– Эй, ты чего? – ухмыльнулся Такер, ловя меня за ремень в последний момент, и притягивая к себе, – это всего лишь я.

Он явно был под чем-то, но я тогда этого ещё не понимал.

– Покажи мне на что ты способен, – сказал он и отошёл немного в сторону.

– В смысле? – не понял я.

– Ну разденься, – закатил глаза он.

Я начал стягивать с себя одежду.

– Нет-нет, – остановил он меня и недовольно посмотрел, – так совсем не пойдет. Двигайся под музыку. Сексуально.

Теперь я неуклюже двигался и стягивал с себя одежду. Терпение Такера лопнуло, и он снова подошёл ко мне. Он был одного со мной роста, но старше и опытней, и я не решался ему перечить.

– Ну что ты, совсем ритма не слышишь? – он встал сзади меня и снова положил руки мне на бёдра. От его прикосновения было неловко, но в этот раз я преодолел порыв оттолкнуть его. Он начал медленно раскачиваться из стороны в сторону под музыку, утягивая меня вслед за собой. Потом он повернул меня, и теперь я оказался лицом к лицу с ним. Голова его была немного запрокинута, а глаза закрыты. Мы продолжили раскачиваться на чуть согнутых коленях.

– Ты должен танцевать, как будто занимаешься любовью, – от его слов я растеряно открыл рот, а он неправильно истолковал мой жест и впился своими губами в мои. И тут я почувствовал как он протолкнул своим языком в мой рот что-то маленькое и твердое. Я тут же отпрянул от него, но нечаянно успел проглотить.

– Что это? – спросил я его.

– Молли, – улыбнулся он, – чтобы ты смог услышать музыку.

Он отошел от меня и устроился в одном из кресел перед сценой. А я вдруг почувствовал как каждый волосок на моём теле сотрясается от глухих басов трека. Мир как будто бы стал ярче, а мелодия доносилась не из динамиков, а откуда-то изнутри меня, разливаясь по венам. Я плавно двигался окутанный звуками музыки, впервые за долгое время не думая ни о чём. Вскоре Такер снова присоединился ко мне и научил меня разным движениям и приёмам.

Это был один из немногих трипов, которые я запомнил и лелеял в памяти. А главное, мне не нужно было экстази каждый раз, когда я выходил на сцену – то, чего никак не мог понять Такер. Допинг просто раскрыл во мне то, что всегда было. С тех пор я обожал музыку. Я растворялся в ней целиком, отпуская проблемы и тревоги, расслабляясь. Она была тем немногим, чем я мог наслаждаться и на трезвую голову.

Сейчас, когда мне не хватало её, я доставал свой старенький плеер, если Сида не было рядом, и занимался домашними делами, пританцовывая. Я знал, что Сид не одобрит моего поведения, если увидит. Не то что бы мне было не наплевать на его мнение, но когда я работал в клубе, то часто ловил на себе восхищенные взгляды, что не могло не льстить моей самооценке. Но от Сида ничего кроме осуждения не дождешься.

Кендра вдруг резко вскочила на ноги и начала стряхивать с себя крошки от булочки, чем вывела меня из лабиринта воспоминаний:

– Я, кажется, придумала как решить нашу проблему!

Я поднялся следом, и мы начали подниматься по лестнице.

– Ты уже проходил логарифмы? – спросила она.

– На этой неделе как раз, – кивнул я, открывая перед ней дверь на этаж.

– Супер, тогда тебе понравится.

Сид озадаченно смотрел на листок успеваемости, сидя в гостиной.

– По сраной философии пять, а по матану двойка? – он больше с недоумением, чем с раздражением посмотрел на меня, хотя пытался нахмурить брови.

– Я клянусь тебе – это какая-то ошибка, – я принялся нервно расчесывать болячки от прыщей на виске. Из-за этого стресса с промежуточной аттестацией аж лицо расцвело. В жизни прыщей не было, а тут на тебе – целых три штуки, и все болят.

– Заебись, даже по истории пять, – он снова начал внимательно изучать список предметов, – нахера тебе по истории-то пять?

– Сид, – я попытался привести его в чувства недовольным тоном в голосе, – ты вообще слушаешь меня? Я же говорю – это какая-то ошибка. Я все контрольные на отлично решал.

