Поймавший мальчишек торговец сказал что-то на своем языке. Хозяин молча выслушал, кивнул ему и взмахом пальцев отпустил.

– Голодные? – догадался он. – Угощайтесь! Я, когда маленьким был, всегда есть хотел. – Голос его был ровный и гортанный, пацаны сразу догадались – не играет он с ними. – Налей, Ахмет, мужчинам чай.

Когда голод был утолен, Хозяин поставил пиалу на укрытый ковром импровизированный стол и опять заговорил.

– Видел я вас несколько раз. Все вдвоем ходите. Но, вижу, не братья?

– Не братья.

– Дома нет? Мамка-папка нет?

– Нет.

– Я ведь до двадцати лет босым ходил. Халат такой рваный, половину прикрывает, другая половина кожей светится. Как у Хаджи Насреддина. Знаете такого?

– Читали.

– От безысходности со скалы головой вниз броситься хотел. Спасибо, Аллах уберег. Ума в голову надул. Теперь вот тут. Какой-никакой Хозяин.

Он взял из вазочки горсточку орехов, пожевал.

– Воровать нехорошо. Не перед людьми, перед Богом. Там все видят, и обязательно накажут. Но… я вас ругать не буду. Это не вы воровали. Это голод в вас сидел и чужое брать заставлял.

– Да, да, – закивали мальчишки, понимая, что бить их не будут.

– Я вас к себе возьму, – хлопнул Хозяин в ладоши. – Обую в настоящую обувь, одену красиво, накормлю…

Так началась их первая работа за кусок хлеба.

– Мистер Грин? – журчал в трубке сытый говорок. – Лейтенант Робсон из тридцать седьмого отделения! Вас тут парочка бедолаг дожидается!

– Возраст?

– Ваш, ваш контингент! – уверял, добродушно посмеиваясь, Робсон.

– Хорошо. Через полчаса буду, – поблагодарил мистер Грин.

Его машина пересекла весь правобережный район города и остановилась перед пристроенным к высотке панельным двухэтажным домом. Здесь располагался самый большой из трех районных отдел полиции.

Миновав дежурного, мистер Грин сразу прошел в кабинет лейтенанта.

Робсон ждал Грина. И не просто ждал, а вышел навстречу и двумя руками долго тряс протянутую руку.

С полгода назад они с женой уже подали в суд документы о разводе. Вернее, подала документы жена. Она выгнала мужа из дома, выставив на порог небольшой чемоданчик, в котором и уместиться-то могли только несколько пар нижнего белья, носки да бритвенные принадлежности.

– А рубашки? А костюм? А деньги? – растерянно стоял у двери на виду у любопытных соседей посрамленный лейтенант.

– Ты людей обираешь? Взятки берешь? – нарочито громко кричала она. – Вот и купишь себе новое.

– А старое?

– А старое я на помойку выброшу, – пригрозила миссис Робсон. – И всю твою коллекцию значков выброшу!

И он ретировался, посрамленный, и кожей чувствовал, как в спину бьют десятки глаз, полных нескрываемого презрения.

Миссис Робсон категорически отвергала любые разговоры о примирении, ни напрямую, ни через адвокатов полицейского.

Ей достали счастливый билет – получасовой прием у доктора Фаусто. Конечно же, мистер Грин постарался.

С тех пор мир и счастье воцарились в доме Робсонов, а сам лейтенант оказывал Центру маленькие услуги, считая себя по гроб жизни должником великого чародея.

На столе рядом с чашкой кофе и вазой с фруктами лежали две тонкие папки.

– Опять попались в наши сети, – усмехнулся лейтенант, приглашая мистера Грина к столу.

– Много беспокойств?

– Я привык, знаете ли, чтобы на моем участке был порядок, – выпятил грудь Робсон.

– У вас самый спокойный район в городе, господин лейтенант, – похвалил мистер Грин.

– Стараюсь, стараюсь, – напыжился Робсон. – А такие вот бродяжки, – ткнул пальцем в папки, – так и норовят подпортить мне отчетность.

– Ограбили кого-то? – мистер Грин пил кофе и только проследил за пальцем лейтенанта, к папкам же до сих пор не прикоснулся, чем сбил с толку офицера.

– Нет! – махнул рукой лейтенант. – Они до такого еще не доросли. Или не скатились! Ха-ха! Но попрошайничать, доставлять неудобства уважаемым горожанам? На моей территории! Да вы посмотрите на них! – и он насильно сунул папки в руки мистера Грина.

