А в случае Володи и Дины было слияние двух талантливых явлений. Дина была удивительно, искромётно талантлива и готова к творческому открытию. А Володя — прекрасный, солнечный — был само счастье. И вот когда я ощутила, что на земле появились два явления — Володя уже состоявшийся, Дина — в самом начале пути, а я знакома и с тем, и с другой, — то как же не познакомить их? Я сразу сказала: „Динуля! Бегом к Володе! Немедленно!"

М. Ц. — Как рассказывала Дина Михайловна, пьесу Высоцкому сначала совершенно не понравилась, но уже через несколько дней он радикально изменил своё мнение о ней. Что, по Вашему мнению, было тому причиной?

К. Ф. — Ну, я не могу говорить за Володю, но я знаю, что иногда, встретившись с неким явлением, мы на него реагируем не сразу. И, кроме того, ему надо было себя разместить в этом материале. Сначала надо почувствовать контакт, а уже потом происходит осмысление»[88].

Итак, разрешены последние вопросы, связанные с этой работой Высоцкого. Теперь мы знаем его мнение относительно того, по какой причине не был утверждён сценарий; знаем, что песня для предполагаемого фильма была написана — и то не полностью, — только одна; знаем даже о судьбе сценария после того, как Высоцкий отошёл от работы над ним. О том, какие куски сценария написаны лично Высоцким, мы имеем частичное представление, установить точнее не представляется возможным.

Фильм этот настолько хорошо известен всем, знакомым с творчеством Высоцкого, что, казалось бы, и вопросов о нём возникать не может. Проанализируем имеющуюся информацию.

Кажется, подробнее всех о картине высказался сам Владимир Высоцкий — исполнитель главной роли артиста варьете Жоржа Бенгальского, под маской которого скрывается большевик Николай Коваленко.

«Фильм „Опасные гастроли" начинался так. Год тому назад приехали в Москву сценарист и режиссёр Одесской киностудии, и они привезли сценарий, назывался он „Опасные гастроли". Нет. Назывался он… он вообще никак не назывался, это был такой… странное какое-то произведение, ни на что не похожее. И то, что вы увидите на экране, — в первоначальном варианте ничего подобного не было. Сценарий был ужасный, но сам… сам сюжет, даже скорее — фабула, очень интересные… Дело в том, что был такой Литвинов… он был такой человек очень рискованный, и он жил за границей и передавал нелегальную литературу в Россию. Очень много путей было. И вот один из таких путей… это на самом деле персонажи, они не совсем исторические, они, конечно, переработаны все, так сказать, по-другому немного, но, во всяком случае, действительно, существовала группа актёров в Одессе. Одесса — это был тогда уже крупный порт, и через них передавали и литературу, а позже — оружие для рабочих, для социал-демократов, которые жили в России.

Ну вот, сама вот эта вот история, она была очень интересная. А как она была выполнена, — это было всё на таком не очень высоком уровне.

Они мне предложили играть в этом фильме, и у нас началась совместная работа ещё до начала картины. Мы придумали очень много новых эпизодов.

Я хотел, чтоб этот парень, которого я буду играть… — он очень был схематично написан, он всё время там переносил ящики, какие-то мешки таскал… Весь смысл в этом сценарии заключался в том, что там отвлекали полицейских вот так вот, а в это время куда-то уносили ящики. Потом с другой стороны отвлекали полицейских; — тогда ящики спускались сверху. В общем, фильм был про ящики, про тару. Вот. А хотелось, чтоб этот фильм был про людей…

Так как он актёр, то, совершенно естественно, я предложил им, чтобы он действовал такими способами, которые доступны актёру. А именно, чтоб он много переодевался, обманывал, там, так сказать, загримировавшись, играл других людей. Если он хороший актёр — перевоплощался в разных людей. Ну, это вы всё увидите в картине.

И чтобы это был человек, который принимает самые неожиданные решения в самой трудной ситуации. Вот поэтому, наверное, ему и доверяют такие трудные задания. Он уже давно работает, это… это фильм — это один из эпизодов жизни этого актёра, он до этого ещё много работал и в Петербурге, и так далее, с революционерами. Ну вот, мне очень хотелось, чтоб было добавлено несколько эпизодов, неожиданных таких, когда он принимает решения быстро… Это человек такой азартный, что ли, он немножко даже игрок.

