на складе, однако вот теперь он здесь, возле нее. Он приподнял на бедрах ее новую рубашку и тихонько просунул колено между ее ног.

— Джефф?

— Ш-ш-ш. — Он заглушил ее вопрос своими губами и языком, и его поцелуй был таким глубоким, долгим и страстным, что она словно поплыла по волнам наслаждения, все еще находясь в полусне. Проснулась она или нет? А может, уже наступило утро? И в комнату льется не лунный, а солнечный свет?

Она скосила глаза на часы, стоявшие на ночном столике. Десять двадцать восемь. Он снова припал к ней долгим поцелуем, и, когда она закрыла глаза, перед ее взором все еще горели зеленые цифры на циферблате. Когда он отклонился, она пробежалась пальцами по его лицу — подбородку, скулам, вискам, словно это была скульптура, — и почувствовала удовлетворение от того, что реальность почти полностью совпадала с тем, как она воспроизвела его в миниатюре.

Его руки скользнули к ней под рубашку. Они слегка вздрагивали от нетерпения: обычная нежность куда-то улетучилась. И если бы она не знала его, если бы она не верила ему, она могла бы испугаться. Разбуженная в ней страстность, лунный свет и его нетерпение сделали нетерпеливой и ее саму. Она отбросила в сторону одеяло, нимало не смущаясь тем, как будет выглядеть ее грудь в таком ярком лунном свете. И когда он припал к ее соскам, она вся выгнулась под ним, обхватив ногами его колено, стараясь прильнуть к нему всем телом.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Он подвинулся так, чтобы его бедра оказались между ее ног, а потом вошел в нее со стоном наслаждения. И она снова двигалась в такт его движению, и ее руки ласкали ему плечи, спину, бедра. Она не могла отделаться от ощущения нереальности происходящего, словно они касались друг друга во сне, словно она вот-вот проснется и обнаружит, что лежит в кровати одна, возбужденная таким чувственным воспоминанием об их былой близости.

И вот наконец она закрыла глаза в момент наивысшего всплеска страсти, а перед нею все еще плавал белесый диск полной луны. Джефф хотел было подняться с нее, но она крепко обхватила его руками и прижала еще сильнее. Она ощущала, как бьются их сердца, и не могла бы отличить биение своего сердца от сердца Джеффа, и ее почти убаюкал их общий ритм. И лишь когда из каньона раздалось дикое завывание койотов, она проснулась мгновенно и была поражена реальностью, жестоко вторгшейся в мир грез, заполнившей ее спальню. Она вдруг почувствовала внутреннее напряжение, сковавшее тело Джеффа, распростертое поверх нее. Она догадалась о причине его нетерпеливости, ненасытности его поцелуев и торопливости его ласк.

— Нет, Джефф! — О, она собралась быть сильной перед лицом их разлуки. Ведь она столько раз представляла, как будет происходить их прощание, что она сможет казаться веселой и храброй, облегчая ему необходимость следовать по избранному пути. Но она ожидала, что он скажет ей о близкой разлуке словами. Отдавшись ему вот так, на границе между грезами и реальностью, она чувствовала себя совершенно выжатой, обессиленной безнадежностью их любви. Она в отчаянии замотала головой из сторону в сторону. — Нет, нет, нет.

Он приподнялся на локтях, соскользнул на постель возле нее, а потом уселся на краю кровати, гладя ее по щеке теплой ладонью.

— Она все знает, Миа. Я должен уйти. Она лишь прижала его руку к щеке. На его лице появилась полуулыбка.

— Ты хоть поняла наконец, что ты — очень соблазнительная женщина, что в твоей жизни наверняка будут еще мужчины?

— Мне не нужны другие мужчины, — возразила она, хотя понимала, что Джефф прав. У нее будут другие мужчины, стоит ей только пожелать. На мгновение она даже не сразу вспомнила, почему это раньше она думала, что их больше не будет.

— И когда ты встретишь того, кто придется тебе по вкусу, не забудь нарядиться ради него в ту проклятую сорочку, ладно? Ты живая, Миа, ты сейчас живая, и ты будешь потрясающе красива в ней.

— Ш-ш-ш. — Она прижала пальцы к его губам.

— Я принес тебе котенка. — Он кивнул в сторону подоконника, на котором она смогла различить темный силуэт его маленького питомца. — Ты позаботишься о нем ради меня?

— Если ты останешься со мной до утра, — попыталась она торговаться.