– Так будет не всегда, – пообещала мистрис Маршалл, указывая вниз. – Мы не дикари. Скоро застелем пол соломой.

Когда пришло время ложиться, я вытащила из постели паука. Оставалось надеяться, что он коротал свой век в одиночестве. Мы с девочками задули свечи и, примостившись рядом на широкой кровати, слушали, как дождь стучит по крыше. К счастью, это был обычный ливень, а не гроза с сильным ветром. Крыша не текла, в общем, все было вполне терпимо.

Лежа в темноте, я вспоминала, что на самом деле я – потомственная графиня, принадлежу к высшей аристократии Осфрида. Тревога, которую я испытывала в первый день на пути к Хэдисену, вновь пробудилась во мне. Я попыталась расслабиться и мысленно повторяла слова Седрика. Он говорил о том, что мои затруднения вызваны исключительно тем, что мне надо приспособиться к ситуации, где я не безупречна. Это меня утешило, и я мало-помалу успокоилась, хоть и сомневалась в том, что горожанин может чувствовать себя специалистом по выживанию в хижине на краю земли.

Седрик не сдержал свое обещание – он попросту не приехал. Не появился он и на следующий день. Сперва его отсутствие вызывало во мне досаду, но когда оно затянулось, я занервничала. Маршаллы говорили мне, что наверняка Седрик в полном порядке, но меня терзал страх. Мое воображение рисовало мне всевозможные ужасные варианты: ведь я постоянно выполняла работу по дому, которая занимала мои руки, но не разум. Давать уроки мне предстояло лишь после того, как хозяйство Маршаллов будет налажено. Я была настроена весьма решительно на то, чтобы «зарабатывать себе на хлеб», однако оказалась безнадежно плохо подготовлена к фермерской жизни.

Все навыки, которые я получила, будучи аристократкой, были совершенно бесполезными. Как, впрочем, и почти все уроки Блистательного Двора. Ни один вариант замужества не подразумевал подобного сценария. Нас научили выполнять обязанности хозяйки скромного городского особняка (как у Николаса Эделтона): отдавать распоряжения и даже кое-что делать в случае необходимости. Но жемчужин не готовили к столь черной работе, которая ожидала меня в Хэдисене!

Я научилась доить коров и сбивать масло. Я молола твердые зерна кукурузы, превращая их в мелкую крупу. Я вскапывала землю, чтобы посадить семена овощей и трав. Я готовила огромные порции простых сытных блюд, которые не отличались изысканным вкусом, зато могли накормить целое семейство. Я варила щелочное мыло (что оказалось самым нелюбимым делом).

Не надо было планировать приемы гостей. Не было ни танцев, ни пирожных, присыпанных сахаром и подаваемых на стеклянных блюдах. Не было ни музицирования, ни, конечно же, музыкальных инструментов.

Да и мои руки тоже изменились.

Когда Седрик наконец появился, я подметала земляной пол общей комнаты – что казалось мне абсолютно бессмысленным. Я, по сути, просто перемешивала грязь. Встав еще на рассвете, я сразу «впряглась» в привычную лямку и работала, не поднимая головы.

Выпрямившись, чтобы вытереть лоб, я вздрогнула: я увидела Седрика, который застыл на пороге. Он с изумлением за мной наблюдал и, по-видимому, давно. Я уронила метлу и бросилась к нему на шею, едва не сбив с ног. Он для надежности привалился к дверной раме и крепче прижал меня к себе. Я приложила ладонь к его груди, убеждаясь, что он настоящий, из плоти и крови.

– Ты жив! – выдохнула я.

Он захлебнулся от хохота.

– И я тоже рад тебя видеть, дорогая!

Я собиралась сострить, чтобы скрыть свои подлинные чувства. Мне не хотелось, чтобы он догадался, как я боялась за него все эти последние дни. Незачем ему знать, что в моей голове постоянно прокручивались кошмарные картины и я боялась, что наши мечты пошли прахом!

Но улыбка Седрика мигом погасла: он успел прочесть все по моим глазам.

– Прости меня, – прошептал он.

– Седрик, где ты был? – Я прильнула к нему и лишь теперь поняла, что он такой же грязный и измученный, как и я. – Я извелась без тебя!

– Прости, – повторил он. – Мне следовало послать тебе весточку, но у меня не было ни одной свободной минуты. Скоро сама увидишь.

