– Чё встал? – услышал я Сида, – поехали.

– Куда? – я послушно последовал за ним, а у самого сердце в пятки ушло от вариантов.

– Вещи твои собрать.

Мы сели в машину, и я назвал адрес, где обитал последние несколько месяцев. Домом это было назвать нельзя, но вещи мои были именно там. Пока мы ехали к нужному адресу, Сид спросил меня:

– Ты хоть школу-то закончил?

– Экстерном, – кивнул я, внимательно рассматривая кожаный салон автомобиля. Машина была черной – седан – а сам салон был обит светлой кремовой кожей. Как иронично, что водитель оказался полной противоположностью: весь лощеный такой снаружи, а внутри чернота. Я незаметно взглянул на Сида. Казалось, что он спокоен, только побелевшие костяшки, сжимавшие руль, выдавали его напряжение. Лицо было непроницаемым, плотно сжатая челюсть визуально делала его скулы еще шире. Глаз я не видел, да и не хотел, я и так помню какого они цвета. На самом деле они у него были грязно-карие, но при правильном освещении казались стальными. Хотя стали во взгляде сейчас и без того хватало.

– А аттестат есть?

– Был где-то, – пожал плечами я.

– Найдешь, – скомандовал он, останавливая машину у знакомого здания. Мы вышли из машины и поднялись на нужный этаж, я толкнул дверь – её никогда не запирали, – и мы вошли внутрь. В нос ударил знакомый запах алкоголя, табака и вонючих носков, а мимо бешено пронеслась с криком какая-то кошка. Господи, меня всего одну ночь не было, а кто-то уже успел живность найти. На диване в гостиной развалившись лежал какой-то смутно мне знакомый чувак явно в отрубе. Я взглянул на Сида. Он шокировано смотрел по сторонам. Да уж, не его особняк, но горячая вода есть, в отличие от прошлой квартиры.

– Только не говори мне, что ты на голом матрасе спишь, – тихо сказал он. Я только закусил губу, от того насколько точен он оказался. Сид закатил глаза от моей реакции и глухо рыкнул.

Мы прошли в соседнюю комнату к моему скромному уголку, я сел на матрас и скинул наконец свои рабочие сандали, переодеваясь в потрёпанные, но такие удобные, кеды. Вещей у меня было не много – всё уместилось в спортивную сумку, которую я еще с прошлого переезда так и не разобрал. Я порылся в карманах, нашёл паспорт и аттестат. Когда-то я надеялся, что если у меня будет бумажка о том, что я закончил школу, то меня хоть куда-то устроят на работу – ошибся. Этой бумажкой даже жопы не подтереть. Даже такую маленькую как моя.

– Готово, – сказал я.

– В натуральном, блять, притоне!.. – орал Сид, и вместо того, чтобы договорить, начал снова избивать несчастный руль, пока мы стояли на очередном светофоре. Такой припадок у него за последние пятнадцать минут был уже четвертым или пятым, поэтому я особо не пугался, но был уверен, что на месте руля он представлял мою голову.

Потом мы снова тронулись, и он, казалось, взял себя в руки.

– Ты на учёте стоишь? – спросил он.

– Где? – не понял я.

– Да везде! В наркодиспансере, полиции, психушке.

– Нет.

– Ну хоть что-то хорошее, – выдохнул он.

Мы вырулили на парковку перед большим супермаркетом и остановились. Он вынул из кармана сотку и протянул мне не глядя, а другой рукой достал мобильник из кармана.

– Пойди купи что-нибудь поесть, а то дома вообще ничего нет, – сказал он, пялясь в экран. Я послушно взял бумажку и вышел из машины, но как только повернулся, услышал, что стекло с пассажирской стороны опустилось, я обернулся в ожидании. Сид нагнулся, чтобы наши глаза встретились:

– Ну и это, – ухмыльнулся он, – если захочешь сбежать, то помни, что твой домашний адрес я прекрасно помню.

Я одарил его вежливой улыбкой. Вот мудак.

Пока я выбирал продукты, в голове то и дело прокручивал сегодняшнее утро. Может Сид и мудак, но настоящий идиот здесь я. Это ж надо было так проколоться! Надо было блефовать, делать вид, что мне всё пофигу, тогда он точно ко мне не привязался бы. Но теперь он знает моё слабое место и вечно будет его использовать.