Грин бегло пролистал страницы.

«Лайм, 14 лет, данных о родителях нет. Место рождения не установлено. Грамотен, пишет без ошибок… Приводы… длинный перечень… определен в приют… в интернат… в трудовой лагерь… побег… побег… побег».

«Утр, 14,5 лет, сирота… появился в городе полгода назад. Место рождения неизвестно. Сирота». И та же вереница приводов, распределителей и побегов.

– Они сами по себе или друзья? – задал профессиональный вопрос мистер Грин.

– Последнее время всегда вместе, – рассказал Робсон. – В нашем обезьяннике познакомились. А до этого даже не знали друг друга.

– Это, получается, вы их свели, мистер Робсон? – улыбнулся Грин.

– Получается, что мы! – затряс брюшком лейтенант. – Каюсь. И готов понести наказание.

– Вы же знаете, мистер Робсон, в компании таким подросткам легче выжить.

– Мне от этих знаний не легче, – пожаловался лейтенант. – Пока они поодиночке, стараются прятаться. А как сбиваются в стаю, тут и начинается моя головная боль. Знакомиться будете?

– Давайте.

Лейтенант нажал кнопку переговорного устройства и приказал.

– Этих двоих из «обезьянника» ко мне.

Через пару минут сержант ввел в кабинет двух мальчишек.

Грин с ходу определил – видны задержки в развитии. Они не тянут на заявленный в справке возраст, – от бродяжничества и плохого питания? или приплюсовали себе по два годика? Зачем?

– Здравствуйте, ребята, – весело сказал он, вставая им навстречу. – Меня зовут мистер Грин.

Ни тот, ни другой не ответили на приветствие, с недоверием поглядывая на незнакомого господина.

– Ну-ка, ведите себя, как следует, – рыкнул на них Робсон.

– Это как? – съехидничал Утр, – присесть в книксене? Извиняйте, господин начальник полицай!

– Не обучены на чердаках да в подвалах обитаючи, – добавил с издевкой Лайм.

– Все в порядке, мистер Робсон, – успокоил офицера Грин. – Мы разберемся.

Но в своем кабинете лейтенант привык держать инициативу в кулаке.

– Вы поедете с мистером Грином, – тоном, не терпящим возражений, сказал он.

– В очередной приемник, что ли?

– Почему сразу приемник? – спросил мистер Грин. – Вполне приличное заведение!

– Значит, тюрьма, – сделал вывод Утр.

– Или колония, – добавил Лайм.

– Не буду вас ни в чем убеждать, – успокоил их мистер Грин, – на месте все сами увидите. Ну? Согласны?

– А чё вы спрашиваете! – фыркнул Утр. – Тут ваша сила и ваша власть.

– Тут вы за нас все решаете, – смотрел волчонком Лайм. – Ишь, какие рожи довольные!

– Небось и сейчас уже решили! – демонстративно отвернулся к окну Утр.

– Все равно завтра сбежим, – пообещал Лайм.

– Не сбежите, – уверенно сказал мистер Грин, поворачивая их к двери.

– Чё, в клетку засадите? – сплюнул сквозь зубы Утр.

– В клетку сажать не будем. Да и нет у нас клеток.

– Тогда сбежим, – с бахвальством пообещал Лайм. – Нам не впервой!

– Вам у нас понравится, – пообещал мистер Грин, подталкивая ребят к выходу. – Попрощайтесь с добрым господином лейтенантом.

– Он не дама, – сказал Утр.

– Пока, полиция! – сказал Лайм.

В Центре новеньких отмыли, переодели, накормили и мистер Грин повел их на экскурсию.

– Здесь вам предстоит жить до окончания школы, – как о чем-то решенном, говорил он.

Ребята чувствовали себя немного неловко в новых кроссовках и спортивных костюмах. Они еще были под впечатлением сытного и разнообразного обеда, и магазина, где им позволили целый час копаться в вещах и выбирать себе любую одежду.

– А с чего ты взял, что мы будем ходить в твою школу? – уже без прежней агрессии спросил Утр.

– В мою вы ходить точно не будете, я свою школу давно закончил. И университет закончил, – в том, как разговаривал с ними этот мистер, было что-то непривычное. Он не давил на них, не командовал – туда пошли, сюда. Он говорил как с равными и как с давно знакомыми ему ребятами, и даже ни одного раза не сморщился от их грубости или хамства. – А вот ваша школа еще плачет по таким замечательным мальчуганам!