Я вдруг представил нас с ним в роли отцов. Я стоял на кухне помешивая утренний кофе, вдруг вбежал Ронни и спрятался за холодильником. Я удивленно взглянул на него, но ничего не сказал.

– Папа! Папа! – раздались детские голоса откуда-то снизу, я посмотрел под ноги. На меня смотрело две пары карих глаз, – пап, ты не видел папу?

Я перевёл взгляд на Ронни. Он показал мне свой грозный кулачок.

– Видел, – сказал я с улыбкой, присел и поцеловал мальчишек в щеки, они от этого весело захихикали, – он был наверху.

Близняшки тут же унеслись наверх.

– Почему ты прячешься от собственных детей? – улыбнулся я, – и меня в это грязное дело впутываешь?

– Из-за тебя конечно, – он легонько толкнул меня в бок, но я поймал его руку и притянул к себе, – кто из нас сегодня за завтраком шоколадки обещал, если они всю кашу съедят?

Ронни сделал обиженный вид и попытался отстраниться, я только покрепче обхватил его за талию и склонился к нему в поисках губ. Сопротивлялся он не долго, и вскоре подарил мне невесомый поцелуй.

– Ну прости меня, – промурлыкал я и сильнее прижал к себе, – они только тебя слушаются.

Я снова поцеловал его и почувствовал улыбку на его губах.

– Фу, хоть бы постеснялись, – сказал высокий девичий голос. Я оторвался от Ронни и посмотрел на невольного свидетеля наших с ним лобызаний. Дочка как две капли воды была похожа на Ронни и даже аккуратный носик сморщила точь-в-точь как он. На вид ей было лет одиннадцать, но взгляд был серьёзный, внимательный. Я же говорю – копия. Она облокотила гитарный кофр на столешницу и нетерпеливо задёргала ножкой.

– Физический контакт – это здоровое проявление…– начал Ронни.

– Ла-ла-ла-ла, ничего не слышу, – она зажала руками уши и закрыла глаза.

Я поджал губы, скрывая улыбку.

– Ты собралась? – спросил я, когда малышка прекратила выть как сирена.

– Я ещё полчаса назад собралась, – она аккуратно взяла инструмент, но я поспешил помочь ей и перехватил его в свою руку. Но прежде чем мы вышли из кухни, не удержался и снова чмокнул Ронни.

– Снимите комнату, – закатила глаза она.

– Посмотрим как ты запоёшь, когда тебе исполнится четырнадцать! – крикнул он из кухни на прощанье.

Я раздражённо откинул одеяло. Теперь спать совсем расхотелось. Пойду хотя бы поем.

Я спустился на первый этаж, но так и не решился войти на кухню. Просто встал как вкопанный, потому что увидел как Ронни намывал посуду в полутьме. В гостиной тускло горел торшер, и часть света как раз попадала на участок раковины. Вот только Ронни не просто мыл посуду. Я бы даже сказал, что о посуде он думал сейчас в последний момент. Его тело плавно двигалось в такт не слышной мне музыки – он был в наушниках, и не замечал меня. Ронни был без футболки, поэтому я видел как мышцы на его спине то напрягаются, то расслабляются, когда он делал очередное движение торсом. Я невольно закусил губу, низ живота наполнился тянущей болью. Его ноги плавно скользили по полу, а колени были немного согнуты, от чего он пружинил. Он немного изогнулся спиной, выпячивая круглую попку. Я шумно втянул воздух впиваясь взглядом в его округлости, и с титаническими усилиями преодолел порыв потрогать их. Не трогать. Только смотреть. Господи, я звучал как какой-то охранник в стрипклубе. Ронни руками потянулся к собственным бёдрам и погладил их, забираясь большими пальцами под резинку штанов и немного приспуская их. Во рту у меня пересохло, а с губ сорвался негромкий стон. Если бы мне хватило силы воли, я бы развернулся и ушёл, но я как заворожённый стоял и бессовестно пялился на мальчика, прожигая его взглядом. Вдруг Ронни повернулся в очередном движении и поймал меня с поличным. Он резким движением выдернул наушники из ушей и отпрянул к стойке, задевая крышку от кастрюли, которая со звоном упала на пол дребезжа. Никто из нас не пытался поднять её, мы просто пялились друг на друга огромными глазами.