– Мы уже позавтракали, но можем предложить вам кашу, – произнесла мистрис Маршалл у меня из-за спины.

Я совсем забыла про хозяйку фермы! Мистрис Маршалл была настроена дружелюбно, но в ее голосе слышались строгие нотки, которые мы с Седриком правильно истолковали. Так что мы молниеносно отступили друг от друга и повернулись к мистрис Маршалл.

Упомянутая каша получилась на удивление безвкусной. В «Голубом ключе» и «Глициниевой лощине» Седрик всегда был весьма привередлив насчет еды: требовал яйца-пашот и теплые булочки. Я ожидала, что он откажется от примитивной фермерской трапезы, но он принялся уплетать кашу за обе щеки и умял гигантскую миску в мгновение ока.

Затем Седрик поинтересовался у Маршаллов, можно ли ему забрать меня на прииск.

– Разумеется, у Аделаиды сейчас забот по горло, но мне хотелось бы показать ей участок, – объяснил он. – Я привезу Аделаиду обратно к ужину.

– Конечно, – согласилась мистрис Маршалл. – И тогда вы сможете поесть вместе с нами.

Седрика такая перспектива безумно обрадовала.

После очередной грозы утро выдалось свежим и прохладным, поэтому я надела замшевые брюки, куртку и широкополую шляпу. Я сделала это не только из соображений удобства: желание облачиться в чистое пересилило все на свете. Я каждый день «щеголяла» в одном и том же рабочем платье, а мыться у Маршаллов было принято раз в неделю.

– Выглядишь, как подобает женщине-первопроходцу, готовой к покорению диких земель, – заметил Седрик.

– Что вполне разумно, поскольку я езжу верхом получше тебя. – Я подошла к Лиззи. – Ты уверен, что она выдержит наш вес?

– Это ты мне скажи, знаток.

Я потрепала старую кобылу по шее.

– Она справится – но пусть не разгоняется до галопа.

На пути из Триумфального мы были слишком привержены правилам приличия и не могли даже подумать о том, чтобы ехать на лошади вдвоем. А тут, на краю цивилизованного мира, правила немного смягчались. Обычаи диктовались необходимостью, а нам хотелось добраться до прииска как можно быстрее.

Седрик подсадил меня на Лиззи, а потом уселся верхом сам, причем более ловко, чем делал это в дороге.

Лиззи трусила по узкой тропе, которая вилась среди деревьев смешанного леса. Вскоре воздух прогрелся, и я скинула куртку. Пусть наши отношения и перестали быть столь запретными, но это никак не отражалось на наэлектризованной атмосфере между нами. Мое тело вновь завибрировало от его опасной близости, и, когда наша двухчасовая поездка приблизилась к концу, я осознала, что Седрик еще никогда не обнимал меня так долго… если не считать наших ночных встреч на пути в Хэдисен.

Местность стала бугристой и неровной, но Лиззи не сбавляла шаг. Участок Седрика находился у подножия холма, получившего причудливое название «Гора серебряной голубки». Здесь же текла широкая река, с берега которой открывался потрясающий вид на горную гряду и плодородные зеленые луга. Я была поражена природными красотами и не сразу переключила свое внимание на прииск.

– А где же хибара? – вспомнила я.

– Дальше, – ответил Седрик, махнув рукой куда-то в сторону.

Я прищурилась и разглядела домик, который сперва приняла за подсобку. Покосившееся зданьице притулилось на склоне пологого холма. Жилище золотоискателя было обшито разномастными досками – потемневшими от старости или же новенькими, ярко-желтого оттенка. Крыша выглядела старой, но крепкой, за исключением дырявого угла, накрытого парусиной.

Седрик проследил за направлением моего взгляда:

– Над хибарой мне еще работать и работать, – задумчиво констатировал он.

– А ты успел что-то отремонтировать? – осторожно спросила я.

Мне не хотелось обижать Седрика, но понять, каких успехов он добился, оказалось трудно.

– Да, поэтому я и задержался. Когда я приехал, домик буквально разваливался на глазах. Первую дождливую ночь я провел на земле, укрывшись парусиной. Я съездил в город и многое починил сам. К счастью, мне помогал искатель с соседнего участка. – Седрик посмотрел на лачугу. – Мне не хотелось, чтобы ты увидела наше будущее жилище и ужаснулась. Тут еще надо столько сделать! Но я понимал, что больше тянуть нельзя.