– Ты уверен? – он поднял глаза на меня.

– Ну, – я начал вспоминать, – препод не показывает работы, но я же сам знаю, что все примеры были решены правильно, – пожал плечами я, – это ж матан.

Сид устало потер лицо, шумно выдохнул и уставился на доску.

– Так, – сказал он, вставая с дивана.

Он подошел к доске, взял один из маркеров и написал на доске дифференциальное уравнение с несколькими производными и двумя неизвестными. Потом повернулся ко мне и протянул маркер:

– Найди мне икс.

Я послушно поднялся следом, осторожно взял у него маркер и нашёл не только икс, но и игрек.

– Хм, – задумчиво хмыкнул он, взял ещё один маркер и написал теперь уже интегральное уравнение, – а тут?

Я снова справился с его заданием. Тогда он нарисовал умножение матриц и с вызовом посмотрел на меня.

– Это вообще-то из линейной алгебры, – надул губы я. Сид потянулся за тряпкой, но я жестом остановил его, немного подумал и решил пример.

– Чё, самый умный? – Сид повернулся ко мне, сложил руки на груди и расправил плечи.

– Не глупее тебя, – шутливо огрызнулся я в ответ и скопировал его позу.

Теперь мы были похожи на двух петухов в курятнике. Если бы петухи могли глупо улыбаться, глядя друг на друга. Я первым отвёл глаза:

– Почему ты не остался преподавать? – спросил я.

Сид.

Я почесал затылок и подумал над вопросом Ронни, потом пожал плечами и сказал как было:

– Да меня ещё на третьем курсе один бизнесмен заметил и предложил коммерческую стипендию, – Ронни вытер доску, и мы переместились на кухню. Он внимательно слушал меня и грыз крекеры, а я заварил себе кофе, – а я же был тогда бедным студентом, поэтому на такое заманчивое предложение согласился, не раздумывая. А у тебя в школе только обязательную практику проходил для защиты кандидатской – не более. Потом спокойно вернулся в бизнес, а через полгода уже свою фирму открыл. Ну и как-то всё закрутилось-завертелось. А ты вообще это к чему?

– Просто у тебя хорошо получается объяснять, – сказал Ронни и взял очередной крекер.

– Да я как-то не думал вообще об этом, – замялся я от его комплимента, – да и плюс, дети – это же одна сплошная головная боль.

– В смысле? – нахмурился Ронни.

– Ну, за ними, типа, всё время смотреть нужно. За одним-то ухаживать сложно. Попробуй, уследи за тридцатью.

– И ты что, не хочешь даже семью?

– А при чём тут семья? – не понял я.

– Ну, в ней обычно детей заводят. А ты детей не хочешь.

– Не, ну ты же не собираешься мне сразу целую футбольную команду рожать! – Что?! Что я только что ляпнул? Я шокировано взглянул на Ронни, у него как раз кусок крекера вываливался из раскрытого от моего ответа рта. Я попытался исправиться, – ой, нет, я не то имел в виду. То есть… к примеру… Да, к примеру. Не конкретно ты… И не конкретно мне, а в принципе… Чисто теоретически… Э-э-э… Ну ты понял.

Ронни с минуту переваривал мой словесный понос, потом снова принялся пережёвывать крекеры, и я подумал, что в этот раз меня пронесло. Что я за моду взял – вести себя рядом с ним как дебил. Это же надо было залепить Ронни про наших с ним детей. В самом деле, я же не собираюсь заводить с ним семью. Я же не собираюсь?..

Сон не шёл. Я перевернулся на спину в кровати и шумно вздохнул. Завтра надо будет съездить с Ронни в институт и выяснить вопрос его успеваемости. Я верил ему беспрекословно, а сегодня днём просто дурачился, задавая примеры. Это значит, или кто-то реально ошибся с выставлением оценок, или что-то похуже. У меня почему-то было нехорошее предчувствие. Я попытался отогнать ненужные мысли, но как назло их заменило воспоминание сегодняшнего разговора, а именно той части, где я повёл себя как полный идиот. Я переживал, что моя случайная реплика спугнёт его и заставит снова закрыться. Я ведь не в серьез сказал про детей. Но мысль о семье с Ронни почему-то навела на глупые фантазии.