Когда я стоял на кассе, мне трудно было понять даже какие из этих продуктов мои, а какие следующих покупателей – выбирал-то я их чисто машинально. Ладно, потом разберусь. Я вышел из магазина, Сид тут же заметил меня, он сидел за рулём, дистанционно открыл мне багажник, всё так же залипая в телефоне:

– Сам положишь, – буркнул он.

Когда мы приехали домой, он всё-таки помог мне с сумками, джентельмен хренов. Я тут же начал укладывать замороженные овощи, которые я оказывается купил, в холодильник, и попутно изучал чек.

– Жить будешь в гостевой спальне, – услышал я голос, доносившийся из прохода на кухню.

Я изумленно взглянул на Сида:

– Челом бью, барин, а как же каморка под лестницей?

– Ну так и ты не мальчик, который выжил, – пожал плечами он, – а всего-то шалава ебливая.

– Дурак ты, – махнул я рукой и продолжил разбирать покупки.

Он сделал вид, что не услышал этого в свой адрес, а мне было пофигу, если честно. Он и вправду был дураком, если думал, что его оскорбления меня заденут. Да, я был торчком, да, в стрипклубе “жопой крутил”, вот только шалавой я никогда не был. Не успел еще. Я улыбнулся своим мыслям, нарезая овощи для супа – что-то мне подсказывало, что готовить в этом доме придется мне. Ну и пусть Сид думает, что я шлюшка, если это вызывает у него отвращение – мне только лучше. Вдруг у него только на девственников стоит? Нет уж, я ему точно не скажу, что я ещё мальчик. Хотя смотрится это до слез глупо – это как человека дураком обзывать, когда он точно знает, что умный. Идиотизм.

Сид.

Я взял вещи Ронни, поднялся в его спальню и начал разбирать их. Всё было или грязное или мокрое – без исключений. Наркотиков я не нашел, хотя я не удивился, такие как он про запас не держат – денег нет. Напрягало другое: никаких презервативов. Ни одного. Ни целых, ни использованных, ни даже обертки – меня это жутко напрягло. А если он вдруг что-то венерическое подцепил? Хотя это полбеды, но если ВИЧ? Я махнул головой, отгоняя ненужные мысли. Сейчас об этом думать глупо, вот свожу его на анализы, тогда будем думать, но это только недели через две.

Я отнес вещи в ванную и начал запихивать их в стиралку, пытаясь разобрать, что из этого отребья было светлым, а что – тёмным, потом плюнул, и запихнул всё. Как будто я позволю ему в этом ходить на людях.

Значит две недели. Но это если вчерашнее экстази было для него исключением, если он плотно на нём сидит, то в крови его смогут обнаружить даже через месяц. Я вздохнул и сел на пол, наблюдая за тем, как струйка мыльной воды бежит по стеклу машинки. Это хорошо, что он ещё не стоит на учёте, значит передозов не было, значит чисто теоретически я смогу справиться с ним сам, когда у него начнётся ломка. Я не хотел везти его в больницу, но если ему будет совсем плохо, то придётся отвезти. Это означало, что тогда его точно возьмут на карандаш. Нет, не допущу этого. Такие вещи всегда всплывают в самый ненужный момент: сразу крест на карьере или общественной деятельности. Решено, справлюсь сам. Ронни сильный мальчик, он выкарабкается, или это я себя так уговариваю? В любом случае, надо пережить две недели, а потом я его по всем анализам и обследованиям проведу.

Я принюхался. К запаху стирального порошка прибавился запах чего-то съедобного, который доносился с первого этажа. Он заставил меня отвлечься от своих мыслей и спуститься вниз. Ронни что-то кашеварил, стоя у плиты.

– Что на обед? – весело спросил я.

– Суп, – не поворачиваясь, буркнул он.

Я достал пару чистых тарелок и ложек, и только когда он налил мне несколько половников, я понял, как я голоден. Со вчерашнего вечера у меня в желудке ничего кроме пары глотков бурбона не было. Даже не знаю, смогу ли я наслаждаться этим напитком теперь, когда он неразрывно связан с воспоминаниями о вчерашней ночи.

– Ещё? – услышал я Ронни. Он смотрел на мою быстро опустевшую тарелку, но не стал дожидаться пока я отвечу и просто положил добавки, на этот раз накладывая больше мясных фрикаделек, чем овощей. Как проницательно.