– Что делаешь? – задал самый тупой вопрос я.

– П-посуду мою, – пролепетал он.

– У нас же посудомойка есть, – продолжил тупить я.

– А меня это успокаивает, – мне почему-то показалось, что он не про посуду говорил.

Я развернулся и на несгибаемых ногах ушёл к себе в комнату, всё ещё пытаясь поймать дыхание.

С утра настроение моё было не самым хорошим из-за бессонной ночи, жуткого чувства стыда и непонимания собственного поведения. Поэтому, когда я нашёл на кафедре преподавателя Ронни по математическому анализу, мне с трудом удалось натянуть на своё лицо улыбку.

– Здравствуйте, – я вежливо протянул руку ему, – я могу Вас отвлечь на минуту?

Преподаватель нехотя поздоровался и сел за стол, я остался стоять.

– Я по поводу успеваемости Ронни Уокера, одного из ваших студентов.

– А что такое? – бесстрастно посмотрел на меня мужчина.

– У него двойка по вашему предмету. Вы не могли бы перепроверить результаты, например?

– Почему я должен это делать?

– Потому что он прекрасно знает предмет.

– Да? – препод ехидно скрестил руки на груди и снисходительно взглянул на меня, – молодой человек, я ставлю оценки заслуженно всем моим студентам. У меня их пять тысяч. Пять тысяч, понимаете?

– Понимаю, – кивнул я и вышел из кабинета, со сжатыми до белезны кулаками.

Я поднялся в проходную Алана:

– Привет, Кэндис, – торопливо поздоровался я с девушкой, – Алан у себя?

Она непонимающе посмотрела на меня, но молча кивнула. Я тут же прошел в кабинет.

– Ты в курсе, что у тебя в институте завелась крыса? – спросил я его, не здороваясь.

– Ты шутишь? – спокойно спросил он меня из-под очков.

– Если бы, мне только что предложили отдать пять тысяч за пятёрку Ронни по матану. Ронни, понимаешь? Нет, мне не жалко, конечно…

Алан жестом заставил меня замолчать и набрал на телефоне чей-то номер:

– Зайдите, ко мне, пожалуйста, – сказал он в трубку.

Через пару минут уже знакомый мне персонаж зашёл в кабинет Алана. Он вежливо улыбнулся, но когда увидел меня, улыбаться перестал.

– Вы сами вещи соберёте, или Вам помочь? – всё так же спокойно спросил его Алан.

– Сам, – тихо сказал он и скрылся из виду.

Мы с Аланом посмотрели друг на друга.

– Хорошо, – сказал он, – одна проблема решена, теперь другая проблема.

– Какая? – нахмурился я.

– Кто пару по матану проведёт?

Я понял, что не продумал эту часть плана. В принципе, я давно отпуск на работе не брал. Да и совет директоров сможет вздохнуть наконец без моего пристального внимания. Я шмыгнул носом и сказал:

– Ну хорошо, уговорил.

– В смысле? – не понял Алан.

Ронни.

Я сонно глядел на доску в аудитории. Преподаватель уже задерживался на добрых десять минут, и я то и дело слышал, как кто-то упоминает “правило пятнадцати минут”. На самом деле матан был одним из моих нелюбимых предметов. Во-первых, многое из того, что разбирали на парах я уже знал либо ещё со школьных лет, либо от Кендры. Во-вторых, препод по этому предмету был настоящим старым пердуном, который вяло что-то мычал у доски. И сегодня у меня совсем не было желания его слушать. Все мои мысли были только о вчерашнем вечере и том, что произошло. Сид застал меня на кухне, когда я весьма раскованно танцевал. И я было приготовился выслушать очередную порцию ругательств в свой адрес, но он смотрел на меня таким взглядом, что у меня коленки подкашивались. Как будто бы… Как будто бы ему нравилось то, что он видел. И даже если представить, что это так, то меня больше удивляла моя реакция на это – мне было приятно.

Я вздохнул. Как бы мне хотелось, чтобы всё было так же просто как раньше.

И тут я не поверил своим глазам. Вдоль аудитории неторопливо двигался в сторону доски Сид. В руках он держал стопку учебников и тетрадей. Плечи его были гордо расправлены, взгляд спокоен и устремлен вдаль, а походка была плавной и уверенной. У меня челюсть отвисла от этого зрелища.