Ну вот, в результате таких общих разговоров появилось очень много эпизодов новых; новых сцен, и так далее.

Начали мы снимать эту картину в Одессе, снимали её очень быстро. Помогали нам… — есть такой ансамбль танцевальных миниатюр под управлением Головановой. Там, значит, девушки, которые в этом ансамбле, они очень нам помогали, они тоже репетировали полтора месяца. Причём, съёмки были у нас там в жутких условиях.

Это было зимой, а Одесская студия, город летний, море там, там приятно купаться, и летом туда все рвутся, а зимой туда никого не затащишь, потому что павильоны холодные, работали мы, в основном, ночью, потому что днём, значит, сложнее было вызывать оркестрантов, — они все заняты. Работали мы по ночам. Все вот эти вот съёмки, которые вы увидите, они в основном были ночью. Я летал из Москвы туда, потом у меня ещё была другая картина — „Хозяин тайги" — перед этим. Так что приходилось тоже разрываться на куски.

Я очень люблю эту картину ещё и потому… Ну, я не считаю, что это такой — ах какой шедевр, потому что, вероятно, мы не смогли до конца использовать весь материал, который там, но нас жутко поджимали сроки. Вот. Но мне она ещё дорога потому, что я написал туда несколько песен. Это песни, конечно, не мои, они на меня мало похожи. Это песни — стилизации, песни, которые пелись в начале века. Там, например, есть такая одна смешная песня-шансонетка, которую я пою, когда танцуют канкан. Я написал такой романс, тоже никогда не писал романсов, впервые в жизни написал этот „Романс при свечах". Вот. Ну, там была единственная фраза в сценарии о том, что ты даже поёшь старинный романс как похоронный марш буржуазии. Ну вот. И вот эта вот фраза натолкнула меня на мысль, — я написал такой романс о том, что „вам вечным холодом и льдом сковало кровь" такой декадентский романс.

Ну и, конечно, так как фильм снимался в Одессе, совершенно естественно, что нужна была песня об Одессе. Одесса — город весёлый, город талантов. Оттуда вышло очень много и сатириков, и юмористов, и серьёзных писателей, верней, они все серьёзные. И поэтов — масса оттуда. Ну и, совершенно естественно, нужно было как-то об этом ещё рассказать, потому что что-то последнее время как-то захирела Одесса. Не сама Одесса, а, вернее даже, разговоры о ней, потому что говорят, что неужели в Одессе перевелись таланты. Это неправда, потому что когда приезжаешь в Одессу, и долго там поживёшь, просто на каждом шагу можно услышать такое, что ну никогда в жизни больше нигде не у слышишь.

Например, я однажды пришёл в магазин, хотел пить, говорю: „Дайте, пожалуйста… У вас есть «Нарзан»?" Она мне сказала: „«Нарзана» у меня нет, но я вас где-то видела". Сразу, без перехода. Вот. Ну, там было очень много смешных эпизодов. Вообще город весёлый, интересный, и очень сочные люди там. Например, такой рассказ как: едешь в трамвае и говоришь: „Скажите, пожалуйста, я правильно еду к вокзалу?" Она говорит: „Нет, вы едете совсем в другую сторону. Сядьте хоть туда лицом". Ну, много всяких интересных вещей.

После того, как мы сняли эту картину — „Опасные гастроли", — у нас появилась такая мысль с режиссёром этой картины, чтобы сделать такой музыкальный фильм, ну что ли… я даже думаю, мюзикл, обозрение музыкальное на одесском материале. И мы даже написали заявку. Так что, может быть, мы сделаем из именно произведений, которые родились в Одессе. Там очень интересная натура, там есть прекрасный порт, в котором работает много молодых людей. Они все, конечно, люди весёлые. Мы там придумали, что это всё происходит в порту, и несколько номеров у нас будет проходить во время обеденного перерыва. Там горит столовая, директор столовой в ужасе: почему никто не идёт? Оказывается, — стоит громадная толпа под большим краном, портовым краном. И на этом кране такая доска… верней, не доска, а плита бетонная, и на этой плите ансамбль выступает, значит, они поют, девушки танцуют и так далее.